— О та, чьи локоны и солнце затмевают, — между тем ворковал Хосе Альфонсо, на этот раз обращаясь уже к Коллет! — Чьи руки негой сердце разрывают… кхе-кхе… смени на милость гнев свой, отпусти слугу, тогда пред тобой я на колени пасть смогу…
— Я ему всю ауру щас расцарапаю! — не помня себя от злости, прошипел я, выпуская когти.
— Так он же призрак!
— Что?!
— Ну этот, как его — незримый суп с танцами, — с самым невинным видом сообщил Андрэ. — Вы же сами его так назвали, хотя и не пойму — при чем тут суп и танцы…
— Вы, оба, помолчите! — рявкнула Анна, сверкнув в нашу сторону глазами. — С вами разговор еще не закончен!
Так! Теперь с тобой… Прежде всего — как тебя называть?
— Хосе Альфонсо Фигейро да Бухоралес, — послушно ответил дух, оставив попытки высвободиться.
— Это одна из неприкаянных душ, которые бродят по свету, — пояснила Коллет. — Правда, обычно они привязаны к одному месту — чем-то важному для них, чаще всего это место их гибели. А этот явился вместе с его величеством и Конрадом.
— Итак, возвращаемся к вопросу — где вы его раздобыли? И зачем приволокли с собой?
— Да мы его и не волокли, — возразил я. — Он сам с чего-то решил следовать за нами. Знали бы вы, чего нам это стоило!
— Слова твои несправедливы и жгут меня сильней крапивы, — захныкал дух. — Спасти тебя от гибели хотел, лишь потому за вами я летел!
— А почему он все время отвечает в рифму? Это у всех призраков так принято?
— Он поэт, — осмелился я вставить слово. — Вернее, был поэтом при жизни.
— Типичное невежества сужденье! Поэт — он навсегда поэт, за гранью смерти и рожденья!
— Ну, в общем, сами видите, — развел я лапами. — Я-то в поэзии особо не разбираюсь, но он все время так разговаривает — может, это у него проклятие такое? Ну вроде как в наказание за те стихи, что он при жизни писал?
Призрак сдавленно зарычал, но Коллет держала его крепко.
— И откуда он взялся? — переключилась на меня Анна, которой, видимо, пространные ответы Хосе Альфонсо тоже надоели. — Не на улице же вы его подобрали?
— Э-э-э… В некотором смысле… — Я попытался придумать какое-нибудь правдоподобное вранье, но под пристальными взглядами Анны и Коллет ничего в голову не приходило.
— Только не ври! — предупредила меня Анна. Коллет промолчала, но по выражению ее лица и так все было понятно.
— В общем, мы гостили у моих друзей в Либерхоффе… Да вы, ваше величество, должны помнить — та ведьма, Мэрион, у которой вы некоторое время, так сказать… наблюдались. Она-то духа и призвала. По моей просьбе — я хотел узнать кое-что. Но из-за досадной случайности он получил свободу, отвечать отказался и исчез. А на пути к Бублингу внезапно объявился и стал нам с Андрэ портить жизнь… Не понимаю, чего ради он за нами увязался?
— Что скажешь? — Анна требовательно посмотрела на Хосе Альфонсо. — Зачем ты последовал за ними?
— О том твержу уж битый час! — возмущенно воскликнул призрак. — Грозит коту посланец преисподней ужасной гибелью на дне ущелья! Как мог бы я покинуть вас?
— Что? — Коллет нахмурилась и требовательно посмотрела на меня. — А ну-ка, дорогой мой, объяснись!
Я укоризненно посмотрел на Хосе Альфонсо, точнее, на то место, где предположительно должна была находиться его голова.
— Ну и кто тебя просил вмешиваться? Трепло!
— Не уходи от разговора, — поддержала Анна ведьму. — Что еще за посланец преисподней?
— Да не знаю я! — Я задумался, прикидывая; что можно рассказать, не опасаясь вызвать «уплотнение Ткани Мироздания». — В общем, мне с недавних пор начал сниться непонятный сон. Словно ко мне приближается какая-то неизвестная опасность. Ничего конкретного, но во сне я пугался этой опасности очень сильно. И снился он постоянно, а это уже значит — не просто дурной сон, а вещий. Мэрион тоже так посчитала и предложила вызвать духа, чтобы у него узнать, что такое мне грозит. Во время вызова произошло одно непредвиденное событие, о котором я не могу рассказать.
Анна нахмурилась и хотела было вмешаться в мой рассказ, но Коллет удержала ее:
— Ваше величество, похоже, у Конрада есть причины не говорить нам всего. Не настаивайте…
Я благодарно кивнул девушке.
— И эти причины должны быть достаточно серьезны, раз уж такой болтун, как Конрад, держит язык за зубами.
— Спасибо, Коллет, — кисло улыбнулся я ведьме. — Ну как бы то ни было, причины есть, и они действительно серьезные. В результате того, что случилось, мне было предсказано, что примерно через год я погибну, сорвавшись в пропасть. Причем… гм… как бы сформулировать? Это было не обычное предсказание. Ну вы понимаете — никаких туманных намеков, которые при случае можно толковать как угодно. Никакой кофейной гущи и хрустальных шаров — предсказание получено из совершенно надежных рук. Я потому и вернулся так срочно назад, в Бублинг.
— Понятно, — задумчиво покивала Коллет. — Кажется, я понимаю, почему ты не можешь рассказать подробности. Чем больше людей будет знать подробности, тем труднее будет избежать предсказанного.
— Ты тоже считаешь это возможным? — обрадовался я. Все-таки Коллет — самая талантливая и сильная ведьма из всех, что я знаю. Не так давно в Бублинге проходил конвент магов, и Коллет не только переспорила всех на словах (что неудивительно — все остальные маги были мужчинами), но и надрала самым наглым из них задницы. Если уж она считает, что судьбу можно изменить…
— Извини, — опустила меня на грешную землю ведьма. — Я совсем в этом не уверена. Просто это так на тебя похоже — ввязываться даже в самую безнадежную драку.
— Спасибо! От твоих слов меня просто переполняет уверенность в собственных силах!
— Всегда лучше знать правду, какой бы горькой она ни была, — возразила Коллет. — Может, это и неприятно, но позволяет трезво оценить свои возможности. Ты уже решил, что будешь делать?
— Да. Отправлюсь в Скандинавию.
— В Скандинавию? — удивилась Коллет. — А! Я вспомнила! Фру Бокомялле рассказала мне про найденный тобою гобелен и про легенду о золотых скрижалях. Как я понимаю, это те самые таблички с магическими формулами, что викинги украли у американских шаманов?
— Угу, — кивнул я. — Уверен. Рецепт тинктуры, возвращающей человеческий облик, там тоже есть!
— Но ты же этим и так собирался заняться, я права? При чем тут посланец преисподней и… твоя гибель? — На последних словах Коллет запнулась, и я заметил навернувшиеся на глаза ведьмы слезы.
— При чем тут посланец преисподней, я и сам хотел бы узнать! — Я кивнул в сторону призрака. — Вот этот сеньор заявил, что снится мне не кто иной, как этот самый посланец. И что именно он угрожает мне.
— И кто этот посланец?
— А вот этого мне так и не удалось выяснить, — развел я лапами. — Сколько я ни пытался получить от Хосе внятный ответ, он либо несет свою рифмованную ахинею, либо просто сбегает.
— А мне ответишь? — вкрадчиво спросила Коллет призрака. — Ведь ответишь, правда?
— Умерь свой гнев, владычица моей души! — В голосе Хосе Альфонсо прозвучало отчаяние. — Принять жестокое решенье не спеши! Клянусь — я не могу сказать ответ, ведь это знанье принесет немало бед!
Коллет, уже начавшая произносить какое-то заклинание, призванное, видимо, развязать несговорчивому духу язык, остановилась на полуслове.
— Коллет, ты что? Неужели поверила ему? Добейся от него правды!
— А если он прав? — покачала головой ведьма. — Мы не можем так рисковать.
Я хотел уже возразить, что правда не может причинить вреда, но снова вспомнил мэтра Бахуса с его предупреждением о Ткани Мироздания и промолчал. А вообще, если беспристрастно вспомнить свою жизнь — от правды мне никакой пользы, кроме вреда, сроду не было. Каждый раз, когда побеждала моя любовь к истине, это приводило к печальным последствиям разной степени тяжести. Зато ложь всегда приносили выгоду! Все-таки мы живем в странном мире!
Не успел я подумать об этом, как мир поспешил лишний раз подтвердить свою странность.
С улицы раздался непонятный свист и пыхтение, сопровождающееся испуганными криками. Мы все, не сговариваясь, бросились к окнам. Кабинет Анны располагался на втором этаже дворца, и из окон открывался прекрасный вид на главную площадь Бублинга. Вернее, прекрасным этот вид был, когда празднично наряженные горожане прогуливались среди уличных музыкантов и художников или когда гремзольдская армия устраивала парад. В данный же момент на площади творился настоящий бардак. Через одну из пяти арок, ведших на площадь, вливался поток бегущих людей. Лица их выражали тот тупой ужас, который охватывает животных во время лесного пожара. Паника мгновенно распространилась по всей площади, люди начинали вопить и разбегаться, даже не зная, в чем, собственно, источник опасности. Впрочем, источник не заставил себя ждать. Свист стал совершенно оглушительным, и арка вдруг словно взорвалась, разлетевшись осколками каменных блоков. В клубах каменной пыли и штукатурки на площадь вылетело… нечто… По широкой дуге выкатившись на середину опустевшей площади, оно, постепенно замедляя свой бег, остановилось. Вслед за этим одновременно обвалились стены двух домов, поддерживавших уничтоженную арку. Свист стих, только пыхтение и равномерный стук нарушали повисшую над площадью тишину.