приняв душ и одевшись, он снова вышел из каюты.
Хасан встретил Рафика на пути к солнечной палубе.
— Организуй совещание, — сказал он. — В десять часов в моем кабинете. Мы идем ва-банк.
Рафик пристально посмотрел на него и кивнул.
Самир уже завтракал, стремительно поглощая еду. Леона не появилась, когда к завтраку вышли остальные гости. Подозвав официанта, Хасан приказал ему выяснить, где Леона.
— Я схожу за ней, — предложила Эви и оставила своих детей на попечение Рашида.
— Хасан…
Подняв глаза, он увидел шейха Имрана и понял, что тот что-то сказал ему.
— Рафик сказал, что вы устроили совещание в десять часов.
— Да. — Он взглянул на часы, нахмурился и встал. — Извините, но сейчас мне надо позвонить отцу.
Леона оставалась в каюте, но не потому, что дулась, как любил это называть Хасан, а потому, что плохо себя чувствовала.
— Не смей никому об этом рассказывать, — предупредила она Эви. — Я скоро поправлюсь. Меня просто временами тошнит.
— И давно? — Эви тревожилась.
— Несколько дней. — Леона пожала плечами. — Не думаю, что у меня вирус, который могут подцепить твои дети, Эви. Я просто нервничаю, вот и все.
— Нервы? — Эви как-то странно посмотрела на нее.
Леона кивнула и отпила воды.
— Кто не будет нервничать, застряв на яхте с кучей враждебно настроенных к нему людей? Ты и твоя семья, конечно, исключение, — запоздало прибавила она.
— О, конечно. — Эви присела на краю кровати.
— Ненавижу мужчин, — хрипло объявила Леона.
— Ты ненавидишь конкретного мужчину.
— Я буду рада, когда все закончится и он отпустит меня.
— Ты в это веришь? — Эви рассмеялась. — Хасан — араб, а они ни перед чем не останавливаются. Высокомерный, упрямый, милый эгоист и собственник.
— Тебе повезло с мужем.
— Он был совсем не идеальным в тот день, когда я прогнала его, — вспоминала Эви. — По правде говоря, это был худший момент в моей жизни, когда он повернулся, чтобы уйти, абсолютно не протестуя. Я знала, что все кончено. Я видела его глаза…
— Я понимаю, — жалобно прошептала Леона. — Я сама видела такой взгляд…
— Ох, Леона. — Эви вздохнула. — Вам обоим надо образумиться и перестать ссориться. Вы любите друг друга. Разве этого не достаточно?
* * *
Рашид не согласился с выбором Хасана.
— Подумай еще раз, — убеждал он. — У нас много времени, прежде чем мы доберемся до суши.
— Мне нужно это уладить, — мрачно настаивал Хасан. — Леона вне себя. Чем больше я тяну время, тем сильнее сомневаюсь. И Абдул, и Зафина аль-Ясин стали настолько самоуверенными, что болтают все, что им заблагорассудится. Мой отец согласился со мной. Это следует сделать сегодня, — подытожил он.
— Как скажешь, — печально произнес Рашид и ушел, чтобы подготовить то, ради чего его вызвали в кабинет Хасана.
Час спустя Эви была со своими детьми, Медина и Зафина тихо сидели в одном из салонов, потягивая кофе и ожидая результатов совещания, проходившего на палубе ниже. Леона и Самир собирались покататься на гидроциклах, когда шейх Рашид аль-Кадах решил выступить.
— Я выслушал ваши аргументы с большим интересом и растущим беспокойством, — спокойно начал он. — Некоторые из вас, кажется, предлагают Хасану выбрать между его страной и женой с Запада. Я считаю это очень тревожным явлением не только потому, что у меня самого жена из западной страны. Ради чего дальновидным арабам устанавливать такие устаревшие правила?
— Кровное наследование, — тут же ответил Абдул.
Кое-кто нервно поерзал на месте. Рашид посмотрел в лицо каждому из собравшихся, молчаливо призывая их не согласиться с шейхом Абдулом. Если бы они так поступили, это было бы оскорблением для него самого, его жены и детей.
— Кровное наследование было под угрозой шесть лет назад, Абдул, — уверенно произнес Рашид. — Когда Хасан женился, все вы приняли его жену. Что изменилось?
— Ты неправильно понял, Рашид, — быстро вставил Джибриль аль-Махмуд. — Приношу свои извинения, Хасан, но я должен высказаться. — Он поклонился. — Всему Рахману хорошо известно, что ваша уважаемая жена не может родить ребенка.
— Это неправда, но, пожалуйста, продолжайте, — спокойно предложил Хасан.
Взволнованный, Джибриль снова посмотрел на Рашида:
— Мы умоляем Хасана взять вторую жену, чтобы обеспечить семейную преемственность.
— Хасан? — Рашид вопросительно посмотрел на него.
Хасан покачал головой:
— У меня уже есть жена.
— А если Аллах откажет вам в сыновьях, что тогда?
— Тогда трон перейдет к моему преемнику. В чем проблема?
— Проблема в том, что вы насмехаетесь над арабскими традициями, — нетерпеливо сказал Абдул. — Вы обязаны сохранить имя аль-Кадимов. Ваш отец с этим согласен. Старейшины согласны. Я считаю невыносимым то, что вы упорствуете и ничего не делаете, имея честь быть сыном своего отца!
— Я отдаю свое право наследования, — возразил Хасан. — Я готов уйти и позволить одному из вас занять мое место. Вот так, — закончил он и взмахнул рукой. — А теперь обсуждайте преемника моего отца без меня…
— Минутку, Хасан!.. — произнес Рашид. — Отчасти я возражаю против твоего решения.
Хасан вернулся на свое место. Рашид кивнул в знак благодарности и обратился ко всем, кто сидел за столом:
— Земля Рахмана граничит с моей землей. Ваша нефть проходит по нефтепроводу под землей Бехрана и смешивается с моей нефтью в наших общих резервуарах для хранения у залива. А старые нефтепроводы пересекают наши границы от оазиса до оазиса по схеме, утвержденной договором, который составлен и подписан аль-Кадахом и аль-Кадимом тридцать лет назад. Скажи мне, с кем я должен продлевать этот договор, если аль-Кадим больше не будет исполнять свои обязательства по сделке?
Это была атака по всем фронтам. Рахман не имел выхода к морю. Он нуждался в Бехране, чтобы доставлять нефть на танкеры, пришвартованные у его обширных терминалов. Договор был старым, и установленные в нем тарифы не менялись тридцать лет. Границы были только линиями на картах, они игнорировались племенами, которые бродили по пустыне на верблюдах.
— Об изменении баланса сил в Рахмане не может быть речи! — заявил шейх Джибриль аль-Махмуд. — Мы уважаем и полностью поддерживаем Хасана.
— Ага, — сказал Рашид. — Значит, мне показалось, что Хасан собирается оставить трон как преемник своего отца.
— На самом деле ничего подобного никогда не приходило нам в голову. — Шейх Джибриль тут же сменил тактику. — Нас просто беспокоят будущие преемники, и нам интересно, не пора ли Хасану подумать о том…
— Как говорят старики: время — песчинка, которая движется по воле Аллаха, — произнес Рашид.
— Спасибо, — тихо сказал Хасан Рашиду несколько минут спустя, когда все ушли из кабинета. — Я у тебя в долгу.
— При чем тут долг? — спросил Рашид. — Просто я не хочу, чтобы потомок шейха Абдула аль-Ясина превратился в человека, который