даже укорила себя, вспомнив, что прошёл всего год, как нет её Вадима, а ей уже хорошо… Ночью ей приснился сон. Она лезла через какие-то болота, кочки и буреломы, ехала на разбитой теплушке, как во время войны, в полном одиночестве. Ветер в лицо, дождь, грязь… И вдруг оказалась на сказочной лужайке, перед пряничным домиком, утопающем в зелени и цветах. Прямо на траве, на пригорке, скрестив ноги, сидел Вадик и улыбался. Он всем своим видом показывал ей, что у него всё прекрасно. Рядом с ним веселились какие-то люди.
«Не волнуйся за меня…» – говорили его глаза… Пробуждение принесло ей мягкое утро, какое-то умиротворение, даже дышать стало легче…
Её все берегли, ничего не давали делать, пытались веселить и радовать.
– Ну вот что, мои родные. Я не больная и не беспомощная. И мне не нравится, что вы делаете из меня какую-то мимозу. Живём, как жили. Сегодня, например, у нас будет дальневосточный стол. Причём на пристани. Мы с мамой и бабушкой займёмся едой, а остальные получат конкретные задачи.
И началось. Всё задвигалось, завертелось. К приезду Сергея Андреевича пир на весь мир был готов. Этот чудесный летний вечер в кругу своих любимых и родных людей совсем примирил Алёну с самой собой. Надо жить, воспитывать Леночку, работать, и, конечно, возвращаться в Озерки. Её дом здесь.
Уже перед самым отъездом, Алёнка вернулась из города, от своей тётечки Олечки, которой захотелось проверить на предмет здоровья свою внучатую племянницу. Они намучались в этой больнице. Ольга решила провести все возможные исследования, и эта процедура затянулась. Девочка даже успела поспать в кабинете у бабки.
За маленьким столом в холле сидел белобрысый мальчик и рисовал. Алёнка сразу признала в нём Егора.
– Здравствуй, Егорка. Как ты вырос. Совсем большой. Уже в школу ходишь? Или сразу в институт?
– Здравствуйте! – Чётко произнёс мальчик. – В институт ходят дяди и тёти, а мальчики – в детский сад. А ты Алёна? А эта девочка – Леночка?
– Да, а ты откуда знаешь? Я тебя последний раз видела, когда ты был совсем малыш.
– Мне папа рассказывал. И у нас дома есть ваша фотография. Её тётя Вика убирает, а папа опять ставит. И про Леночку он мне рассказал. Что она ваша дочка. Ведь так?
– Как ты хорошо разговариваешь. Как взрослый.
– Так мы с ним занимаемся. Это летом расслабились. С сентября опять начнём, – проявилась баба Зина – Да, Егорка? Мы его, иногда, забираем, когда родители заняты. Вика выполняет роль штурмана на индивидуальных гонках. Им приходится тренироваться вместе, ну и гонять тоже.
– Артём женился? Вика – его жена?
– Гражданская, как сейчас говорят. Ты есть будешь? Или будешь всех ждать?
– Подожду.
Егорка вылез из-за стола, подошёл к Леночке и стал показывать ей рисунки, что-то объясняя, помогая себе жестами и гримасами. Девочка смеялась, но бумажки не мяла и не рвала. Это было такое умильное зрелище, что внучка с бабушкой засмотрелись и не заметили прихода Артёма.
– Добрый вечер!
– Папа, смотри, Леночка. Какая она хорошенькая, да?
– Замечательная. Надеюсь, ты её не обижаешь?
– Папа, ты что? Она же девочка, и такая маленькая. Её защищать надо. И всё рассказывать и показывать. Она даже рисовать ещё не умеет.
– Ну, извини, мой дорогой, что я в тебе засомневался, больше не буду. Собирайся, малыш. Нас Вика ждёт.
Он не смотрел в сторону Алёны. Боялся. Все последние дни, зная, что она приехала, жил с обнажёнными нервами. Конечно, Артём всё про неё знал, Сергей Андреевич делился с ним. И бабушка Зина, которая взяла шефство над Егоркой, кое-что рассказывала. Как он её жалел… Когда произошло это ужасное несчастье, он готов был переплыть океан, штурмовать космос, да даже жизнью бы рискнул, если бы это помогло. Ведь она была так счастлива с этим моряком, его Алёнка. А что ему, Артёму, надо было? Чтобы всё у неё было хорошо. А тут такое… И ничего не изменишь, и ничем не поможешь… И вот сейчас. Она рядом. Как посмотреть ей в глаза, не выдав себя? Ему казалось, что удары его сердца разносятся по всему дому, а от лица хоть прикуривай.
– Ты его уже забираешь? Как жаль. Они, по-моему, нашли общий язык, – голос Алёны прозвучал, как музыка, любимая музыка, которую слушал бы и слушал.
А тем более, когда не слышал целую вечность.
Артём повернул голову. Она улыбалась ему. Как радовался папа Серёжа, когда рассказывал, что его дочь, наконец-то, стала оживать. И как он не хочет отпускать её. А вдруг Алёнка не вернётся, останется там жить. Как тогда? И то, что она очень изменилась, говорил. И нет в её глазах ничего, кроме печали. И как ему, папе Серёже, с этим смириться? Его маленькая, хрупкая и такая сильная дочь отправилась в свободное плавание, только парус потерялся…
Да не изменилась она. Стала чуть старше, и глаза ещё больше позеленели. Точно, как у мамы Лены. И похудела, совсем тростиночка. И ручки тоненькие, как веточки, и длинные ножки… Боже, как хороша. Как никогда раньше. Что-то чисто женское, завлекающее и притягивающее, появилось в ней. А эта улыбка… «Артёмушка, свет мой, держишь!» – сам себе приказал он.
– Да, надо домой.
–Оставь ты его, пусть поиграются. Вы же теперь недалеко живёте, заберёшь попозже, – предложила баба Зина.
– Да, папочка. Можно? Немножко.
От двери послышалось движение. На порог вошла высокая, с Артёма ростом, черноволосая голубоглазая девушка, затянутая в кожу. Очень симпатичная. Прямо даже очень. Красавица.
– Здравствуйте. Ну вы где? Я жду-жду. Поехали уже, ещё ужин готовить, – и уставилась на Алёну своими холодными глазами. – А вы Алёна? Очень приятно познакомиться. Много слышала о дочери Сергея Андреевича.
Как же иногда меняется человек, когда открывает рот. От первого впечатления не осталось и следа. Гримаса на лице, видимо улыбка в исполнении этой дамы, взгляд, уничтожающий всё живое в радиусе километра, и низкий голос, почти бас. Какая неприятная особа. И Егорка даже не посмотрел в её сторону, а наоборот, попытался спрятаться за кресло.
– Познакомься, это Вика. Мы живём и работаем вместе. – Это он Алёнке. – Ну, хорошо, оставайся, Егор. Я приеду попозже.
Бабушка смотрела вслед удаляющейся паре. Как-то грустно.
– Ну вот скажи, откуда он их берёт? Биологическая мать вообще отказалась от сына, а эта даже «а» не говорит с мальчиком. Присосалась к Артёму, как пиявка. А тому, лишь бы машины под ж…, да Егорка в порядке. Ему бы девочку хорошую, добрую, работящую, он бы в доску ради неё разшибся. А так живёт сам, как машина.
– Бабулечка! Любовь зла, полюбишь… Ну ты сама знаешь.
– Да не пахнет там любовью, поверь мне.
– Не наше дело. Он мальчик взрослый, разберётся.
Но осадок от посещения остался… Алёнка забрала детей и пошла на свой