Мужчина и женщина должны знать все и с этим сообразовываться. Каждый из нас, когда занимается любовью, ведет себя по-своему. Одни закрывают глаза, другие держат их открытыми, одни грубы, другие нежны, одни такие, другие такие. В конце концов, акт всегда один и тот же, меняется не так уж много. Поэтому, по моему мнению, это ошибка, когда кто-нибудь говорит: «Не будем говорить об этом свинстве”. По-моему, неверно также не смотреть, если попадется. Конечно, не нужно, чтобы кто-нибудь говорил: «А теперь возьмем какой-нибудь порнофильм и попытаемся возбудиться». Отчасти, когда кто-нибудь так поступает, это значит, что топливо израсходовано, и он подобными средствами пытается помочь себе заняться любовью. Я считаю, что и журналы, и порнофильмы – это информация. Она служит для обсуждения, и потом – почему нет? – даже чтобы пробовать некоторые другие позы, потому что, в конце концов, секс, как впрочем, и жизнь, для меня – игра. Секс тем более должен быть игрой, когда им занимаются влюбленные. Ну, и это самое большее, чего можно достичь.
Я презираю людей, которые, например, возмущаются всем этим. Но, естественно, если я вижу что-то типа порнографии по телевизору дома, тогда это другое дело, это я осуждаю, потому что, спрашивается: «Что это значит?» В общем, я вот что хочу сказать: я, к примеру, против пошлости и сквернословия, но если в кино, в одном из моих фильмов, иногда я должен бороться с собой, чтобы не выругаться, во многих других случаях я должен поступать наоборот, потому что именно это слово здесь, в этот момент, правильно и необходимо. Поэтому это слово тогда становится почти посылом.
Даже пальцем
Итальянскому мужчине с одной стороны нравится женщина, умело занимающаяся любовью, с фантазией. С другой стороны, тогда он склонен думать, что она шлюха. «Откуда? Где она этому научилась? Как?» Это невежественно. Потому что, раз я беру женщину, которую до этого не знал, и она хорошо умеет заниматься любовью тремястами тысяч способами, я могу сам себе сказать: «Черт возьми, с ней здорово заниматься любовью, однако, кто знает, со сколькими она была». Но в этот момент я должен закрыть глаза на ее прошлое, также и потому, что я не был с ней знаком, и должен думать только: «Теперь она занимается этим только со мной, незачем ломать себе голову». Понятно, что каждому хотелось бы, чтобы его женщина никогда ни с кем не была, никто ее никогда не касался бы даже пальцем, чтобы можно было сказать: «Это мое преимущество». Но, к сожалению, это не так. Тогда бесполезно биться головой о стену. Это тоже, я думаю, акт любви к своей женщине. Конечно, если она не изменяет тебе постоянно. Тогда это другое дело.
Во время перерыва
Секс для пары может длиться вечно. Даже до ста лет, когда ничего больше не остается, как раскрыть руки для объятия. Вечно. Тот же мужчина, та же женщина. Страсть на всю жизнь. Я в этом полностью убежден. А если этого не происходит, это потому, что они не разговаривают друг с другом. Ведь говорить нужно, особенно о сексе. Любовь – вещь настолько огромная и трудная, что чем дальше, тем больше ощущение, что держишь на своих плечах целый мир. Логично, что, если двое желают любви, они должны работать над нею, прямо как два мастера, всегда готовые срезать углы. Они должны ваять любовь, и делать это всю жизнь. Никогда они не должны останавливаться, никогда не должны удовлетворяться.
Я думаю, когда двое находятся в полной гармонии, для них больше не существует времени. Не существует, потому что любая вещь, даже самая большая из забот для них – секс. Я, например, всегда представлял себе пару, даже если у нее есть дети, как двух искателей приключений, всегда во власти событий, но вместе. Потому что я, допустим, могу иметь такую работу, что вожу свою жену за собой. Она со мной, в гостинице ждет меня. И я могу себе позволить, с такой работой, сказать: «Сегодня не буду работать, придумаю отговорку. Или поработаю утром, а после обеда не буду. Или, вместо того, чтобы согласиться на два фильма в год, соглашусь на один». Но возьмем, к примеру, рабочего, который должен быть на работе с утра до вечера. Если у него есть любящая жена, а он любит ее, его работа для него тоже не существует. Жена звонит ему и говорит: «Я приду увидеться с тобой на минутку в перерыв». Потом она приходит, и - почему нет? – спрашивает: «Нет ли здесь туалета?» И он отвечает: «Да, да, пойдем, покажу». И они занимаются там любовью. Это и есть любовь. Нет работы, которая разделяет, нет времени, ничего нет. Даже смерти. Потому что, если кто-то в этом действительно убежден, он говорит: «Когда ты умрешь, я тоже сразу же умру». И такое иногда случается.
На кухне на мраморном столе
Для меня секс – это также когда я смертельно устал, возвращаюсь домой и нахожу свою жену раздетой, ждущей меня под простыней. Я тоже раздеваюсь и засыпаю рядом с ней. Когда она меня обнимает, для меня это уже секс. Нет нужды делать то, что под этим подразумевается. Потом это самое случается, если вдруг, обнимаясь, потихоньку что-то начинает происходить. Потом силы возвращаются. Часто, когда говорят о сексе, говорят об определенном акте. Что угодно, по-моему, может быть этим актом. Сексуальным актом будет, например, знать, что если я сейчас захочу, я позову жену на кухню, сниму с нее трусики, и возьму ее на мраморном столе или перед плитой. Когда же я знаю, что не могу осуществить свои желания, потому что если позову жену: «Иди на кухню», а она на кухню не идет и говорит: «Нет, иди сюда ты», а я: «Иди, я хочу тебе кое-что сказать», а она: «Чего тебе?», и я: «Я хочу заняться любовью на кухне», и она: «Глупый! Какая кухня?». И вот, здесь брак начинает входить в кризис и неизбежно движется к разрыву.
Кто-то нравится
Единственное, что меня беспокоит, это когда используют секс в качестве вызова или для того, чтобы унизить. Тогда это плохо. Например, когда говорят: «Видел вон ту? Я ее трахал». Конечно, логично, всем нравится числить за собой победу, но одно дело выразиться так, а другое – сказать: «Вон та девушка красивая. Я ей нравлюсь, она немного влюблена». «И что?» «Ну, кое-что было!» И больше ни слова.
Я думаю, что актер это одна из профессий, имея которую, чувствуют себя в этой области более уверенно. Потому что, бессознательно, каждый раз, когда актер снимается в фильме, он как бы немного ухаживает за партнершей, превращается в завоевателя, даже если таковым и не является. Он думает: «Я вижу, моя партнерша мне симпатизирует. Я понимаю, что если теперь немного расслабиться, можно кое-что себе с ней позволить». «Кое-что» вовсе не означает постель. Это может означать поцелуй. Я считаю, что поцеловать женщину – это, возможно, самая важная в любви вещь. Ну и, раз я это осознаю, я думаю: «Но я этого не сделаю. Не сделаю, потому что я с другой женщиной. Поэтому, даже если бы мне это было приятно, меня уже радует, что я пожертвовал этим для женщины, которая меня любит». Однако, это прекрасно, когда такое происходит. В конце концов, когда кто-нибудь говорит: «Ну, в общем, я этой девчонке нравлюсь», он получает подтверждение, что может нравиться. Потому что, я думаю, мужчина всегда этим обеспокоен. И я рад знать, что нравлюсь женщинам. Когда нравлюсь.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});