что общего?», «След этрусков на Карпатах», «Русы не пьют с хеттами», «Коренные русские слова – этрусские?». В общем, раздергали всё на цитаты, чтобы, как они говорят, активней «пипл хавал».
– И что? Для того, чтобы всё это появилось в газетах города Южноморска, я устранил в одиночку сорок девять других ораторов?
– Мы этого не утверждаем. Но, если бы вы захотели сделать нечто подобное, вам бы потребовались сообщники.
– Вы серьезно полагаете, что в Южноморске у меня могут быть сообщники?
– Нет, вы же не обвиняемый, а свидетель. Кстати, с кем вы вчера встречались в городе?
– То есть, кто кандидаты в сообщники? Извольте: это господин Здолбунович, председатель оргкомитета конференции, Ольга, секретарь ректора университета, фамилии которой я не знаю, доцент Колюбакин оттуда же и отец Константин из кафедрального собора.
– А что, если не секрет, вы хотели узнать у отца Константина?
– Часто ли в городе случается такая чертовщина, как с этрускологами.
Румянов покосился на своих коллег, а те на меня.
– А почему вам это кажется чертовщиной?
– Странно, что вам не кажется. Рациональных объяснений исчезновению ученых вы, как я понимаю, не имеете. Но ведь исчезли-то не только они. Почему-то исчезают, умирают или разбиты параличом все, кто имел непосредственное отношение к ним. Или, может быть, случайно именно вчера обанкротилась авиакомпания?
– Гм… это, по-вашему, вмешательство нечистой силы?
– Вот это я и хотел узнать у отца Константина.
– И что он вам сказал?
– Он не исключил такой возможности.
– А что вы делали вчера вечером на втором городском кладбище?
Ага, менты уже доложили. Мне не хотелось говорить Румянову про Лилу, но он, похоже, и так знает.
– Я думаю, вам всё сообщили полицейские.
– Они сообщили, что задержали вас по пути с кладбища. Но они не знают, что вы там делали.
Ах, они меня задержали! Какие бдительные! Ну, понятно, не скажут же они о предложенных услугах частного извоза. Получается, и поведанную мной историю о Лилу менты не пересказывали.
– Я посетил находящуюся на этом кладбище могилу известной теософки Анны Рудольфовны Минцловой. – Я внимательно посмотрел на Румянова и остальных, стараясь прочитать на лицах – знакомо ли им это имя.
Следователь слегка наморщил бугристый лоб: он, очевидно, не знал, ни кто такая Минцлова, ни значения слова «теософка», но уточнять не стал. Остальные тоже молчали. Что ж, может, хоть они – не «духи из болота».
– Позвольте задать свидетелю вопрос? – спросил Ротов.
– Прошу вас.
– А почему вы скрылись от выделенного мной сопровождающего?
Я изобразил удивление:
– Простите, вы мне сказали, что я его даже не увижу. А теперь получается, что я должен был следить, ходит ли он за мной. Но я, конечно, посматривал. Это не я от него скрывался, а он исчезал куда-то время от времени.
Ротов отвел глаза и недовольно прикусил ус.
– Разберемся, – буркнул он.
Достанется теперь Грише на орехи! И поделом: приказали тебе следить, так следи, а не ходи обедать или пить пиво. А то приперся к секретарше спрашивать, где я нахожусь! Телохранитель, называется!
– Капитан Ротов деликатно не упоминает о микрофоне с маячком, от которого вы избавились. Зачем вы это сделали? – поинтересовался Румянов. – Складывается впечатление, что вас не очень заботит своя безопасность и благополучный исход поисков.
– Ах, там еще маячок был! А ведь я не давал согласия ни на жучок, ни на маячок. И не дам. В общем, я подарил эту божью коровку одной девочке, которая и сняла с меня ее.
– Какую божью коровку? – не понял следователь.
– Ну, жучок-маячок этот был в виде божьей коровки. А дети обращают на такие вещи внимание.
– Правда, что ли? – повернулся Румянов к Ротову.
Тот развел руками, натянуто улыбаясь.
– Кто же это у вас такой… сообразительный?
Капитан нахмурился и снова отвел глаза.
– У товарища Лосева коричневый, даже красноватый пиджак, вот агент и посчитал, что устройство в виде божьей коровки будет на нем не слишком заметно.
– Ну да, до первой наблюдательной девочки. Впрочем, это ваше дело. А теперь, – обратился ко мне Румянов, – мне хотелось бы послушать вашу версию событий, начиная с прилета в Южноморск.
Я рассказал ему то, что поведал вчера Ротову. Выслушав, следователь поинтересовался.
– Вы кому-нибудь еще сообщали, что делегаты якобы регистрировались в гостинице?
– Да, Здолбуновичу, – ответил я с заминкой. Отца Константина мне подводить не хотелось. Слишком много народу здесь исчезает. А то и умирает.
– У товарища Рождественского из министерства культуры, с которым мы прилетели из Москвы, – Румянов указал на доселе молчавшего, но внимательно слушавшего меня щекастого мужчину, похожего на бобра, – есть просьба к вам.
– Вы, безусловно, имеете право на свое видение случившегося, – откашлявшись, начал Рождественский. – Но только вы говорите, что этрускологи прибыли в отель, больше никто. Скоро, очевидно, здесь появятся московские и иностранные журналисты. Мы были бы вам очень признательны, если бы вы не пересказывали им версию, что ученые исчезли здесь, в «Аквариуме». Тем более, как я понимаю, вы не знаете, где именно они исчезли, вы просто последний раз видели их здесь.
– Нет, – категорически отказался я. – Это страусиная политика. Вы просто боитесь признать серьезность проблемы. На день-два вы облегчите себе жизнь, а дальше? Зачем уводить людей с настоящего следа? Ведь сюда не только журналисты, но и родственники пропавших могут приехать. Вы об этом подумали? Кстати, – я повернулся к «силовикам», – а догадался ли кто-нибудь позвонить родственникам: может быть, они выходили с этрусколгами на связь?
– Вы как-то пренебрежительно о нас судите, – пробормотал Земский. – Сразу видно – москвич. Конечно, звонили под разными предлогами, не имеющими отношения к произошедшему. Везде был ответ, что они улетели на конференцию, но на телефонные звонки не отвечают и сами не звонят. Никто пока по этому поводу особо не волнуется: думают, неполадки со связью.
– А вы и рады? Когда же вы собираетесь сказать родственникам правду? Впрочем, делайте, что хотите, а меня не втягивайте в эту сомнительную авантюру. Пусть органы, если не могут найти делегатов, ищут портье и Хачериди, а не занимаются ерундой.
– Что вы называете ерундой? – обиделся Румянов.
– Ну, ваше это расследование относительно меня, просьбы эти молчать о прибытии этрускологов в «Аквариум». Вас его хозяин из Минэкономразвития, что ли, надоумил?
– Мне неизвестно, кто хозяин отеля. А вам откуда известно?
– Мир слухом полнится. Хачериди о чем-то таком говорил по дороге из аэропорта.
– Всё же, Борис Сергеевич, в интересах следствия мы просим вас не разглашать информацию, которая, по вашим утверждениям, у вас имеется.
– Не дождетесь. Я понимаю, что местным властям, – я кивнул на Земского, –