улемов, все это изменил. Картины, которые его отец собрал во дворце, были вывезены и проданы, а христианские и еврейские придворные и функционеры отправлены восвояси. Согласно еврейскому источнику, султан приказал закрыть синагоги, построенные в Стамбуле после захвата турками и, таким образом, нарушавшие правила священного закона о сохранении для
зимми только тех мест поклонения, которыми они владели до завоевания, и запрете строить новые. Согласно мусульманским источникам, это могло быть связано с конкретными обстоятельствами, а именно демографическими изменениями. Некоторые районы с преобладанием немусульман интенсивно заселялись мусульманами. Церкви и синагоги, с которыми ранее мирились, были сочтены оскорбительными для нового большинства, и теперь принимались меры по их закрытию или переводу в другие места. В этом, как и в других случаях, действия по ограничению прав
зимми заслужили одобрение благочестивых летописцев. Поразительно, однако, что именно этот султан Баязид II в 1492 году и после позволил и даже побудил большое число евреев из Испании и Португалии поселиться в Османской империи и обустроить там свою жизнь после изгнания из родных земель{64}.
Парадокс явный, но в действительности кажущийся. Строгое соблюдение шариата налагает определенные ограничения на немусульманские общины и ограничивает их или препятствует их участию в процессах управления. Оно не требует, по сути, не допускает, чтобы они подвергались преследованиям в смысле невозможности исповедовать свою религию, жить в соответствии со своими обычаями или зарабатывать себе на жизнь. Именно во времена строгого и неумолимого, но справедливого и благочестивого Баязида II произошла величайшая еврейская иммиграция в османские земли.
Еще раз можно отметить, что суровость султана Баязида совпала с периодом серьезных внешних и внутренних угроз его престолу. Его брат Джем, неудачный претендент на престол, бежал в Европу, где Папа Римский и некоторые христианские правители пытались задействовать его в совместных нападениях на османские территории и османский престол. Отношения Баязида с мусульманскими соседями были плохими. Происходили конфликты с мамлюкскими султанами, правителями Египта и Сирии, а на востоке, в Иране, новая воинствующая шиитская династия угрожала не только войной на границе, но и мятежом и беспорядками среди его собственных мусульманских подданных. Против двойной угрозы — христианских Крестовых походов с запада и шиитской экспансии с востока — Баязид нуждался в наградах благочестия как сверху, так и снизу.
При преемниках Баязида положение подчиненных общин улучшилось, но в период правления Мурада III (1574–1595) возникла новая опасность. Картина почти та же, что и раньше: предшественник сочтен слишком снисходительным по отношению к зимми, в стране и за рубежом религиозные и военные проблемы; репрессии против некоторых зимми, считающихся чрезмерно богатыми или могущественными; приказы о закрытии несанкционированных мест отправления культа; восстановление старых правил об одежде и головных уборах. Согласно отчету венецианского священника, султан решил сначала убить всех евреев, а затем и всех христиан в своей империи, но его отговорили мать и великий визирь. Ни еврейские, ни турецкие источники эту историю не подтверждают, и она кажется по своей сути невероятной{65}. А вот что основательно подтверждается — так это обычность таких эпизодов религиозного ригоризма: ограничения на роскошь в одежде, назначение особого вида головного убора, закрытие новых, «незаконных», мест отправления культа и тому подобное.
Зимми предстоит пострадать — и даже более серьезно — при другом религиозном режиме, очень отличающемся от благочестивого, строгого, демонстративного возвращения к старым добрым порядкам. Время от времени, особенно в периоды больших потрясений и беспорядков, на землях ислама появлялись мессианские и милленаристские движения; порой они сметали старые режимы и приводили к власти новых правителей и даже династии посредством революции, за которой часто следовали завоевания. Одним из наиболее успешных было движение, известное как Альмохады, основанное религиозным лидером берберов по имени Мухаммед ибн Абдалла ибн Тумарт во втором и третьем десятилетиях XII века. В 1121 году его последователи признали в нем Махди, назначенного Богом вождя, который должен вернуть ислам на истинный путь и открыть царство небесное на земле. При преемниках Махди власть Альмохадов распространилась от долин высокого Атласа, где она началась, до большей части мусульманской Северной Африки и Испании к концу XII века. Мессианский пыл Альмохадов не терпел никаких отклонений от их версии ислама. Не подчинившиеся мусульмане были безжалостно истреблены, в то время как евреи и еще больше христиане оказались лишены предписанной шариатом терпимости. Вероятно, именно в это время христианство было окончательно вытеснено из Северной Африки. Евреи тоже сильно пострадали как в Северной Африке, так и в Испании и — исключительное явление в мусульманской истории к западу от Ирана — должны были выбирать между обращением, изгнанием и смертью{66}.
Позже Альмохады изменили свою позицию и позволили зимми исповедовать свои религии в соответствии с законом. Однако положение зимми постоянно ухудшалось, особенно в Северной Африке, где христиане исчезали, а евреи подвергались самому строгому и суровому толкованию зиммы. Приход к власти в Иране в начале XVI века Сефевидов, воинствующей шиитской династии с мессианскими притязаниями, также привел к ухудшению положения немусульман: евреев, христиан и зороастрийцев. При шахах-Сефевидах участились невзгоды и гонения, а иногда и насильственные обращения{67}.
Параллель с прежним исламским мессианизмом можно усмотреть в некоторых современных движениях, выраженных в национальных и социальных, а не религиозных терминах, но приписывающих аналогичную роль харизматическому лидеру и его доктрине. Те, кто отвергает окончательное откровение Бога и его последующее завершающее обновление, и те, кто не могут сплотиться вокруг этой идеи или ассоциироваться с ней, больше не могут быть удостоены терпимости.
К этим религиозно или идеологически мотивированным формам репрессий можно добавить третью, также вытекающую из инициативы правителя, но вдохновленную частными и практическими, а не глобальными и моральными соображениями. Обычная причина — нехватка денег. Когда правитель находится в финансовом затруднении, простой способ поправить дела состоит в том, чтобы навязать немусульманам какое-то неприятное старое забытое ограничение или наложить новое, а уж они потом с помощью подходящего подарка изъявят готовность переубедить правителя и склонить его к отмене указа.
Во всех ситуациях такого рода репрессии инициируются правителем иногда для успокоения народных чувств, а чаще следуя собственным моральным или политическим соображениям. Однако, случалось, нападения на зимми совершались населением, и в большинстве случаев оно выражалось в физическом насилии. Самая общая формулировка причины таких вспышек была следующая: зимми забыли свое место, они действуют нахраписто и стали заносчивы. Это подводит нас к одной из фундаментальных политических идей ислама — идее или идеалу справедливости. В мусульманских политических воззрениях центральным долгом правительства, главным оправданием власти и главной добродетелью хорошего правителя