Читать интересную книгу Евреи ислама - Бернард Льюис

бы назвать преследованием, а другая — справедливым наказанием. Но такое насилие случалось редко. Гораздо чаще происходило ужесточение правил и усиление мер по соблюдению ранее игнорируемых ограничений или даже введение новых. Классификация и, возможно, типология таких репрессий или по крайней мере аргументы мусульман для их обоснования или объяснения могут пролить свет на более широкую проблему понимания и практики терпимости.

Самая типичная ситуация: благочестивый и строгий правитель исправляет ошибки своих нечестивых и слабых предшественников и возвращает общину к подлинному исламскому пути. В качестве примера можно вспомнить омейядского халифа ‛Умара II, биография которого в изложении поздних историков как раз и содержит то, что стало стандартной темой исламской реставрации. Периодически в исламской истории какие-то движения или отдельные правители открывают периоды строгой и воинственной ортодоксальности. В такие времена раздаются настойчивые призывы к очищению ислама, к необходимости устранения наслоений и нововведений, портящих и искажающих веру на протяжении веков, и возвращению к истинному, подлинному исламу Пророка и его сподвижников. Надлежащее подчинение неверного и строгое соблюдение наложенных на него ограничений — очевидная часть такого благочестивого восстановления. Это не призыв к преследованиям неверных; напротив, биографы и историки благочестивых правителей обычно настаивают на справедливости, с которой обращаются с зимми. Но справедливость требует, чтобы они знали свое место, определенное им законом, и чтобы им не позволялось выходить за его пределы.

‛Умару II приписывают устрожение в соблюдении налоговых и иных ограничений в отношении немусульман, а также принятие мер по смещению их с властных постов, которые они занимали при его предшественниках. Не исключено, что именно ‛Умар II был инициатором введения некоторых ограничений, традиционно приписываемых ‛Умару I. Ограничение прав зимми сопровождалось расширением прав для неарабов, принявших ислам, и отныне они в значительной степени получили то равенство, на которое претендовали и которое ранее удерживалось от них арабской аристократией.

Примечательны исторические обстоятельства реформ ‛Умара II. Мощный арабский военно-морской поход, направленный на захват Константинополя, потерпел неудачу, и империя Омейядов столкнулась с кризисом. Война наложила новое экономическое бремя; уничтожение арабской армии под стенами Константинополя лишило правительство возможности навязывать свою волю силой. Власть Омейядов, постоянно оспариваемая религиозными и иными мусульманскими диссидентами, вполне могла оказаться под угрозой. Когда халиф Сулейман (правил в 715–717), который начал поход, умер, семья Омейядов, всегда славившаяся политической умелостью, выбрала преемником такого омейядского принца, который имел репутацию благочестивца и был способен, проводя политику, близкую их вере, сплотить мусульман в поддержку династии.

Аналогичными соображениями мог руководствоваться и аббасидский халиф Аль-Мутаваккиль (правил в 847–861). Мусульманская историография приписывает ему пресечение господства мутазилитов, некогда обособленной и преследуемой философско-правовой школы, обласканной, однако же, предыдущими халифами, и возвращение к подлинной исламской доктрине и практике. Эта реформа не могла не отражать необходимости в мобилизации народной поддержки против собственных «преторианцев», угрожавших халифскому правлению и даже самому халифу. В декрете от 850 года мы читаем:

Стало известно повелителю правоверных, что люди без суждения и проницательности обращаются в своей работе за помощью к зимми, принимая их в качестве доверенных лиц, отдавая им предпочтение перед мусульманами и наделяя их властью над подчиненными, которых те притесняют дланью тирании, обмана и злобы. Повелитель правоверных, придавая этому большое значение, осуждает и запрещает это. Желая найти благоволение у Бога посредством предотвращения и запрета этого, он решил написать послание для должностных лиц в провинциях и городах, и для наместников приграничных городов и областей. Им следует прекратить привлекать зимми к своей работе и делам и использовать их в качестве доверенных помощников, передавая им те властные полномочия, которые возложены на них самих повелителем правоверных к исполнению по их должностям…

Потому не ищите помощи ни у кого из многобожников, а людей защищаемых религий приведите к тому положению, которое Бог назначил им. Пусть послание повелителя правоверных будет зачитано вслух жителям вашей области и оглашено им, и пусть не доходит весть до повелителя правоверных, что вы или кто-либо из наших должностных лиц или помощников нанимает кого-либо из людей защищаемых религий в дело ислама{61}.

Главная цель этой и других подобных мер, по-видимому, заключалась в том, чтобы ограничить вторжение немусульман в институты исламского государства и присвоение ими власти, которая по праву принадлежала бы только мусульманам. В то же время Аль-Мутаваккиль

повелел, что христиане и вообще зимми должны носить капюшоны и пояса медового цвета; ездить на седлах с деревянными стременами, и два шара прикреплять к седлу сзади; две пуговицы должны пришивать к головным уборам те, кто их носит, и цвет головных уборов должен отличаться от того, который используют мусульмане; две заплаты должны они крепить к одежде своих слуг, и цвет должен отличаться от цвета одежды: одна заплата спереди, на груди, другая на спине, каждая по четыре пальца длиной, и обе они медового цвета. У тех, кто носит тюрбан — должны быть эти тюрбаны медового цвета. Если их женщины выходят и появляются на публике, они должны появляться только в платках медового цвета. Он приказал, чтобы их слуги носили подпояски, и запретил им носить пояса. Он приказал снести все недавно построенные церкви и реквизировать десятую часть их домов. Если место было достаточно большим, там следовало поставить мечеть; если оно не подходило для мечети, его следовало превратить в пустырь. Он приказал прибить деревянные изображения бесов к дверям их домов, чтобы отличить их от домов мусульман. Он запретил им работать в государственных учреждениях и на официальной службе, где они имели бы власть над мусульманами. Он запретил их детям посещать мусульманские школы, а мусульманам — обучать их. Он запретил выставлять христианские кресты на Вербных воскресеньях и проводить еврейские обряды на улицах. Он приказал сравнять их могилы с землей, чтобы они не были подобны могилам мусульман{62}.

Нет никаких доказательств каких-либо преследований немусульман при Аль-Мутаваккиле, и неясно, насколько тщательно, широко и долго эти ограничения соблюдались. Судя по частым жалобам мусульманских благочестивцев на пренебрежение ими и случайным попыткам праведным образом вернуть законную силу этим установлениям, их применение в большинстве случаев было нестрогим и фрагментарным.

В последующие годы правителей, придерживающихся модели ‛Умара II, было много. Одним из них являлся османский султан Баязид II (1481–1512), правление которого было чем-то вроде реакции против политики его отца и предшественника Мехмеда Завоевателя. Мехмед прорубил, если можно так выразиться, окно на Запад. Он покровительствовал как грекам, так и евреям, и даже художникам и ученым из христианской Европы{63}. Баязид, известный как великий благочестивец, находящийся под влиянием