если такой потенциал направить в нужную сторону, то можно горы свернуть. В прям смысле этого слова.
— Эй, ты, — обратился я к переносчику трупов. — Когда рану затягиваешь, то всегда появляется сияние?
— Ыыы, — многозначительно ответил болванчик.
— Всегда, — крикнул хозяин лопаты. Его голос звучал более уверенно. — Только у благородных повреждения заживляются без магии. И почему ты об этом не знаешь?
— А вот почему! — я демонстративно задрал кисть.
Эх, как не хочется этого делать, но, видимо, придется. Раз появился шанс, его нельзя упускать. Вот только передо мной стоял выбор: использовать шпагу или розочку. Лучше, наверно, второе. Стоит ведь учитывать, что оружие может быть не самым простым. Вдруг на нем яд или что-нибудь в этом роде? Теперь главное не показывать, что мне больно. Ведь игроки — это небожители. Они не могут испытывать боль.
Я вогнал стекляшку в тыльную сторону руки и провел вниз. Выскочило оповещение о полученном уроне. К локтю устремилась струйка крови. А ведь у меня она какая-то необычная. В ней будто золотые прожилки есть. Интересно, конечно. Но об этом буду думать позже. Сейчас нужно убедить этих баранов в своей исключительности.
Кожа затянулась, а по толпе пронеслись шепотки:
— Благородный. Это благородный.
— Молчать! — рявкнул я. Народ тут же утих. А неплохо, но теперь надо закрепить. — На колени! — человеческая масса без слов и возражений плюхнулась на конечности. — Встать! — народ поднялся. Вот и прекрасно. Одной проблемой меньше. — Ты! — я указал на бывшего владельца лопаты. — И ты, — палец ткнул в женщину, стоящую около лестницы. — Оба ко мне.
Два человека, не задавая вопросов, забрались на эшафот. Наконец-то у меня появилась возможность нормально поговорить с обычными людьми. А раз эти двое осмелились подать голос, значит и в личном общении с них будет какой-то прок.
Остальным я приказал сгрузить склянки с кровью на землю, разобрать сцену и засыпать яму.
— Значит так, — начал я, обращаясь к своим новым информаторам, — я сейчас задаю вопросы. Вы — отвечаете. Если вопрос покажется странным, необычным или таким, про что все знают, всё равно отвечаете. Понятно?
— Да, благородный, — ответили хором осведомители. Они низко склонили головы и не решали поднимать на меня взгляд.
— Если всем прикажу, — я обвел рукой толпу, — не рассказывать о том, что тут произошло, все будут молчать?
— Да, — ответил мужик. Его тело тряслось, а зубы стучали.
— А если другой аристократ прикажет рассказать? — спросил я, уловив несоответствие.
— Это право первого, — пропищала женщина.
А... Право первого. Как же я сразу не догадался.? Это ведь всё объясняет! Чувствую себя прямо как в тот момент, когда правнуки пытались мне объяснить, что они делают за компьютером. Они мне что-то говорили про танков (да-да, именно так — танков, а не танки), агро-зоны, мобов. И ещё называли десятки терминов. Я тогда усиленно кивал, делая вид, что что-то понимаю. Не хотелось обижать их. А вот на этих трясущихся людей мне, откровенно говоря, плевать. Или я себя успокоить пытаюсь? Я ведь вижу три десятка трупов за сценой.
И всё-таки стоит выяснить, чего уж это их так колбасит. Отходняк что ли начался? Бывает и такое. Иногда во время боя мозги работают как часы: ты всё видишь и подмечаешь, слышишь команды и отдаешь их, реагируешь на все движения. И даже мыслить начинаешь намного быстрее и четче. А потом, когда сражение заканчивается, ты лежишь и тебя трясти начинает. Тело само по себе колотится, и ничего с этим нельзя поделать. Такое особенно у желторотиков часто бывает. Но все со временем привыкают. И эти в скором будущем привыкнут. Или сдохнут. Но всё-таки стоит узнать, что с ними творится. Ведь не похоже, что они смерти боятся. Так что я задал этот вопрос, но ответ меня удивил:
— Мы впервые лично общаемся с благородным.
Эва как! Да дворянчики-то, я погляжу, всю округу запугали. И даже говорить с ними страшно. Но это ненадолго. Это исправимо.
— А как же вы тогда их позвали? — спросил я. — Откуда-то они узнали, что вы благородного убили?
— Так через смотрящего, — сказал владелец лопаты.
— Через Альфача Косого, — пояснила женщина. — Только у него есть право говорить с ними.
И снова этот Альфач. Да ещё и мазаный с ног до головы. И что-то мне чудится, что он наплел всякого нехорошего игрокам, вот те и вздумали людей проучить. Но ничего. Это тоже исправимо.
Я сделал несколько вдохов, пытаясь бороться с активировавшимся праведным гневом.
Глава 7. Иногда убийство — дело благородное
Откуда-то издалека послышалось петушиное кукареканье. И чего ему в такую рань не спится? Темно ведь ещё на улице. Но рассвет-то всё-таки не за горами. Эх, шельма! Вскоре надо будет искать укрытие. И меня ещё один момент интересует: а если я всю кожу одеждой закрою, то солнце будет меня жарить или нет?
Я стоял рядом с двумя трясущимися людьми и задавал вопросы. А вокруг творилась магия. Самая что ни на есть настоящая. Импровизированная сцена разбиралась прям на глазах. В воздух взмывали доски и складывались ровными рядами, камни также парили и опускались на остывшую землю, а лестница почему-то вообще рассыпалась в труху.
Зато мои осведомители о многом смогли мне поведать. Оказалось, что право первого — это первое обращение знатной персоны к корму. И люди должны выполнить любую волю игрока, если только она не направлена на другого благородного. Но была тонкость: для аристократа заговорить с человеком считалось позором. Но меня-то это совершенно не волновало. Но если вдруг такое случалось, то корм обязан был выполнить приказ в кратчайшие сроки. Поэтому вокруг меня сейчас и летали строительные принадлежности. Магия...
И из ответов я понял, что толпа будет молчать обо всём, что здесь произошло. И это прекрасно, ведь убийство двух, хоть и опустившихся, но всё-таки дворян, было делом неслыханным. Хе-хе. А мне-то с этого какая печаль? Про мой интерфейс (так уж я назвал свой внутренний взор — слыхал как-то эдакое чудное слово) люди не слышали. Даже не поняли, что я имею ввиду. Но он есть, видимо, только у игроков.
Ещё я попробовал кровь. Я окунул палец в склянку и поднес его к губам. Солоноватый привкус с нотками железа