— Чего?
Андрэ рухнул в ближайшее кресло — у несчастного самодержца подкосились ноги. Впрочем, и Анна, услышав это предложение, слегка опешила. Видимо, раньше Алле-гу с ней своими планами не делилась. То ли не так уж наивна была, то ли просто считала такой выход само собой разумеющимся. Краем уха я услышал, как сдавленно хихикает Хосе Альфонсо, и прокашлялся, чтобы заглушить его: не хватало только сейчас еще и появление призрака объяснять.
— Милая Алле-гу! Это совершенно невозможно…
Тролльша удивленно посмотрела на меня.
— Почему? У Анн-дрэ жен много-много, я видать. Они плохие жены — бездельницы! Сидят весь день в дворец и не делают ничто. Одна Анн-а делает весь день писать и управлять страна. Жена вождя — о! Остальные — глупая курицы! Я — не такой, я хорошая жена будет! Анн-а — старшая жена, Алле-гу — любимая жена!
Тут уж я вынужден был стянуть с головы шляпу и уткнуться в нее мордой. Надеюсь, Анна с Коллет решат, что я плачу. Бедные фрейлины! Интересно, Алле-гу им уже сообщила, что считает их младшими женами Андрэ и глупыми курицами? Тут я понял, что мой маневр со шляпой был бессмысленным: прямо за моей спиной раздавался отчетливый, громкий и наглый хохот.
— Конрад?!
— Это не я!
— Я вижу, что не ты. — Коллет, нахмурив брови, внимательно смотрела куда-то выше моей головы. — Вернее, не вижу… так, какое-то неясное колебание в воздухе… Вы кого с собой притащили?!
— Иезус Мария! Да что ж нас сегодня во всех смертных грехах обвиняют! — как можно более жалостливо простонал я, усаживаясь прямо на пол. — Нужно было ехать к Николасу. По крайней мере, он не стал бы допрашивать друзей, несколько дней подряд пробивавшихся сквозь метель, и душу им мотать.
Мои стенания, впрочем, ничуть не тронули Коллет.
— Так ты мне ответишь — кого вы еще приволокли с собой?
— Это трудно объяснить в двух словах…
— А ты объясни в нескольких. — Анна оставила Алле-гу и грозно посмотрела на меня. — Ты хочешь сказать, при столь деликатном разговоре присутствует посторонний человек?!
— Э-э-э… дело в том, что он как бы не совсем человек… Ай! Ваше величество! Что вы делаете?! — Я метнулся под стол, спасаясь от толстенного фолианта, которым в меня весьма метко запустила Анна. — Успокойтесь, прошу вас!
За первым томом последовал второй, потом третий — замечу, все в твердом переплете из телячьей кожи с вставками из красного дерева и бронзы, — попадет такой источник знаний в голову, и можно заказывать панихиду! Но королеве этого показалось мало. За книгами в меня полетела чернильница из цельного куска горного хрусталя, к счастью ударившаяся в пол всего в ладони от моего хвоста, но при этом взорвавшаяся от удара не хуже шрапнели. Спасаясь от каменного дождя, я каким-то чудом проскользнул под диван и затаился.
— Паршивец! Вылезай немедленно! — Разъяренная королева попыталась приподнять диван, но тот, к счастью, оказался для нее тяжелым. — Предатель!
— Я не предатель! Я верен Короне! Да здравствует королева!
Но мои верноподданнические выкрики Анну ни в малой степени не успокоили. Более того, она выхватила у стоявшего возле окна рыцарского доспеха копье и стала шарить им под диваном. Дело начинало оборачиваться совсем нехорошей стороной, особенно потому, что я застрял. То есть под диван я почему-то легко спрятался, но сразу же понял, что не могу и шевельнуться. Между тем острие копья неумолимо приближалось…
— Коллет, прощай! — жалобно вякнул я, закрывая глаза.
— Постой, о гордая владычица копья! Твоей счастливой целью стать мечтал бы я! Лучи твоих прекрасных глаз пронзили сердце мне! Оставь несчастного кота его судьбе!
— Вот блин…
— Это еще что за бред? — Сбитая с толку неожиданным выступлением духа Анна остановила копье буквально в дюйме от моего уха. — Эй, кто здесь? А ну покажись!
— Не смею осквернить божественный твой взгляд своим убогим видом, о царица! Позволь мне лучше в сон твой заявиться — таким, каким при жизни был я наяву!
— Эй, эй! — услышал я угрожающее ворчанье Андрэ. — Хосе! Ты чего это к моей жене подкатываешь?! Это не по-товарищески!
— Андрэ! Не думай, что я про тебя забыла!
— А я че? Я ж ниче! Только пусть этот рифмоплет…
— Я? Рифмоплет? Какое униженье! Лишь кровью смыть…
— Двенадцатый камень Шарибда в паутине серебра… Луна в доме Марса… Сейчас, сейчас я тебя на чистую воду-то выведу!
В общем бардаке молчала лишь Алле-гу. Не тратя лишних слов, тролльша протопала к дивану и приподняла его, освобождая меня из плена.
— Спасибо! — проворчал я, устраиваясь на том же диване и пытаясь привести камзол в порядок.
— Конн-рад, вопрос. — Испуганно глядя на творящееся безобразие, великанша пристроилась на краешке дивана. — Здесь Анн-а один — не шуметь. Анн-а и Коли-т — не шуметь. Анн-дрэ приехать — сразу шуметь! Так всегда?
— Что? А, ты об этом? Ну почти всегда… А вообще — можно подумать, ты воспитывалась в монастыре урсулинок. Небось сородичи твои еще шумнее!
— Шумный тролль — мертвый тролль! — нравоучительным тоном возразила тролльша. — Тролли шумят на праздник. Когда брюква сажать. Когда убирать. Когда брага поспеть — и все… А! Когда вождь выбирать — много шуметь. Больше никогда не шуметь. Если шуметь — кролик не поймать, кабан не поймать, даже ежик не поймать — голодный умереть.
— Вот как… — протянул я, наблюдая, как первые лица государства вовсю «шуметь», самым непосредственным образом подрывая престиж Короны в глазах подданных. В смысле — меня и Алле-гу. — Ну что поделаешь, такие уж люди…
— Ага, — согласилась Алле-гу и снисходительно пояснила: — Наши мудрецы считать — люди происходить от гоблинов. Гоблин такой же мелкий и шумный есть. Только люди умнее гоблин. Немножко.
— Иезус Мария, — только и смог я из себя выдавить в ответ на такое заявление. И что самое обидное, любые мои попытки обелить род людской сейчас — на фоне королевского семейного скандала — выглядели бы совсем неубедительно. Однако мое молчание не спасло меня от новых потрясений.
— А зачем Анн-дрэ дубинку не брать и жена говорить молчать? — полюбопытствовала Алле-гу через мгновение. — Он ведь сильный есть.
— Не зачем, а почему… Дьявол! — Я чуть не прикусил язык. К счастью, Анна с Коллет были слишком увлечены. Одна морально добивала Андрэ, вторая пыталась наложить связующее заклятие на призрака. Сеньор Фигейро да Бухоралес ловко уклонялся от магических пут и ругался пятистопным ямбом. — Ты только при Анне такого не ляпни.
— Почему?
Я понял, что выиграл шанс спасти Андрэ от матримониальных планов юной тролльши. Надо, чтобы Алле-гу в нем разочаровалась.
— Видишь ли, Андрэ физически очень сильный. Но здесь… — Я многозначительно постучал себя когтем по лбу. — Если говорить прямо, наш король не очень умен. Потому во всем полагается на Анну. Ну и подкаблучник он, конечно, еще тот.
— Под… под каблук? — Тролльша недоверчиво смерила Андрэ взглядом. — Как возможно? Он не уместиться!
— Еще как уместится, — довольно усмехнулся я. Ты мой должник, Андрэ! — У нас так называют мужчин, которые полностью подчиняются своим женам. Понимаешь? Как бы находятся у них под каблуком — образно, понимаешь? Ну вот. Андрэ как раз из таких — женщины могут из него веревки вить.
— Веревки?!
— А… это опять образно, извини. Я имел в виду — могут добиться от него всего, чего захотят…
— Вот как, — задумчиво произнесла Алле-гу, глядя на Андрэ, и от ее тона у меня зародилось сомнение, что я действительно помог своему королю.
Но что-либо исправить я уже не успел. Коллет произнесла какую-то длинную фразу на неизвестном мне языке и сделала резкое хватательное движение правой рукой. Рука при этом до самого локтя стала почти прозрачной, но призрачная кисть мертвой хваткой держала нечто невидимое.
— Спасите…
— Попался! — довольным голосом произнесла ведьма.
— А?
— Ты его поймала? — Анна немедленно позабыла про окончательно затюканного супруга и с интересом уставилась на мутное мерцающее облако, что сжимала в кулаке Коллет. — И кто… что это вообще такое?
— Как горько слышать это «что»!., кхе-кхе… — закашлялся дух. — Но, право, вот зачем же сразу так — за горло?!.. кхе-кхе…
— А что, у призраков есть горло? — искренне удивилась Коллет.
— Правильно! Придуши мерзавца! — сердито пропыхтел Андрэ, явно радуясь, что внимание дам переключилось на другой объект. — Ишь чё надумал — являться во сне моей жене!
— Да перестань ты, — попытался я успокоить ревнивца. — Он же поэт, у них принято женщинам комплименты говорить. Да и сам подумай, ну какой ему толк являться, если он — призрак? Глупо ревновать невидимую и неощутимую субстанцию… Что?! Что он там несет?!
— О та, чьи локоны и солнце затмевают, — между тем ворковал Хосе Альфонсо, на этот раз обращаясь уже к Коллет! — Чьи руки негой сердце разрывают… кхе-кхе… смени на милость гнев свой, отпусти слугу, тогда пред тобой я на колени пасть смогу…