— Я рад, что ты больше не сопротивляешься, — тихо сказал он, опускаясь рядом с ней на постель. — Именно такой я и хочу тебя, разгоряченной и согласной, и только моей. Я не хочу, чтобы ты была в состоянии мыслить здраво. Не сегодня, во всяком случае.
Он прижался губами к ямке у нее на шее, гладя ладонью ее живот. Она прошептала его имя, выгнувшись от желания, и он почувствовал ее готовность. Он сказал себе, что не заставит ждать. Он хотел ее так пылко и страстно и ощущал, что она испытывает то же самое. Во всяком случае, сейчас он чувствовал, что она жаждет одного: чтобы он был внутри ее. И это длилось всю ночь.
— Скажи мне, Хонор, милая. Скажи мне, как сильно ты меня хочешь, — потребовал он хрипло, целуя ее груди.
— Сильно, Конн, я так сильно тебя хочу. Я никогда еще ничего подобного не испытывала.
на него через ресницы.
Она снова приподняла бедра, схватив его за плечи и требуя, чтобы он был как можно ближе к ней. Он просунул колено между ее ног, и она тут же открылась для него. Такое приглашение вызвало у него резкий страстный вскрик, он понял, что больше ждать не может. Конн лег между ее бедер, сознавая ее пламенную зовущую страсть.
— Пусти меня к себе, милая. Я должен войти в тебя, или я сойду с ума!
Он опустил руку вниз, чтобы коснуться ее чувствительной женской плоти, убеждаясь снова, что она готова. Она страстно прошептала в ответ:
— Пожалуйста, Конн. Пожалуйста, сейчас!
Больше он не мог сдерживаться. Схватив ее за плечи, он пронзил ее, внедряясь в ее пульсирующее, влажное тепло. Он почувствовал, как по ее телу прошла дрожь, когда оно приспосабливалось к вторжению мужского естества. Он мгновенно остановился.
— Хонор?
Она не открыла глаз, ее ноги обвили его бедра.
— Люби меня, Конн. Пожалуйста, люби меня.
— Хонор, ничего другого я сейчас и не могу делать!
Он начал двигаться внутри ее, чувствуя, как ее плоть становится все возбужденнее и напряженнее вокруг него.
Он почувствовал неуверенность в том, как она, задыхаясь, произносила его имя, и смутно понял, что она не вполне согласна с тем, что происходит с ее телом.
— Давай, милая, — прохрипел он у ее груди. — Просто иди ко мне. Я тебя догоню.
Она вскрикнула, когда предельное напряжение получило сокрушительное завершение. Конн приподнял голову, чтобы накрыть губами ее рот, упиваясь звуками страсти, шедшими из глубины ее горла, а затем почувствовал, как его тело напряженно изогнулось, когда получило собственное освобождение.
Долгие вечные секунды он преодолевал шторм, сжимая в объятиях женщину, держа ее крепче, чем держал что-либо или кого-либо в своей жизни.
Хонор медленно выходила из туманного мира, куда ее унесло желание. Она ощущала распростертое на ней тяжелое тело Конна, чувствовала вес его бедер, сковывавших ее ноги. Она все еще находилась в его надежных объятиях, и сознание этого наполнило ее глубоким удовольствием. Она вяло поиграла с его черными, тронутыми сединой волосами, рассматривая темные ресницы. И тут он открыл глаза.
В одно мгновение он насторожился, словно кошка, и в его взгляде уже не было и намека на сон или сладострастную негу. Но Хонор поняла, что это след удовлетворения — уверенного, надменного мужского удовлетворения.
Она нашла это немного забавным, пока он не заговорил.
— Больше никаких таких ночей, — заявил он резко.
— Никаких? Ты не получил удовольствия этой ночью? — слегка поддразнила она, понимая, что он вряд ли имел в виду то, что только что произошло между ними.
Конн нетерпеливо кивнул, а затем приподнялся и с явной неохотой сдвинулся с ее тела.
— Я имел в виду — больше никаких ночей, когда я сидел бы перед твоей дверью и ждал, чтобы посмотреть, кто привезет тебя домой.
Он властно обнял ее. Его мускусный запах наполнил ее ноздри, когда она с готовностью приникла к его плечу.
— Сколько еще таких ночей будет, Конн? Стоит ли об этом волноваться? Скоро ты вернешься на Тахо, и тебя больше уже не будет интересовать то, как и с кем я провожу свои вечера.
Волна грусти, накатившая на нее, когда она слушала собственные слова, занимала ее несколько секунд. Затем она в изумлении заметила, что Конн как-то опасно притих.
— Кто сказал тебе о Тахо? — спросил он низким и хриплым голосом.
Хонор смущенно заерзала:
— Итан обмолвился, что у тебя там какой-то деловой интерес.
Она повернула голову, чтобы встретиться с ним взглядом.
— Именно так. Деловой интерес и больше ничего. Мой дом не на Тахо, — сказал он, как отрезал. — Я просто владею там кое-какой недвижимостью.
— Понятно.
Хонор не знала, что сказать. Ясно, он не хочет говорить о Тахо или о том, где он на самом деле живет.
И она не хотела испортить волшебную интимность момента.
Утром будет достаточно времени для того, чтобы узнать все, что имеет значение.
— Все в порядке, Конн. Я не хотела проявлять излишнее любопытство. И ты мне ничего не должен, ты не должен связывать себя какими- либо обещаниями. Я это понимаю.
Кажется, подобная информация не доставила ему удовольствия.
— Не должен, черт возьми! — прорычал он, изогнувшись, чтобы прижать ее спиной к подушке. — Хонор, мы с тобой теперь связаны вместе. Разве ты этого не понимаешь? Ты только что отдалась мне.
— Ты думаешь о своих словах, Конн? — спросила она осторожно, опасаясь позволить себе на что-то надеяться.
— Я всегда думаю обо всем, — сообщил он ей беспристрастно. — Я не могу уйти и оставить начатое. И тебе не дам.
Она робко улыбнулась:
— А что, похоже, что я пытаюсь уйти?
— Ты пыталась избегать меня сегодня вечером, — резко заметил он.
Он сказал эти слова так, словно это в некотором роде его обидело. Ее пальцы ласково рисовали узоры у него на спине.
Не страшась сурового выражения его лица, она смотрела на него ласковым взглядом женщины, которая знает, что влюбилась.
— Это было раньше. Сейчас совсем другое дело, — объяснила она, словно все было и так понятно.
— Ты больше меня не боишься?
— Не думаю, что я когда-либо действительно была напугана, просто осторожна, — сказала она, просто чтобы отделаться.
— И ты больше не проявляешь осторожности? — настаивал он.
— А что, должна? — легкомысленно огрызнулась она, не понимая, почему он так настойчив.
— Нет, — прохрипел он, наклоняясь к ней для поцелуя. — В этом больше нет необходимости.
Ей очень хотелось спросить, что он имеет в виду, но он уже снова разжигал огонь, который, казалось, разжечь мог только он. Хонор почувствовала в нем пульсирующее желание и не хотела противиться.