Читать интересную книгу Земля обетованная - Барак Обама

аккуратных фразах, которых требовали такие форматы. Но мой проигрыш Бобби Рашу дал мне четкий план, как улучшить свою игру: Мне нужно было более эффективно взаимодействовать со СМИ, научиться доносить свои идеи в кратких звуковых фразах. Мне нужно было построить кампанию, в которой меньше внимания уделялось бы политическим документам и больше — общению один на один с избирателями. И мне нужно было собрать деньги — много денег. Мы провели множество опросов, которые, казалось, подтверждали, что я могу победить, но только если мне удастся повысить свою узнаваемость с помощью дорогостоящей телевизионной рекламы.

И все же, какой бы змеиной ни была моя гонка в Конгрессе, эта была очаровательной. В апреле Питер Фицджеральд решил не участвовать в перевыборах. Кэрол Мозли Браун, которая, вероятно, получила бы номинацию демократов на свое прежнее место, необъяснимым образом решила баллотироваться в президенты, оставив конкурс открытым. В первичной гонке против шести других демократов я занялся поиском поддержки от профсоюзов и популярных членов нашей делегации в Конгрессе, чтобы укрепить свои позиции в штате и среди либералов. При поддержке Эмиля и демократического большинства в сенате штата я инициировал принятие целого ряда законопроектов, от закона, требующего видеозаписи допросов в делах о смертной казни, до расширения налогового кредита на заработанный доход, что укрепило мои позиции как эффективного законодателя.

Национальный политический ландшафт также склонялся в мою пользу. В октябре 2002 года, еще до объявления своей кандидатуры, меня пригласили выступить против предстоящего вторжения США в Ирак на антивоенном митинге в центре Чикаго. Для будущего кандидата в Сенат политика была мутной. И Экс, и Дэн считали, что четкая и недвусмысленная позиция против войны поможет на демократических выборах. Другие предупреждали, что, учитывая настроение в стране после событий 11 сентября (в то время национальные опросы показывали, что 67 процентов американцев выступают за военные действия против Ирака), вероятность хотя бы краткосрочного военного успеха, а также мое и без того непростое имя и родословную, оппозиция войне может искалечить мою кандидатуру к моменту выборов.

"Америка любит надирать задницы", — предупредил один из друзей.

Я размышлял над этим вопросом около суток и решил, что это будет мой первый тест: Смогу ли я провести ту кампанию, которую обещал себе? Я напечатал короткую речь, пять или шесть минут, и, удовлетворенный тем, что она отражает мои честные убеждения, отправился спать, не отправив ее на проверку команде. В день митинга на Федерал Плаза собралось более тысячи человек, а главным выступающим был Джесси Джексон. Было холодно, дул порывистый ветер. Когда назвали мое имя и я подошел к микрофону, раздались аплодисменты, заглушаемые варежками и перчатками.

"Позвольте мне начать с того, что, хотя этот митинг был объявлен антивоенным, я стою перед вами как человек, который не является противником войны при любых обстоятельствах".

Толпа притихла, не понимая, куда я клоню. Я рассказал о крови, пролитой за сохранение Союза и начало нового рождения свободы; о гордости за то, что мой дед добровольцем ушел воевать после Перл-Харбора; о моей поддержке наших военных действий в Афганистане и моей собственной готовности взять в руки оружие, чтобы предотвратить новое 11 сентября. "Я не выступаю против всех войн", — сказал я. "Против чего я выступаю, так это против глупой войны". Далее я утверждал, что Саддам Хусейн не представлял непосредственной угрозы для США или их соседей, и что "даже успешная война против Ирака потребует от США оккупации неопределенной продолжительности, неопределенной стоимости, с неопределенными последствиями". В конце я предположил, что если президент Буш ищет борьбы, ему следует закончить работу против Аль-Каиды, прекратить поддержку репрессивных режимов и отучить Америку от ближневосточной нефти.

Я занял свое место. Толпа аплодировала. Покидая площадь, я предполагал, что мое выступление будет не более чем сноской. В новостях почти не упоминалось о моем присутствии на митинге.

Всего через несколько месяцев после того, как возглавляемая США военная коалиция начала бомбить Багдад, демократы начали выступать против войны в Ираке. По мере роста числа жертв и хаоса пресса начала задавать вопросы, которые следовало задавать с самого начала. Низовой активизм поднял малоизвестного губернатора Вермонта Говарда Дина на борьбу с кандидатами в президенты 2004 года, такими как Джон Керри, которые голосовали в поддержку войны. Короткая речь, которую я произнес на антивоенном митинге, вдруг показалась провидческой и начала распространяться в Интернете. Моим молодым сотрудникам пришлось объяснять мне, какое отношение имеют "блоги" и "MySpace" к тому потоку новых добровольцев и пожертвований, которые мы вдруг стали получать.

Будучи кандидатом, я развлекался. В Чикаго я проводил субботы, погружаясь в этнические кварталы — мексиканские, итальянские, индийские, польские, греческие — ел и танцевал, участвовал в парадах, целовал младенцев и обнимал бабушек. По воскресеньям я посещал черные церкви, некоторые из которых были скромными магазинчиками, зажатыми между маникюрными салонами и фастфудами, а другие — огромными мегацерквями с парковками размером с футбольное поле. Я путешествовал по пригородам, от лиственного, усеянного особняками Северного побережья до городов к югу и западу от города, где нищета и заброшенные здания делали некоторые из них неотличимыми от самых неблагополучных районов Чикаго. Каждые пару недель я отправлялся на окраину штата — иногда сам, но чаще с Иеремией Поуделом или Анитой Декер, двумя талантливыми сотрудниками, которые руководили моей работой там.

Общаясь с избирателями в первые дни кампании, я, как правило, затрагивал вопросы, по которым баллотировался — прекращение налоговых льгот для компаний, которые перемещают рабочие места за границу, или продвижение возобновляемых источников энергии, или облегчение доступа детей к колледжу. Я объяснил, почему я выступал против войны в Ираке, признавая выдающуюся службу наших солдат, но задаваясь вопросом, зачем мы начали новую войну, если мы не закончили войну в Афганистане, в то время как Усама бин Ладен все еще был на свободе.

Однако со временем я стал больше внимания уделять тому, чтобы слушать. И чем больше я слушал, тем больше люди открывались. Они рассказывали мне о том, каково это — быть уволенным после целой жизни работы, или каково это — когда на твой дом обращают взыскание, или когда приходится продавать семейную ферму. Они рассказывали мне о том, что не могут позволить себе медицинскую страховку, и о том, как иногда они ломали таблетки, которые им выписывали врачи, пополам, надеясь, что так лекарство будет действовать дольше. Они рассказывали о молодых людях, которые уезжают, потому что в их городе нет хорошей работы, а другие вынуждены бросать колледж, едва закончив его, потому что