– Вот еще! Да этот Гофман – настоящий бездельник. Живет на родительские деньги, сам нигде не работает, только стишки пишет.
– Девочка моя! – морщинистое лицо Клавдии Авдеевны растянулось в печальной улыбке. – Это мы с тобой работаем день-деньской. А он – элита. Ты уж будь к нему поласковее.
После того, как поэт-эсквайр сам позвонил Аннушке, тетя-математик еще раз взвесила шансы племянницы на выгодное замужество: они на порядок выросли. Клавдия Авдеевна надела очки и лично выведала в Интернете все возможные сведения про поэта Иосифа Светлого.
В половине десятого в прихожей, наконец, задребезжал звонок. Аннушка сменила тапочки на праздничные туфли и побежала в общий коридор.
Иосиф был в серой кепке, из-под которой виднелась марлевая повязка. Он что-то держал за спиной.
– А, Иосиф! А мы уж думали, что ты нас не найдешь! – с деланной веселостью воскликнула именинница.
– Это Вам, прекрасная дама! – гость галантно вынул букет из-за спины и вручил его хозяйке.
Анна Петровна слегка опешила – это были белые розы в розовой шуршащей обертке. Букет был точь-в-точь как тот, который ей утром преподнес Валентин Валентинович Макушин. Правда, тот, утренниц букет был свежим, а этот, вечерний – уже слегка помятым. На мгновение Анне Петровне даже показалось, что Иосиф вынул его из мусорного контейнера возле их дома. Именно туда она сама сунула его в сердцах, не на шутку перепугавшись страшного сна в трамвае.
– Проходи…те, Иосиф! – неуверенно произнесла именинница и кивнула головой на третью по счету дверь.
Квартира, в которой девицы Брынцевы снимали комнату, разительно отличалась от хором Светлого. Иосиф мялся на пороге, не снимая кепку и нерешительно оглядывая две дюжины всевозможных курток и пальто.
– Я и не знал, что у тебя так много гостей!
Аннушка стушевалась еще больше:
– Да нет. Это соседи. Мы тут комнату снимаем. Проходите же! Тетя испекла чудесный торт!
Аннушка вдруг страшно засмущалась своей бедности. По сравнению с хоромами Иосифа ее квартира напоминало притон бродяг.
Иосиф все мялся у дверей, не зная, снимать ли ему ботинки. Он с интересом разглядывал обшарпанный коридор, заставленный коробками и стоптанной обувью. Наконец, он шумно втянул в себя воздух и произнес задумчиво:
– Да… А думал, ты из Москвы.
– Мы из Моршанска. Снимаем тут пока.
Иосиф, не спеша, снял дорогое драповое полупальто и нерешительно повесил его на свободный крючок. Оставив на маленьком половичке комья грязи, он, наконец, последовал в направлении, указанному именинницей. Свою кепку он снимать так и не стал.
– А что это у вас, Иосиф? – не вытерпела Аннушка и кивнула на повязку. – Упали?
– Полагаю, что это результат испытания, – Гофман остановился посредине коридора и задумчиво посмотрел на нее. – Очень странное происшествие.
Аннушка не знала, спрашивать ли его дальше. Она вообще не знала, о чем с ним разговаривать. Она уже жалела, что пригласила его.
– Ванная у нас вот здесь, – пискнула она, нажимая клавишу выключателя.
Он два раза намылил руки и два раза аккуратно смыл.
– Представляете, вчера на меня напал какой-то молодой маньяк. Прямо на улице, неподалеку от ТЦ «Забавинский». Там рядом типография, где мою книгу напечатали. Вот я вчера и поехал туда за тиражом.
Аннушка слушала, стоя в коридоре. Иосиф нашел самое чистое полотенце и тщательно вытер руки.
– Так вот, этот юный монстр выхватил у меня сумку со всем тиражом и захотел с ней удрать! А рядом были его сообщники. Знаете, Анна, они были похожи на демонов! – с пафосом произнес он.
На полотенце остались серые следы.
Аннушкины глаза округлились. Только бы среди этих уличных хулиганов не оказалось ее студентов! Ведь вчера она сама отпустила их с русского языка!
– А в котором часу это было? – произнесла она как можно спокойнее.
– Да темнело уже, часов в пять.
В Аннушкину голову снова полезли нехорошие мысли. Если они ушли в три и где-то выпили, то в пять могли вполне напасть на человека. Не дай Бог, дело дойдет до директора! Тогда он припомнит ей все: и несданную вовремя справку из психдиспансера, и несданные планы, и несданные отчеты!
– А что же было дальше? – пролепетала она, чувствуя, что вот-вот свалится со своих праздничных каблуков.
– Я дал ему по репе, а он ударил меня под дых, – спокойно произнес Иосиф. – Я поскользнулся, упал и ударился головой об асфальт.
– А потом? – еле слышно прошептала Аннушка.
– Пришел в себя, встал, отряхнулся, собрал в сумку выпавшие книжки и пошел к метро. Уже дома снял шапку и увидел на ней кровь. Обработал ссадины перекисью, присыпал стрептоцидом. Хотел пластырем заклеить, но плохо держится. Пришлось забинтовать.
Именинница не знала, что и думать:
– Очень странная история! И что, этот маньяк просто так ударил вас в живот?
– Ну да, – поэт кивнул забинтованной головой. – Сказал, что пришел помочь мне и схватил за ручку сумки. Я сказал, что мне его помощь не требуется, а он попытался вырвать сумку со всем тиражом. Пришлось слегка ударить его по голове. Но об этом я уже рассказывал.
– Какой ужас! Эти подростки совсем распоясались! А знаете что? –Анна Петровна перешла на шепот и схватила гостя за рукав. – Вы только тете моей не рассказывайте об этом, ладно? А то она возомнит себя Агатой Кристи и затеет расследование.
Гофман-Светлый с тревогой поглядел на именинницу и тоже произнес шепотом:
– А знаете что, Анна? Теперь я точно знаю, что никогда не надо разговаривать с неизвестными. Вот, кстати, эта книга, которую мне удалось для вас спасти.
С этими словами он протянул ей слегка запачканную книжку в белой обложке.
– Спасибо! – обрадовалась Аннушка. – Спасибо вам огромное, Иосиф! Давайте теперь говорить только о литературе! И съедим, наконец, этот торт!
15
– Д-дед, а что у нас п-па-аесть? – растягивая слова, спросил Инок.
Он был голоден не меньше того черного кота, которого встретил на детской площадке. Принюхавшись, точно кот, к запаху съестного, он, не снимая куртки и ботинок, прошел на кухню.
Дед хлопотал возле плиты. Заметив грязные разводы, которые тянулись за внуком, он хотел сделать юному пакостнику строгое внушение, но лишь тяжело вздохнул:
– Сними куртку и ботинки. Тряпка в ванной. Когда подотрешь за собой, садись за стол.
Инок нехотя поплелся в прихожую, снял кроссовки, но пол мыть не стал. С отсутствующим видом он снова зашел на кухню и сел на табурет. Дед поставил перед ним тарелку горячего борща и положил рядом два куска черного хлеба. Спорить с внуком ему не хотелось. У Кузьмича была интересная новость, и он ждал, пока внук насытится и будет способен ее воспринять. У старого чекиста был большой опыт работы с людьми, однако собственный отпрыск каждый день подкидывал ему новые ребусы и загадки.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});