Концы обеих радуг опускаются в океан далеко на юге и на севере. Дивное зрелище! Оно внесло красочное разнообразие в мою скучную, однотонную жизнь.
Аккуратно, стараясь не пролить ни капли, я наполняю драгоценной дождевой водой фляги. Какое счастье, теперь мне ее надолго хватит! Потом забираюсь в спальный мешок и, довольный, закрываю глаза...
6 марта. Тридцатый день
Всю ночь дул сильный ветер. Плот швыряло с волны на волну, точно жалкую щепку. Днем скорость ветра достигает 40 узлов. Входное отверстие плотика наглухо задраено, однако морская вода постоянно просачивается через навес. В замкнутом пространстве я просидел два дня подряд, не имея возможности высунуть нос наружу и осмотреться. Где я? Куда меня несет? И что ждет впереди?
8 марта что-то ударило в днище. Плот сильно накренился и зачерпнул изрядную порцию морской воды. Я тут же бросился вычерпывать воду, чтобы не промок мой скарб. Большая часть вещей осталась сухой, а вот спальник был хоть выжимай.
Часа через два — новый удар. Я и сижу среди плавающих предметов, истощенный донельзя, сдавшийся, потерянный. В отчаянии кусаю кулаки и кричу: «Ах ты, сукин сын, растреклятый океан!» Но мои горькие причитания проглатывают бушующие волны и ревущий ветер.
Проходит время, и я понемногу успокаиваюсь. Слезами, известное дело, горю не поможешь. И я снова принимаюсь вычерпывать воду, а потом выжимаю промокшие Ш спальник и одеяла...
10 марта. Тридцать четвертый день
О нет, сколько можно! Еще два дня терзают меня шквальный ветер и жестокое море. Не жизнь — кромешный ад!..
Но, несмотря ни на что, мне удается поймать несколько мелких рыбешек и одну крупную корифену, погнувшую мой гарпун.
Солнечный опреснитель, который только что был полон, внезапно обмяк. Вытаскиваю его, смотрю. В углу накопительного баллона — небольшая дырочка с рваными краями. Проклятые рыбы! Ста граммов пресной воды как не бывало. А для тебя, старина, это целых полдня жизни. Еще одна забота: надо залатывать дырку. Но сколько забот, мелких и больших, у меня впереди!..
К 11 марта океан, слава Богу, успокаивается — время подвести итоги. Проделав несложные измерения, я выясняю, что нахожусь на полпути к островам Вест-Индии. Что ж, совсем неплохо. Меня снова окрыляет надежда...
16 марта. Сороковой день
Итак, мне удалось протянуть сорок дней. Немыслимый срок! Но я одолел и пространство и время — воистину есть чем гордиться. Одна беда: запасы воды неумолимо истощаются. А из пищи осталось только два затвердевших куска рыбы, не разжуешь. Огорчает и то, что запас прочности моего плотика рассчитан как раз на сорок дней. О том, что станется со мной в случае, если плот прохудится или лопнет от удара волны, мне даже страшно подумать.
И все же сегодня у меня есть повод отметить знаменательную веху на пройденном пути. Я продержался много дольше, нежели рассчитывал в самом начале. От островов Карибского моря меня отделяет такое же расстояние, какое уже осталось позади. Каждый новый день, каждая преодоленная трудность, каждое пережитое страдание — все, как бы то ни было, приближает меня к заветной цели. Там мое спасение.
И каждый новый день я начинаю с того, что выполняю самые неотложные дела: ремонтирую плот то в одном, то в другом месте, добываю воду и пищу. И всякий раз обязательно остается невыполненное дело, которое я считаю очень важным.
Залатанный опреснитель работает с грехом пополам. Смастерил я и приспособление для сбора дождевой воды. Если раньше для этих целей я пользовался резиновым тазиком — к сожалению, он был слишком громоздким и оказался неустойчивым, — то теперь решил обойтись жестяной коробкой — я установил ее на корме и закрепил с помощью хомутиков. Конструкция получилась простая и удобная. Иногда, правда, в банку попадают морские брызги. Но мне не привыкать пить соленую воду. И все же надо придумать, как бы закрепить жестянку на крыше плотика, — так-то оно будет вернее.
Наученный горьким опытом, когда четыре штормовых дня пришлось держаться на голодном пайке, я решил заготовить вяленой рыбы впрок — мало ли что. Вокруг плота снуют золотые макрели. Они подплывают совсем близко, заныривают под днище, всплывают с другой стороны, выпрыгивают из воды, пролетев по воздуху, шлепаются в волны и выходят на новый круг, резвясь в восхитительном подводном танце. Однако макрели не то что корифены: они всегда начеку и загарпунить их гораздо труднее. Почуяв опасность, рыбешки отплывают метров на пять и продолжают кружить уже на почтительном расстоянии, как бы дразня меня.
Но вот стайка макрелей приближается. Интересно, с чего это вдруг? Ружье уже наготове. Быстрый, как молния, выстрел — мимо!
Рыбы кидаются врассыпную и, отплыв подальше, помахивают плавниками, словно насмехаясь надо мной.
За безуспешной охотой я и не заметил, как на океан легли вечерние сумерки. Неужели мне так ничего и не удастся поймать? Только я об этом подумал, как из морских глубин, слева от плота, возникло нечто огромное. Я уже научился улучать момент для верного удара. Мои мышцы и зрение напряжены, скоро станет совсем темно, и тогда я уж точно ничего не поймаю. К черту ожидание! Я вскидываю ружье и стреляю. Бац! Удар пришелся во что-то твердое. Но пока — тишина и полное спокойствие.
Почему же так тихо? Странно, однако. Я крепко сжимаю ружье, осторожно перегибаюсь через борт и, замерев, жду. Чувствую — вот-вот начнется схватка. Проходит секунда, другая, третья, но ничего не происходит... На огромной голове рыбины один глаз словно остекленел, а приоткрытый рот застыл, точно в параличе. Жабры наглухо закрыты, как будто склеились. Приглядываюсь: громадная золотая макрель. Острие гарпуна вонзилось ей в спину. Но неглубоко. Осторожно, осторожно! Только бы Ш не сорвалась! Я не спеша подтягиваю гарпун, берусь за него свободной рукой и начинаю потихоньку подтаскивать добычу. Господи, ну и здорова! Ее мне хватит на целую неделю. Вот так удача! Рыба уже на поверхности. Хватай же скорее... Всплеск!.. Я рвусь вперед — слишком поздно. Скользкое тело вырывается из моих неловких рук безвозвратно. Огромная макрель, извиваясь и кружа, уходит в черную глубину океана, как сверкающий лист, сорванный с ветки яростным порывом ветра. Рыбина описывает круг за кругом, погружаясь все глубже. Ее сородичи, понаблюдав недолго со стороны, пускаются за нею следом. Вскоре рыбы становятся размером с цветочные лепестки, а потом и вовсе исчезают из виду...
Солнце заходит. Вода становится черной, безжизненной. А я, не в силах оторваться, смотрю и смотрю в мрачную бездну...
28 марта. Пятьдесят второй день
Из тьмы возникают призраки. Они уже здесь. Подбираются все ближе, хватают меня и тащат вниз. Я падаю...
«Нет! — пронзительно кричу я. — Нет! Не смейте! Убирайтесь прочь!» Слезы струятся по моему изможденному лицу, а воспаленный рассудок пронзает мысль: умру, скоро умру... Нет, не смеешь. Ты же хочешь... да! Вот именно: хочу... хочу жить. Невзирая на весь этот кошмар. Несмотря на то, что ждет меня впереди. Я весь дрожу и в слезах причитаю: «Я хочу жить, просто жить!»
Нет, больше не могу!
Должен! Стисни зубы. Открой глаза. Открываю. Веки слабо моргают. Стряхни пелену.
Ничего не видно...
Прекрати ныть! Сейчас же! Хватай их за шиворот. Ну же, руками! Вот так. А теперь выталкивай взашей. Ну, давай же, давай!.. Хорошо. Они уже не вернутся.
Дыхание тяжелое, прерывистое...
Все в порядке, старина, успокойся. Голова качается на ветру, взгляд затуманен. Накатывает волна. Ее прохлада освежает, бодрит. Хватит скулить! Полезай в спальник. Согрейся и отдохни. Ты выбился из сил. Но только на время. Сейчас все хорошо, слышишь?
Да.
Ну вот и чудесно.
Я спокоен, совершенно спокоен. Теперь меня так просто не возьмешь. Подумай хорошенько, взвесь каждую мелочь. Ты жив — значит, у тебя есть шанс. Вспомни все — весь опыт. И воспользуйся им.
Боже, просто ум заходит за разум. Иногда мыслить удается более или менее связно. А иной раз мысль вдруг спотыкается, цепенеет — в голове наступает мешанина, как у пьяного. Потом — полный мрак и мертвая тишина...
Двенадцать безмятежных часов пролетают как один миг. Я пробуждаюсь и чувствую, что жив и что мне хватит сил и дальше бороться за жизнь. Озираюсь по сторонам и ощупываю днище. Немного спустило. Провисший навес трепал ветер. Надо подкачивать плот. Беру насос, делаю тридцать качков — и чрево плота снова становится полным и тугим, как арбуз.
А вид бескрайне-унылого океана по-прежнему действует на нервы. Серое низкое небо, словно саваном, окутывает все вокруг. Голод и жажда отдаются по всему телу пронизывающей болью. Но я все равно ощущаю себя победителем — я научился превозмогать боль.
Осматриваю свои запасы и обнаруживаю, что у меня больше нет рыбы и осталось совсем мало воды. Но это меня не пугает. Немного усилий и терпения, и все это у меня будет: ведь я стал неплохим охотником. Да и к солоноватой воде мне не привыкать...