как навязчивая агитация, но я и моя семья высоко ценим ваши благоразумие и рассудительность, равно как и приветствуем Кейт. Я отвечу на парочку вопросов.
Толпа зашумела, но он указал на конкретного человека, словно учитель, вызывающий к доске.
— Вы рассчитываете выбыть из гонки?
— Я не планирую выбывать из гонки. Я не верю, что это будет правильным выбором для Америки, и не считаю это примером для своих детей. — Он кивнул в мою сторону. — И хочу, чтобы моя дочь знала, что я из тех, кто держит обещания.
— Она принимает участие в кампании? — раздался женский голос.
— Да, — ответила на это Мег, нагнувшись к микрофону. — Мы попросили ее и присоединиться, и рады от того, что она согласилась.
— Кейт!
Я вздрогнула. Строй репортеров выкрикивал мое имя. Большинство из них. Слева меня сверлил неодобрительным взором Эллиот.
— Кейт, как вам удалось справиться с шоком…
— Кейт, ваша мать даже не…
Я не могла расслышать вопросы, да это и неважно. Я и не должна разговаривать. Только стоять и мило улыбаться.
— День обещает быть долгим, — сенатор рассмеялся, успокаивая корреспондентов. — Кейт к такому не привыкла, будьте к ней снисходительнее.
Затем я услышала вопрос, перекрывший остальные шумы.
— Как вы отреагировали на эту новость? Почувствовали стыд?
На секунду я решила, что они обращаются к Мег. Но нет, все смотрели на меня, в ожидании ответа притихнув. Спросивший корреспондент-проныра выглядел глуповато. Гейб посмотрел на меня огромными глазами и дважды пожал руку, молчаливо спрашивая, все ли со мной в порядке.
— Ладно, на сегодня хватит, — на прощание сенатор помахал рукой.
Достаточно? Нет, недостаточно. Последнее слово не останется за ним. Если вопрос останется без ответа, повиснет в воздухе, вся страна будет считать, что я стыжусь матери. Сенатор отошел от микрофона, и я рванула вперед, чтобы занять его место. К коже прилила кровь, от такого вопроса затряслись руки, но я заставила их схватить микрофон.
— Нет, я не стыжусь.
Мой голос рикошетом отразился от динамиков и вернулся. Наверное, я сказала слишком громко. На толпу пал полог тишины. Я заметила, как сенатор подошел, его рука зависла над микрофоном, но что он мог сделать? Я говорила, он меня не прерывал. Он опустил руку.
Я сглотнула.
— Мне не стыдно за свое рождение. И извиняться я за это не собираюсь. Как и сенатор Купер…
Передо мной предстало воспоминание о нашей поездке на прошлой неделе, во время которой сенатор цитировал любимый отрывок речи.
— Мне повезло, что он мой отец.
О да, это все, что вертелось на языке. Они все еще напряженно на меня глазели, поэтому я тихим голосом добавила:
— Спасибо за внимание, — тут представители штаба начали расточать улыбки, стали позировать для снимков и прорываться к микрофонам, меня с остальными оттеснили со сцены.
Нэнси ехидничала, Эллиот намеревался позже меня придушить, но репортеры остались впечатленными, зеваки подбадривали меня и хватали за руки, когда мы проталкивались к автобусу. Мачеха медленно растянула губы в усмешке и объявила как бы официально: Мне эта девчонка по нраву!
Глава 11
Солнечный свет тускло разлился над покатыми холмами, на вершине которых прогуливались коровы, и пролег над длинной низкой изгородью. Позади меня в политиканской небрежности расположились сверкающие шатры тусовки сенатора Таубера. В пронзительных голосах присутствующих чувствовалось принужденное веселье. Но здесь было красиво. Хотя сенатор и его команда подготовили наш выход, я целых две минуты переводила дыхание.
Мы скакали с одного мероприятия на другое, мимоходом забежав в продуктовый пожать руку потенциальным избирателям. Я должна была всем махать и улыбаться.
После пресс-конференции меня предусмотрительно держали подальше от микрофонов. Я и не возражала. Я все высказала и чуть тряслась, нагло ослушавшись приказа. Прилив адреналина перешел в отлив.
Это оказалось труднее, чем я думала. Я протягивала руку, как в финальном туре на чемпионате по восьмичасовому рукопожатию. Сейчас же руки висели по бокам словно ржавые якоря. Они хотя бы позволили мне на вечер переобуться в балетки. Ноги были за это благодарны.
— Кейт! — жестом подозвала меня Нэнси.
Я взяла еще один напиток, глубоко вдохнула аромат сена и поспешила к Куперам. К нашему почтенному виновнику торжества, ушедшему в отставку сенатору Тауберу, вели выстроившиеся в линию гости. Эта ферма, поместье и земля принадлежали жене Таубера, выболтала мне по пути Нэнси. Таубер был сыном шахтера. После смерти первой жены он стал ухаживать за наследницей. Супруга номер два стояла настороже рядом с ним, ее белоснежные волосы были уложены наверх в форме рожка для мороженого.
Сенатор Купер шагнул вперед, и республиканские союзники, спотыкась, расчистили ему путь. Реакция Таубера была такой веселой, что могу поклясться, они не знали о приезде сенатора. Когда до меня дошла очередь пожать ему руку, его глаза засветились озорством.
— Нравится вам быть в центре внимания, моя дорогая? — спросил он. Судя по выражению его лица, трансляцию пресс-конференции он видел.
— Сегодня вечером я была бы рада избежать его, сэр. Для меня честь встретиться с вами. Поздравляю с выходом на пенсию.
Он залился хохотом.
— Она такая непосредственная, Марк!
Я вежливо улыбнулась, подумав, что будь я и впрямь непосредственной, то после полудня мне не пришлось бы репетировать это приветствие, а руки бы не покрылись потом, когда я открыла рот.
Процессия двинулась дальше и я очутилась в палатке с едой вместе с Грейс и Гейбом, пока Мег и сенатор обходили всех, пожимая руки. Либби, которая кружила вокруг меня с самой конференции, поглядывала на коллегу, мужчину в уродливом вязаном жилете коричневого цвета.
Гейб потянул скатерть.
— Тебе не очень-то нравится эта вечеринка? — спросила я.
Даже Грейси не изображала энтузиазм.
— Мы их ненавидим. Они стремные. — Самое страшное ругательство восьмилетки.
На данный момент обитый деревянными панелями бар вдоль стенки шатра никто не осаждал, поэтому туда-то я и направилась.
— Народ, газировка покатит?
Просьба была невинной, но то, какими напряженными взглядами они обменялись, навело меня на подозрения, что содовой в их меню нет. Мне вспомнилось, что единственными напитками в холодильнике Куперов были соки — с минералкой, если повезет, то с газированной.
Гейб уже было открыл рот, чтобы признаться, но Грейс уже прервала его.
— Колы! — Ее глаза расширились, когда она попыталась использовать близнецовую связь.
— Мне тоже. — Уголки рта Гейба поползли вверх, несмотря на его попытки сохранить непроницаемое лицо. — Колы. Пожалуйста.
В трех шагах от бара я почувствовала, что сзади меня кто-то задел. Прежде чем я успела обернуться, мне на ухо зашептал хриплый мужской голос:
— Эй, новенькая.
Я замерла и попыталась убрать с