каждый раз, вновь и вновь перезаряжая винтовку, радовался тому, что перед этим боем патроны я получил не врассыпную, а в обоймах. Это существенно увеличивало скорость перезарядки, и, следовательно, поражал я приближающиеся ко мне цели значительно чаще.
Ежесекундно концентрируясь и фокусируя зрение, я искал подходящую под ликвидацию цель и сразу же её уничтожал. И хотя немцы были проворными, но я был ещё проворнее и точнее. Как ни старались они спрятаться, я их находил и сразу же отправлял в сторону противника девять граммов смертоносного свинца.
Достаточно быстро уладив это дело, при этом уничтожив, как минимум, семь солдат и ранив двух, тем самым отбив на время желание лезть ко мне, вновь сосредоточился на колонне.
Секунда тянулась за секундой, а ожидаемого взрыва всё не было и не было.
«Почему не взрывают? Ведь уже пора!» — каждые несколько секунд задавал я себе вопрос, на который не мог знать ответ.
Так или иначе, а колонна замедлила ход и стала скапливаться, останавливаясь из-за перекрывшего дорогу танка и объезжая его.
Наши артиллеристы вновь выстрелили и подбили ещё два танка, которые, объехав по обочине горящего собрата, хотели продвинуться вперёд, однако между чадящими стальными препятствиями образовалось достаточное расстояние для того, чтобы следующая за ними тяжёлая техника могла беспрепятственно продолжить наступление.
Артиллеристы вновь произвели по выстрелу. Не знаю, как и по какому принципу они выбирали цели, но на этот раз был подбит танк, находящейся в середине дальней от пушек колонны. Боеукладка бронированного чудища сдетонировала, башню взрывом сорвало с погона и она улетела в кювет, накрыв своим весом часть ране уничтоженных мной пехотинцев.
А тем временем танки, что находились в начале колонн, стали объезжать поражённые машины и рваться к городу. Наши артиллеристы продолжали вести по ним огонь, но, к сожалению, пока развить успех им не удалось — выстрелы уходили в молоко, а от пары попаданий танковая броня на этот раз отмахнулась вспышкой с бестолковыми искрами.
Пришло полное осознание того, что с минной ловушкой что-то пошло не так, и она уже не сможет обеспечить нам преимущество в виде внезапности и организации паники среди врага. Наблюдая за тем, как хищные силуэты танков вот-вот наберут скорость, и тогда их уже будет не остановить, покосился на ту часть лесополосы, которая вела к Новску. Чуда не произошло. В мою сторону никто не направлялся. Не увидев возвращающегося на позицию Воронцова или какого-то другого командира, который мог бы отдать приказ, решил взять командование засадным отрядом на себя.
Самоуправство, конечно. Но что делать? Того требовала боевая обстановка. А потому пришлось нарушить устав и, не будучи командиром, начать командовать. Но то, что командовать я собирался только лишь самим собой, это дело десятое и к сути не относится.
А потому, как и ранее до этого, я прекрасно понимал, что сейчас мне придётся действовать строго по обстановке.
Поэтому без тени сожаления подстрелив из винтовки ещё пару немцев, которые не пытались подойти к моему окопу, а старались вытянуть то ли раненых, толи убитых камрадов, вновь зарядил мосинку и отставил её в сторону. Поправив на поясе пистолет ТТ, который мне командование дивизии в виде награды выдало для личного пользования, подошёл к стоящему в трёх шагах и ждущему своего часа ПТР, глубоко вздохнул и, понимая, что начинается новый этап битвы, сфокусировав зрение, перешёл к делу.
— Выстрел! — скомандовал себе я и нажал на спусковой крючок.
«Бабах!» — послушно ухнуло противотанковое ружье, и первый гостинец отправился в полёт к своей бронированной цели.
Противотанковое ружьё системы Рукавишникова образца 1938 года не подвело, и спустя пару секунд пуля познакомилась с крупповской бронёй. Это было воистину первое знакомство моего ПТР с танком противника, и, нужно сказать, прошло оно весьма удачно. Немецкий Т-3, получив попадание в двигатель, практически сразу остановился и задымил.
Этот танк был четвёртым в колонне и пытался объехать подбитые танки, но я ему это сделать не дал.
Как по сигналу ожила вражеская пехота, рассредоточенная по полю и лесопосадке. Я чувствовал какую-то неправильность в происходящем, и, кажется, вот в чём она была — по моей позиции не вели ответного огня. Да, маскировка и затишье до поры до времени скрывали меня от гансов, но вечно так продолжаться не могло.
Понятное дело, что в утреннем сыром тумане и прочих подарках природы можно лишь обнаружить редкие вспышки выстрелов моего оружия, и то случайно, но по всему полю боя начали вспыхивать султанчики огня — в мою сторону открыли огонь на подавление, кажется, это так называется. Где-то неподалёку застрекотали пистолеты-пулемёты, по территории начали вспухать раскромсанные свинцом комья земли. Пару раз пули с противным свистом пролетали достаточно близко, но пока опасность от стрелкового оружия скрывалась разве что в его количестве у немцев и том факте, что пуля, по словам великого полководца Суворова, интеллектом не особо отличается.
Вообще, мне сегодня очень везло. Стоявшая в последние дни непогода в виде дождя и тумана меня сильно выручила. Дело в том, что ПТР — оружие для борьбы с танками, в общем-то, неплохое, хорошее оружие, но вот только дело в том, что, кроме всего прочего, при выстреле из него от пороховых газов вылетающего патрона, который больше напоминает небольшой снаряд, вокруг стрелка в сухую погоду образовывается облако пыли. Этот недостаток данного вида вооружения крайне отрицательно сказался на наших отрядах истребителей танков. Немцы буквально сразу, как только столкнулись с советскими ПТР, отметили эту особенность, задокументировали её со всей своей немецкой педантичностью, и при атаках немецким танкистам было приказано: при обнаружении таких облаков пыли в обороняющихся позициях сразу же начинать сосредотачивать по выявленным позициям непрерывный огонь. Собственно, по этой причине жизнь бойца, истребляющего танки, в начале войны, как правило, была недолгой.
Но в моём случае мне на руку играло два фактора. Первый, как я упомянул ранее, это ненастная погода, при которой никакие пылевые облака априори подниматься не могут. И второе, это неожиданность и незнание противника о том, что у советских защитников есть подобное вооружение.
Сейчас середина августа 1941 года, а массовое применение ПТР советские воины начнут только в ноябре в Битве за Москву. Сейчас же первые противотанковые ружья Симонова и Дегтярёва ещё только находятся в разработке, и, разумеется, в войска пока не поступают. Противотанковое ружьё же, которое я сейчас применяю против противника, было изготовлено буквально в штучных количествах и на вооружение армии так и не поступило. Вообще, тот факт, что оно оказалось