– Что же может сделать тебя счастливой, черт тебя побери?! – взорвался он.
– Тебе этого не понять, – с горечью ответила я. – Я только сумела чего-то добиться в своей жизни, как появился ты и все разрушил.
– Давай не будем ссориться, Мэгги. Я ведь тебя люблю.
– Отвези меня домой, Ави. Я должна собраться.
– Вся твоя беда в том, Мэгги Саммерс, – с досадой сказал он, – что ты сама не знаешь, где у тебя дом.
В эту ночь мы легли в одну постель, но не прикоснулись друг к другу. На следующее утро мы молча поехали в аэропорт Бен-Гурион, Ави помог мне с чемоданами и дождался, пока я пройду весь необходимый ритуал проверки перед самолетом. Когда наконец объявили посадку, мы медленно двинулись к выходу на поле. Оставалось всего несколько секунд до того, как я должна была навеки исчезнуть из его жизни, когда он вдруг обнял меня и сказал:
– Это не конец, Мэгги. Еще ничего не потеряно. Когда я шла к самолету, я ни разу не оглянулась, потому что боялась увидеть, что Ави Герцог уже успел исчезнуть, а мне хотелось навсегда запомнить его таким, каким я видела его в последний раз – провожающим меня влюбленным взглядом.
Путешествие на пароме заканчивается. Когда мы пришвартовываемся в Баттери-парк, мысль о возвращении домой в мою пустую квартиру на Гринвич Вилледж уже не кажется мне слишком привлекательной. Я решаю прогуляться по Шестой авеню, чтобы заново сродниться с городом, который успел стать для меня чужим. Каждое здание, каждая вывеска, каждый камень словно смеются надо мной, навевая воспоминания, которые доставляют мне мало удовольствия. Все, что кажется знакомым, напоминает о боли, а все, что кажется чужим, пугает. Я бреду сквозь уличную толпу. От ощущения бездомности сосет под ложечкой. Я смотрю на лотошников, предлагающих на каждом углу всякую всячину, на фургончики, в которых на жаровнях готовится что-то вкусное, и поражаюсь, что жизнь так неузнаваемо переменилась.
Но оттого, что на улицах стало больше народа, а сами улицы словно обветшали, изменилась не только жизнь, изменилась я сама. Незнакомые чувства и мысли переполняли меня. Не берусь сказать точно, когда все так запуталось. Единственное, в чем я убеждена, одиноко шагая по улице, – это то, что есть еще люди, которые могут поддержать и успокоить меня.
Мы очень часто виделись с Куинси в течение всего прошлого года. Торопливые завтраки среди недели или несколько спокойных часов по четвергам в ее квартире в Сохо стали для меня желанным отдохновением после того, как я начала освобождаться от постылой роли миссис Орнстайн. Я никогда не брала с собой Эрика, потому что знала – он не одобрит моего знакомства с Куинси. Она была полной противоположностью того, что он ценил в женщинах, – агрессивной, умной и преуспевающей. Сам факт, что она счастлива в своем замужестве, смутил бы его и лишил покоя. Иначе он мог бы просто записать ее в разряд феминисток и больше не принимать в расчет. Между тем Куинси понимала, что еще не настал тот момент, когда я смогу что-то изменить в своей жизни.
– Мэгги, – то и дело говорила она, – ты достаточно умна, чтобы понять – я здесь, чтобы помочь тебе, когда ты наконец решишься взглянуть на жизнь объективно.
– Я тебе так благодарна, Куинси! – отвечала обычно я. – Ты будешь первой, кто об этом узнает.
Проблема была в том, что моя нынешняя жизнь вцепилась в меня мертвой хваткой, и даже Куинси ничего не могла с этим поделать. И чем хуже мне становилось, тем более неловко я чувствовала себя перед Куинси. Мы перестали встречаться.
– Кончилось тем, что мы стали общаться только по телефону, – сетовала она. – И я никогда тебя больше не увижу.
– У меня столько домашних дел, – лгала я. – Сейчас у нас перестановка, работает дизайнер, и я не знаю ни минуты отдыха.
Молчание на другом конце телефонного провода свидетельствовало, что она совершенно мне не верит, хотя она была достаточно деликатна, чтобы настаивать. После того как мы не виделись довольно долгое время и мне удалось похудеть на первые десять килограммов, я решилась наведаться к ней в офис позавтракать, надеясь, что она не упадет в обморок от моего вида. Я ошиблась. Одевшись в довольно бесформенное, но дорогое черное платье, которое едва доходило до моих пухлых коленок, я взяла такси и прикатила прямо в Рокфеллер-центр. Чувствуя легкое волнение, я поднялась на сорок третий этаж, где располагался ее офис. Драпированные бежевым плюшем апартаменты, размером с небольшой каток, напомнили мне что-то приятное из детских лет. Однако когда я взглянула на Куинси, то мгновенно раскаялась в своем визите.
– Мы можем вместе позавтракать, – пробормотала она, опершись о свой стол. – Бог мой, что ты только над собой сотворила?
– А было еще хуже, – ответила я, садясь в одно из кресел. – Я сбросила десять килограммов.
– О, Мэгги, – заплакала она, отослав секретаршу, – нет ничего удивительного, что ты отказывалась видеться со мной. Но все-таки почему?..
Я сидела, слегка расставив ноги, чтобы, стертые изнутри, они не касались друг друга.
– Я понимаю, что я была полным ничтожеством, – как можно спокойнее сказала я. – И я боялась себе в этом признаться, потому что тогда я была бы вынуждена что-то предпринимать. Вот я и саботировала любые возможности изменить свою жизнь. Я постоянно что-нибудь жевала, пока наконец это не стало моим единственным занятием.
Куинси нажала кнопку коммутатора и попросила секретаршу принести нам два черных кофе, свежие фрукты и сыр.
– Снаружи снуют телевизионщики, и мы перекусим здесь, – заявила она. – Нам никто не помешает, и ты сможешь рассказать мне все.
Я было застеснялась, но то, что она по-прежнему искренне была готова меня слушать, придало храбрости.
– Ты будешь довольна мной, когда узнаешь, какое решение я приняла, – сказала я, задабривая ее.
Но она недоверчиво молчала.
– Я хочу сделать документальный фильм о Вьетнаме или о голоде в Аппалачах. Ты понимаешь, это серьезные темы.
– Они еще не сошли с ума, чтобы разрешить тебе делать передачу о голоде, – сказала Куинси. – Поэтому на время выбрось из головы свои планы и займись тем, чтобы снова превратиться в симпатичную женщину, которую я некогда знала… Итак, расскажи мне, как именно ты сгоняешь вес.
– Я была у врача-диетолога, который прописал мне пилюли, подавляющие аппетит. Кроме того, я каждый день занимаюсь танцами в Карнеги-холл, чтобы набрать форму.
– И как долго все это продолжается? Я имею в виду доктора и занятия.
– Где-то около месяца. Но я уже сбросила десять килограммов и сброшу еще пятнадцать.
– Ну в этом меня не нужно убеждать, – улыбнулась Куинси. – А как ты питаешься?