Читать интересную книгу Аравийский рейд - Сергей Зверев

– К какой сумме мы должны привести переговоры с пиратами?

– Хорошо бы ограничиться полумиллионом, – с наивной наглостью заявил клерк.

– Долларов? Евро?

– Лучше долларов.

– Скажите… – взялся дипломат протирать стекла очков, – вам когда-нибудь доводилось выкупать захваченные экипажи и суда из сомалийского плена?

– Нет.

– Это видно.

– Простите?..

– Вы называете нереальную сумму. Даже за российский буксир похитители потребовали полтора миллиона.

– Вы о «Корсакове»?

– О нем, о нем…

– А сколько бандиты получили за него в итоге?

– Почти половину – семьсот тысяч.

– Хорошо, тогда начните торг с миллиона.

– Что-то я не совсем понимаю. Руководство вашей компании заверяет об отсутствии финансовых проблем. А на деле выходит…

Переговоры явно не клеились из-за суженных полномочий представителя судовладельца, занимавшего в компании скромную должность главы юридического отдела.

Около трех часов дня партнеры решили прервать встречу на сорок пять минут. Исполненный невозмутимой уверенности, российский дипломат отправился обедать. А малайзиец около получаса не выпускал из рук мобильного телефона и не успел даже пригубить заказанный кофе.

Зато продолжение переговоров пошло как по маслу – стороны быстро договорились о повышении реальной выплаты до суммы, равной одному миллиону долларов.

* * *

К настоящему моменту у российских дипломатов имелся неплохой опыт вызволения соотечественников из пиратского плена. Только за 2008 год было спасено почти два десятка человек: один моряк из экипажа немецкого сухогруза «Lehmann Timber»; двое российских граждан из команды танкера-химвоза японской компании «KOYO KAIUN CO LTD-TOKYO»; трое с судна «BBC Trinidad»; трое с украинского сухогруза «Фаина». И наконец, одиннадцать наших сограждан угодили в плен с судном «Cec Future» датского судовладельца «Clipper Group». Их также пришлось выкупать после длительного переговорного процесса.

Выяснив принципиальное намерение судовладельца раскошелиться ради выкупа танкера «Тристан», российские дипломаты приступили к реализации второго этапа: связались с известной британской юридической компанией, специализирующейся в урегулировании подобных конфликтов.

В Лондоне, где в скором времени происходила деловая встреча между сторонами, также главным вопросом фигурировала окончательная сумма выкупа, должная перекочевать в бездонные карманы сомалийских преступников. Однако на новом уровне диалог происходил живее и понятливее.

– Итак, никаких проволочек и затяжек времени, как это было в истории с выкупом «Фаины», – неторопливо очищал апельсин один из специальных сотрудников российского консульства. – Формула «чем дольше судно стоит у берегов Сомали, тем выше гонорар у юристов» в данном случае не сработает. На передачу выкупа вам дается ровно пять суток.

– Хорошо, – попыхивая хорошим табачком, кивает британец. – Каков потолок?

– Вы будете располагать полутора миллионами евро. Это разумный максимум.

– Вся сумма принадлежит судовладельцу?

– Нет. Фифти-фифти. Государство, как вы понимаете, тоже заинтересовано в спасении своих граждан.

– Схема оплаты услуг моей конторы – стандартная?

– Нет. Мы предлагаем новую.

– Вот как? – искренне удивляется партнер. – Надеюсь, она не хуже прежней?

– Ничуть. А при некоторых обстоятельствах вознаграждение окажется даже выше привычного.

Во взгляде британца поселяется заинтересованность. Но и червь сомнения не сдается:

– Эти обстоятельства… о которых вы упомянули… они в принципе возможны? Речь идет о реальных вещах?

– Естественно.

– Хорошо. Я готов выслушать вашу схему.

– Итак, фиксированной остается премия за выкупленное судно – четверть миллиона евро…

Юрист кивает: это нормально.

– За каждого выжившего моряка вы получаете по двадцать пять тысяч…

– А вот это грабеж! – разламываются в пепельнице остатки сигареты.

Дипломат как ни в чем не бывало закидывает в рот апельсиновую дольку и повторяет:

– За каждого выжившего моряка ваша юридическая компания получит по двадцать пять тысяч евро. В том случае, если моряк не только жив, но и здоров, вознаграждение увеличивается в десять раз. Ровно в десять раз.

– Ого, двести пятьдесят тысяч за одного моряка! – присвистывает британец. За такие деньги стоит поработать!

– Именно. За одного здорового моряка.

Однако в ту же секунду пройдошный адвокатский мозг сооружает новое препятствие:

– Минутку-минутку! «Здоровый человек» – это довольно расплывчатая юридическая формулировка. Что, по-вашему, она означает?

– Не беспокойтесь: врожденное плоскостопие, насморк и переломы десятилетней давности учитываться не будут. Нас интересует состояние членов экипажа от момента захвата судна пиратами до момента его освобождения.

Партнер кивает и удаляется в соседнюю комнату, на ходу выуживая из кармана телефон. На принятие положительного решения уходит ровно столько времени, сколько ему необходимо для короткой консультации с коллегами.

* * *

После урегулирования деталей и подписания соответствующих бумаг британская компания-посредник незамедлительно отправила своих представителей в столицу Республики Джибути. В этом крохотном государстве на востоке Африки, как правило, и происходят переговоры с агентами сомалийских пиратов. И уже через сутки в посольство РФ в Джибути от агентов юридической компании поступила следующая информация: «Все члены экипажа танкера «Тристан» чувствуют себя нормально. Запас топлива и продуктов питания на судне достаточный. Приступаем к процессу переговоров».

Посланники Мухаммеда Абди Хайера были немало озадачены результатами первого дня переговоров в бывшей французской колонии. Нет, по общей сумме выкупа за судно и моряков разгорелась нешуточная дискуссия. И эти горячие споры являлись нормальным, привычным ходом событий. Традицией. Уже к вечеру первоначально запрошенные три миллиона долларов превратились в два (и это тоже было нормально), а вот после напор у британских посредников почему-то иссяк.

Весь последующий день к сумме выкупа не возвращались, и диалог целиком свелся к пленному экипажу. Британцы придирчиво елозили пальцами по спискам, трудно выговаривали фамилии русских моряков, интересовались их состоянием и настоятельно просили представить видеосъемку, где был бы запечатлен каждый член команды.

Третий день увенчался устной резолюцией. На простом, доходчивом языке она звучала приблизительно так: «Исполнительный комитет по координации действий группировок в лице таких-то, таких-то… получит выкуп в размере два миллиона долларов, но при условии бережного отношения к пленникам…» А дальше шли некислые расценки штрафов: за ранение или болезнь одного члена команды – минус пятьдесят тысяч долларов; замороженный труп в холодильнике или пропавший без вести член экипажа – минус сто тысяч долларов…

Хайер ежевечерне получал детальный отчет из Джибути. Он также был обескуражен повышенным интересом посредников к жизни и здоровью моряков. Но чуть позже успокоился.

Во-первых, сам черт не поймет зажравшихся холеных европейцев, вечно пекущихся о Человеке и его Правах.

Во-вторых, ничего сложного в выполнении простых условий он не нашел. А ведь сумма на кону стояла немаленькая. Мало кто из членов исполкома верил, что за танкер класса «река – море» удастся получить целых два миллиона.

И этот успех, надвигающийся подобно цунами, Хайер тоже намеревается записать в свой актив.

Глава третья

Африка

Восточное побережье Сомали

Неугомонный Литвак не навещает третьи сутки. Скорее всего, не пускают, так как сам он проявляет о нас поразительную заботу.

Нас опять травят отвратительно приготовленным рисом под протухшим рыбьим соусом и столь же отвратительной водой. Дышать невыносимо трудно: воздух, стены, потолок, стеллажи, одежда – все пропиталось мерзким запахом испражнений. За неделю пребывания в крохотной подсобке нам дважды дозволялось вынести и выплеснуть за борт переполненные бачки. Раньше хотя бы дымили сигаретами и немного перебивали смрад, однако наш табачок давно закончился, а своего господа пираты не предлагают. Это тоже не добавляет хорошего настроения. Вонь привлекает мух, залетающих в подсобку в огромном количестве, едва приоткрывается дверь. Мы немедленно объявляем им войну и машем футболками до полной и окончательной победы. Но, кажется, эти назойливые сволочи способны проникать в помещения и через вентиляцию, перекрывать которую – истинное самоубийство.

И вообще. Если бы не конкретно поставленная цель, лично мне от всего происходящего было бы очень тошно. Очень.

Мы отоспались за все прошедшие годы и, наверное, на пару лет вперед. Я поминутно вспомнил свой короткий отпуск: общение с родителями, встречи и прогулки с Юлькой. Часами лежал, запрокинув руки за голову, и размышлял о жизни…