к себе, защищая от всех мыслимых и немыслимых бед.
− Я… − замялась Мара, − я… − она посмотрела на своего возлюбленного, на его улыбающиеся глаза, такие ярко-синие от света луны, и решилась:
− Я шла к тебе.
− Мара, − укоризненно покачал головой юноша, − разве ты не знаешь, что девицам не следует ходить по ночам в комнату, где проживает мужчина? Разве ты не знаешь, что там может произойти? – голос Дарелла понизился почти до шепота, а сам он медленно шагал в сторону девушки.
У Мары голова пошла кругом не столько от слов, сколько от веющего интимностью голоса. Она облизнула пересохшие губы, что не укрылось от юного лорда. Он чуть не застонал, так захотелось ему избавить эти губы от сухости своим поцелуем.
Девушка не знала, что и сказать. Она только смотрела на возвышающегося над ней молодого мужчину, закутанного ниже пояса в простыню, и думала, как хорошо было бы прижаться к его обнаженной груди и ощутить под руками упругость мышц его рук.
− Так что ты хотела найти в моей комнате? Зачем ты шла ко мне? – голос Дарелла вывел Мару из ее мечтательных мыслей и вернул в реальность. И она снова решилась:
− Дарелл, скажи, я тебе нравлюсь? –Дарелл чуть не закашлялся от такого прямого вопроса, и он не сразу нашелся, что ответить этой юной девушке, но такой прекрасной и желанной. Но Мара смотрела прямо ему в глаза и ждала ответа, хоть у нее самой и тряслись поджилки от собственной смелости.
− Мара, − тихий голос Дарелла приобрел некоторую хрипотцу от волнения, − ты самая прекрасная девушка на всем свете. И ты мне очень нравишься.
− Но тогда почему ты… Почему Анна… Ну, вы с ней там… − если бы был день, то было бы видно, как покраснела Мара. Но вокруг не было иного освещения, кроме луны на небе. И даже костры уже погасли, и затихли звуки праздника на поляне.
− Ох, дорогая, не я должен бы тебе объяснять такие вещи. Но раз уж так сложилось… Что ж, мужчины и женщины отличаются друг от друга не только внешне. Мужчинам время от времени нужна женщина, чтобы снять… гм… напряжение, скажем так.
Дарелл посмотрел на Мару, которая опустила голову, слушая этот ответ, протянул руку, поднял и повернул ее голову за подбородок, заставляя посмотреть себе в глаза.
− Но знаешь, что, милая, я бы лучше провел это время с тобой, чем с Анной, − у Мары перехватило дыхание, и она вздрогнула. А глаза ее открылись еще шире.
− Но ты еще не жена мне и по возрасту не сможешь ею стать еще три года. А чтобы не разочаровать потом мою юную супругу, я практикуюсь на других женщинах.
− Су… супругу? – у Мары все поплыло перед глазами от слез. – Дарелл, о, Дарелл!
− Да, любовь моя. Не хотел терзать твое сердечко раньше времени, но, видимо, так распорядились боги, − и с этими словами Дарелл наклонился и поцеловал Мару в губы нежным поцелуем.
А Мара все-таки осуществила желанное: прижалась к любимому всем телом. Юноша не ожидал такого и застонал от возникшего желания, но нашел в себе силы оттолкнуть столь обожаемую девушку.
− А теперь ступай, любимая, иначе быть беде на мою голову и позору на твою. Я же этого не хочу. Береги себя… для меня, – и молодой лорд Фарделл подтолкнул девушку в сторону ее комнаты.
Мара послушалась и побрела к себе. Дарелл смотрел ей вслед, пока она не скрылась за углом, бросив на прощание ему взгляд. Затем пошел к себе. Все тело его пылало и жаждало разрядки.
На его постели лежала и дремала Анна. Это было кстати. Молодой мужчина, как никогда неистово, овладел женщиной, едва ли понимая, кто под ним. Его мысли были заняты юной девушкой, такой открытой, такой невинной и доверчивой, такой обожаемой и желанной. Он постарается свести на минимум их встречи, так как частые пребывания друг с другом будут очень мучительны для них обоих. И это все три года, пока малышке не исполнится шестнадцать лет. И вот тогда она будет принадлежать ему. А до тех пор… у него есть Анна для удовлетворения его мужских потребностей.
18.
Мара была на седьмом небе от счастья, а потому долго не могла уснуть. Ее переполняли чувства. И сознание того, что она так же любима и желанна, как любит и желает сама, не давало ей успокоиться всю ночь. Только под утро она забылась глубоким сном, а потому не слышала, как уезжали гости.
Проводить гостей вместе с супругом вышла Элизабет. Пока Дарелл возился со своим конем, она все-таки решилась заговорить с ним о Маре.
− Дарелл, я видела, как вы переглядывались с ней. Но она еще ребенок! Ей же только тринадцать! – Элизабет стояла, заламывая перед собой руки, пытаясь донести до брата свое беспокойство.
− Лиззи, малышка, я знаю, что Маре тринадцать. Мне тоже. И это не мешает мне иметь женщин, когда только пожелаю. – Дарелл понимал беспокойство сестры, но он был бы не он, не заставь ее еще больше волноваться.
− Дарелл, ты невозможен! – воскликнула Элизабет, и тут ее скрутил приступ тошноты и рвоты.
Дарелл перепугался за сестру и, бросив возиться с лошадью, подскочил к согнутой пополам от спазмов Элизабет.
− Что с тобой? Ты не заболела? Может, вчера на жаре еда испортилась? – такую заботу Дарелл еще никогда не проявлял. Во всяком случае, такого Элизабет не помнила. И даже сквозь спазмы рвоты она отметила эту перемену в брате.
Как только приступы рвоты прошли, Лиззи выпрямилась и с улыбкой поглядела на брата.
− Не переживай, Дарелл, такое бывает с каждой женщиной в браке с неистовым мужчиной.
Лицо у Дарелла сначала вытянулось, а потом приобрело счастливое выражение. Он подхватил свою сестру, оторвал от земли и покружился с нею несколько раз.
− Лиззи, малышка, неужели ты скоро станешь мамой? – он так бережно поставил сестру на пол конюшни, что Элизабет усомнилась, ее ли это брат.
− Да, скоро у меня самой будет малышка или малыш.
− Почему же лорд Карлайл нам ничего не сказал?
− Потому что лорд Карлайл сам об этом узнает только сегодня.
− О чем лорд Карлайл должен сегодня узнать? – в конюшню вошел Энтони.
Дарелл поднял обе руки вверх:
− Это тебе твоя супруга расскажет, а мне