Читать интересную книгу Люди Весны - Ольга Онойко

— Бой проигран, — сказала Мирай. — И это моя вина. В голове не укладывается.

— Не укладывай. Фрага решил, что пойдёт туда. Я должен был остановить его. Не остановил. Что толку сейчас рассуждать об этом!

Мирай согласно склонила голову.

Арга помедлил.

— Расскажи мне, как погиб Фрага, — попросил он.

В задумчивости Мирай подняла копьё и с силой, глубоко вонзила его древко в ил.

— Нас не ждали, — глухо сказала она. — И потому мы шли как нож сквозь масло. Стража сбегалась по двое, по трое, они не успевали закрепиться и не держали строй. Мы сбивали их конями и мчались вперёд. Думаю, это было ошибкой. Мы рассчитывали, что на наших плечах в город ворвётся вторая волна, и оставляли за спиной живых… Фрага скакал первым. Его узнавали и бежали от него. Он вселял ужас. Казалось, всё идёт именно так, как должно.

— Что случилось потом?

— Эстайм, — сказала Мирай. — Цанийцы набросились на Эстайма. Стрелы летели отовсюду. Они не стреляли во Фрагу, целились только в Эстайма. Многие пожертвовали жизнью, только чтобы выпустить в него ещё одну стрелу. Когда он упал, он был истыкан стрелами, как ёж… Фрага же хромой. Он не может бегать.

Арга молча отметил это — «не может» вместо «не мог».

— Тогда мы ошиблись снова, — продолжала Мирай. — Мы окружили Фрагу и перешли в оборону. Но мы слишком далеко оторвались от остальных. Нас было мало. Цанийцы наконец собрались с духом. Подоспел какой–то командир. Мы не выдержали натиска. Настал миг, когда я…

Мирай умолкла и поникла. Арга хотел что–то сказать, но она быстро закончила, бросив:

— Я осталась одна. Я подняла его в седло и поскакала обратно.

Арга тронул её плечо.

— Спасибо, — сказал он. — Благодаря тебе мы можем с ним проститься.

Мирай оскалилась. Ноздри её дрогнули, как у зверя.

— Посреди горящей Цании я хотела бы с ним проститься!.. — и внезапный порыв иссяк, рыжая голова склонилась ещё ниже. — Фрага! Прости меня…

Вышла из реки Тия и понюхала волосы Мирай.

— Ах, Тия, — сказала та. — Я не должна была садиться в твоё седло.

Арга покачал головой.

Мирай встала и сбросила измазанные в грязи штаны. Нагая, она вошла в воду по колено и начала упражняться со Вспыльчивой Девой. Солнце засветилось в её волосах, озарило её груди, маленькие и острые, как у волчицы, твёрдый живот, мощные бёдра. Мышцы играли под ровной кожей. Мирай не раз бывала ранена, но тело весенней не сохранило ни одного шрама. Краем глаза Арга уловил какое–то движение. Он обернулся. Невдалеке матросы Зентара удили рыбу с плота, на котором пару дней назад из Лесмы доставили припасы. Наёмники сворачивали удочки и уходили — они боялись смотреть на обнажённую воительницу и оскорбить её своим вниманием. Воспринятые, понимавшие, что к чему, не двинулись с места.

Вздохнув, Арга оставил Мирай в покое наедине с волкобылой и Вспыльчивой Девой. Ему больше нечего было сказать.

Он шёл к штандарту Великого дома Фраян. Шаг его был твёрд, и не Лакенай искал он теперь. Подобно тому как в вогнутом стекле собираются солнечные лучи, в скованном горем сердце Сиян Мирай отразился дух всего войска. Злая истина заключалась в том, что весенние верили в Даяна Фрагу как в бога. Слишком долго он вёл их. Слишком долго правил слишком мудро. Трудно и горько было понимать это — но приходилось понимать. Быть может, когда–нибудь Арга сумеет заменить Фрагу. Но не сейчас.

Есть дом Луян. Есть иные, равные им по доблести, пусть и не столь прославленные. Их сломить невозможно. Они готовы к новому штурму. Но их меньшинство, и штурм дастся слишком большой кровью. А Цания — не Железная Цитадель, чтобы её падение стоило любых жертв. Теперь Ториян Арга отвечал за каждую каплю крови весенних, и с новой ясностью понимал, как она дорога.

«Я стану поручителем для Маррена, — думал он. — Так я искуплю свою слабость. Свою вину перед Фрагой и остальными».

У шатра Сариты его остановил один из младших Фраянов и сказал, что Сарита отдыхает.

— Разбудите её, — велел Арга. — И отправьте человека за Эрлиаком.

Фраян — кажется, его звали Лета, — поклонился и нырнул в шатёр. Долго ждать не пришлось. Сарита вышла как была, в грязной нижней рубахе. От неё тянуло застарелым потом и кровью. Арга удивился, увидев на её заспанном лице кривую ухмылку. Он ожидал ругательств.

— На что я тебе понадобилась?

Сарита не тратила времени на приветствия и поклоны. Лета ловко обогнул её и убежал. Сарита с силой потёрла рукой потускневшую чешую на лице и облизала поцарапанную ладонь. Золотое Драконье Око смотрело на Аргу внимательно и бесстрастно, тёмный человеческий глаз — с хмурой насмешкой.

— Срочное дело, — Арга тоже усмехнулся. — Сколько человек может унести дракон?

* * *

Наивные думают, что на летящем драконе можно восседать горделиво, будто на лошади. Преодолевая большое расстояние, дракон летит очень быстро и очень высоко — в тех небесных пространствах, где царят губительный холод и страшный ветер. Там почти невозможно дышать. Меняя одну воздушную реку на другую, дракон закладывает виражи, во время которых у седока темнеет в глазах и все внутренности подкатывают к горлу. Если седок пожертвует частью гордости и привяжет себя ремнями, на место он прибудет замороженным до смерти. Поэтому о гордости приходится позабыть вовсе. Коли уж дракон согласен нести груз, к его спине прикрепляют люльки из жёсткой кожи, устланные мехами внутри, а снаружи исписанные заклинаниями, которые только и позволяют человеку уцелеть во время такого полёта.

Говорят, суровые горцы Кремневого хребта водят дружбу с молодыми драконами и порой летают ради развлечения, недолго и недалеко. Но главной доблестью в этом деле у них считается не блевать с неба.

…Сарита была огромной.

С тех пор как Арга в последний раз видел её в драконьем облике, она, казалось, прибавила ещё десяток локтей в длину и столько же — в размахе крыльев.

Драконица была огромной — и прекрасной.

Каждый жест её дышал мощью и красотой предначальной Жизни. Её чешуя ярко сверкала под прямыми лучами солнца и мерцала нежно и драгоценно, оказываясь в тени. Ряды чешуек, череды шипов, костяные гребни сочетались с необычайным изяществом, подобно тому, как великая мастерица сочетает кружева и вышивку на королевском платье. Только морда драконицы, венчанная короной рогов, была страшной — потому что один из глаз Сариты оставался человеческим. Он увеличился сообразно остальному телу. С морды благородного зверя он смотрел со знакомой угрюмостью, сощуренный и недобрый.

Сарита расправила крылья и оглядела себя.

— Чем я не Сарита Золотая? — произнесла она и гулко хохотнула, поведя хвостом. Потом драконий её глаз скосился на Аргу. — Такой маленький человечек, — сказала она. — Так много неприятностей.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});