Читать интересную книгу Чёрная обезьяна - Захар Прилепин

— Ты знаешь, что твой отец больше не писец? — спросил он с ехидством. — Он работает при нечистотной канаве на вельможных дворах! Знаешь? Пока ты воруешь сливы и смотришь на мясо, свои монеты он тратит на рабынь!

Мальчик вырвался и плюнул в сторону Навозного Рта.

Он прибежал к тюрьме, но рабам еще не приносили еды — их кормили раз в день, — и поэтому они спали, уставшие от голода.

Если пройти дальше тюрьмы, то увидишь старый город.

Туда лучше не ходить одному — могут обидеть живущие там.

Безбоязненно по старому городу бродит только потерявший рассудок сын лекаря. Если в него кинуть камнем, он не заметит, только пробежит немного на танцующих ногах, а потом опять перейдет на мелкий, суетливый шаг.

Но лучше не кидать камень, потому что кто-нибудь нажалуется лекарю, и тот не придет лечить домашнюю скотину.

Сегодня, впрочем, было всё равно: можно было идти в старый город, можно было кинуть камень в безумного — какая разница, если у тебя отец подонок черни, покрытый паразитами?

В старый город ведет мост. Река течет через город, из нее берут воду. Под мостом растут лилии. Если опустить лицо в лилию — запах будет ласковый и неотвязный, как от недавно умершей кошки, лежащей где-нибудь в кустах.

Сразу за мостом расползлись виноградники, но их сторожат. А жаль: там растет виноград тяжелый, как речной песок, не то что дикий. Если сорвать одну гроздь и взять из дома лепешку, то этим можно насытиться.

В старом городе улицы гораздо у́же, и на них выливают больше помоев.

Труба для стока нечистот одна на весь город — ее провели от вельможных дворов, где живут самые главные люди. Навозный рот сказал, что там, у трубы, теперь работает отец мальчика.

Если по старому городу едет повозка — она может застрять в помоях.

Тяжелые вещи горожане перевозят на мулах. Некоторые ездят на ослах. На лошадях передвигаются богатые люди. Слон в городе только один, он в годах и туп.

В старом городе живет юноша, которого отец приковал цепью к гончарному кругу, потому что он умеет делать из глины пузатые горшки, царственных всадников и веселые свистульки. Раньше юноша все время сбегал из дома, а теперь ходит на цепи, руки в глиняной корке, ногти коричневые. Кажется, его зовут Исай.

Прыгая через колеи, полные помоями, и стараясь не смотреть по сторонам, чтобы не привлекать ничье внимание, мальчик спешил в сторону крепостных стен.

На крепостную стену может взойти любой. Лестницы там давно уже шатаются, не хватает многих ступеней, а дозорные часто пропадают у местных вдов. Зато со стены видно, куда из города уходит река и как за городом рыбаки ловят сетями рыбу. Еще видны большие луга, на которых пасутся стада овец. Видна старая сигнальная башня, с нее, говорят, заметна другая сторожевая башня, не различимая отсюда, с крепостных стен.

Выходить из города мальчику запрещала мать: к вечеру ворота закрываются, и еще помнился случай, когда не попавшие в город юноши были ночью разодраны в лугах хищниками. Часовые слышали их вопли, но не решились открыть ворота.

Мальчик сначала смотрел, как бродят по воде рыбаки. Мысленно он играл в рыбу, которая уходит из сетей. Сначала рыба металась вдоль берега, затем пробовала затаиться в корягах, но потом, поняв, что круг замыкается, стремительно прорывалась в глубину меж ног крайнего рыбака. Рыбак, почувствовав лодыжкой щекотное движенье хвоста большой рыбы, то ли огорчился, то ли рассмеялся, со стены было не рассмотреть, да и рыбе все равно, что там у рыбака на лице.

Потом мальчик смотрел, как собаки гоняют глупых овец, и некоторое время решал, в кого ему играть: в пса или в волка, который затаился в овраге и смотрит прищуренными глазами, чуть процарапывая каменистую землю лапами, которым не терпится сделать прыжок.

Всякий пес слабее волка, но пес понимает человеческую речь, а волк нет.

У мальчика возле дома жила большая собака. Она разевала огромную черную пасть, и вдруг раздавалось: „Мама!“

Даже навозный служка забегал посмотреть на это чудо.

Из оврага вышли невысокие люди с оружием. Пастух поднялся им навстречу — он оказался выше их всех и смотрел на пришедших сверху вниз, но это продолжалось недолго, потому что пастух упал наземь. Куда и как его ударили, мальчик не понял, но явственно увидел, что во второй раз пастуху быстрым движением воткнули меч куда-то в лицо; это было так странно, словно он спрятал монету во рту и ему захотели разжать зубы. Пастух в ответ на это взмахнул руками, пытаясь хлопнуть в ладоши, но сил на хлопок не хватило.

Мальчик вскрикнул и сделал шаг назад, словно его попытались подцепить железным когтем за тонкую ноздрю. Он огляделся по сторонам и увидел на стенах лишь одного солдата, но до него было далеко. Остальные спали внизу, под стеною, разомлев на солнце и сняв доспехи.

Не умея придумать, что делать, мальчик вновь обернулся к стаду, истекающему кровью пастуху и пришедшим людям.

Рыбаки, стоя по колено в воде, тоже смотрели на упавшего пастуха.

Пришедшие двинулись к реке. Бросив сети, рыбаки сначала побежали, а затем поплыли к другому берегу. Только один рыбак, тот самый, меж ног которого юркнула рыба, запутался в сетях и упал. Ему никто не помог.

Когда рыбаки почти уже доплыли до другого, высокого берега — там тоже появились низкорослые люди, несколько из них держали в руках луки.

Рыбаки кинулись было обратно, но с той стороны, где так и путался в сетях и, кажется, что-то кричал их собрат, уже начали пускать стрелы.

Почти всех рыбаков убили очень быстро, лишь один все время нырял и выныривал в неожиданных местах, но и ему, наконец, попала стрела в голову, и он сначала утянул ее за собой на дно, но вскоре труп вынесло на отмель, и стрела вновь показала оперенье, которое чуть пошатывалось от движения воды. На стрелу села стрекоза.

В городе неожиданно начал бить набатный колокол на проездной башне, и в это же мгновение стрекоза взлетела.

Низкорослые люди шли отовсюду: поднимались из оврага, бежали вдоль берега, многие были уже возле самых стен, и только сейчас мальчик заметил, что на далекой сигнальной башне, оказывается, горел огонь, но его никто не увидел вовремя.

Ворота успели закрыть; когда мальчик оглянулся, на стенах неожиданно оказалось много солдат и необычайно встревоженных городских людей. Иные из солдат были голые по пояс — они спешно натягивали свои чешуйчатые рубахи и шлемы. Кто-то, уже одетый, метался в поисках потерянного оружия. Кто-то искал сотника, крича и расталкивая столпившихся вокруг.

Только сейчас мальчик осознал, какой грохот, крик и звон поднялся.

— Это неведомый народ! Не с юга и не с севера! — сказал кто-то неподалеку. — Это неведомые малые люди!

Чудно — но в этом гвалте было слышно, как несколько раз кто-то тихо свистнул. Мальчик завертел головой, желая увидеть недоумка, нашедшего время свистеть, но бежавший мимо солдат нарочно сшиб его и упал рядом сам.

— Лежи! Зачем ты стоишь тут? Надо прятаться! — зашипел он, безбожно шепелявя.

Сначала перед глазами мальчика был только деревянный настил, он чувствовал хриплое дыхание солдата, потом вывернулся из его рук и увидел сидящего в нескольких шагах человека со стрелой в горле. Тот пытался вздохнуть и оглядывался вокруг так, словно что-то потерял.

Снова раздался свист, мальчик задрал голову: несколько стрел промелькнули в небе, совсем невысоко над стеною.

У многих бойниц уже стояли стрелки и били из луков в тех, кто топтал луга и шел вдоль реки к городу.

Солдат, пролежавший рядом с мальчиком чуть дольше, чем было нужно, наконец вскочил и побежал по лестнице вниз, к воротам. Там, толкаясь и падая, суетились люди, укрепляя запертые ворота деревянными балками. Солдат влился в толпу, больше мешая, чем помогая, но его заметил десятник и, злобно крича, отправил обратно на стену.

Мальчик все никак не решался посмотреть в бойницу, уверенный, что ему в лицо немедленно вонзится стрела. Сидя, он всматривался в городские постройки, уверенный, что пока он находится спиной к опасности — опасность не взглянет на него.

С городских складов, бешено погоняя мулов, уже волокли старую машину, метавшую камни, когда-то привезенную войском из чужого города и прозванную горожанами „жабой“. Ее давно убрали от стен за ненадобностью.

Под крепостью разжигали костры и тащили к огню огромные чаны.

Рядом кто-то засмеялся. Мальчик поднял глаза и увидел того солдата, что пытался обменять нож на мясную кость. Он смотрел в бойницу и, указывая рукой, кричал:

— Это же недоростки! Чада кривоногие! Их копья короче руки! Они же без доспехов! Потому что нет доспехов для младенца, зайца и черепахи! Посмотрите, они никак не могут поднять свои лестницы — им не хватает сил!

В шлем солдата попала стрела на излете, и он поймал ее, когда она падала ему под ноги.