я и говорю: "Ларри, если не уйдешь, я скажу Марджори", – а он тянет меня к себе, срывает с меня одежду. В итоге я вытолкала его за дверь.
– Если позвонишь Марджори, я вернусь и застрелю тебя! – пригрозил ей Ларри.
Но это не испугало Барбару. Она немедленно позвонила Марджи и рассказала ей, что произошло. Марджи была ошарашена.
Она знала, что опять началась старая история. Ларри тайком таскал пиво; сначала по бутылке, потом целыми упаковками. Мелинде было 8 лет, когда она снова застукала отца за пьянством, и это просто разбило ей сердце.
– Не пей, папа, не пей больше, пожалуйста! Это дьявол! Это дьявол в тебе! – причитала Мелинда.
К тому времени Ларри перевёз семью в другое место. Платежи в Гринфилде были слишком высоки, поэтому они отправились в Селлерсбург, маленький городок, где сняли загородный дом. Но там они тоже не прижились, поэтому всего через несколько месяцев переехали на ферму в Гамбурге – ещё более безлюдном районе. Марджи и девочки чувствовали себя в ловушке.
Всё это время Ларри ворчал по поводу церкви; они должны были лучше ему помогать, думал он. Ему и близко не платили столько, сколько "обычным" работникам. Его это сильно огорчало. У него была избранная группа друзей, включая другого младшего проповедника, которые во всём были с ним согласны. Ларри не нравилось, как церковь тратит деньги - купили новые машины и дома для самых влиятельных людей, что возбудило у него ревность.
Однажды воскресным утром он встал в церкви перед большой паствой и сказал, что не согласен с тем, как они тратят Божьи деньги на роскошь. Кто-то велел ему сесть, но он лишь повторил свои слова, а затем сказал, что хочет выйти из общины - разорвать и сжечь свой членский билет.
Марджи была смущена до смерти. Дети учились в школах общины, она и сама работала там медсестрой, и внезапно семью Лавлесс отлучили от церкви.
7
С каждым переездом всё больше их имущества продавалось, терялось или повреждалось. И всё это время трёх девочек переводили из школы в школу, особенно Мелинду.
Не имея постоянного дохода, Марджи снова обратилась за помощью к сестре Джанет. Они жили в подвале у Джанет и Боба около 2 месяцев, бесплатно, внося всего несколько долларов в неделю на продукты. Но такая жизнь была для них невыносима. Джанет была очень бережливой и строгой – два качества, о которых девочки Лавлесс ничего не знали.
– Они были действительно добры к нам, – признавалась Марджи. – Джанет защищала девочек, но заставляла их мыть посуду, что мне не нравилось, потому что я ничего от них не требовала, а всю работу по дому делала сама.
Марджи ужасно избаловала девочек, по её собственным словам, потому что всегда пыталась загладить вину за ссоры и ужасные вещи, которые делал Ларри.
Им и так было трудно, но с Ларри – ещё хуже, потому что он только и делал, что валялся без дела. Он не помогал Бобу косить траву, не делал никакой работы по дому, а не отходил от дивана и телевизора.
Один из знакомых Ларри из Грейсленда, наконец, одолжил ему 5 тыс. долларов для первоначального взноса за дом. Ларри воспринял это как подарок, и они переехали в дом на Дженунг Драйв в Нью-Олбани. Это был маленький и грязный домишко, но Марджи была рада снова жить среди людей в городе и рядом с работой. Она вернулась на работу в больницу Флойд, а Ларри – на железную дорогу. Девочки часто были предоставлены сами себе, но они были заняты учёбой, заводили новых друзей. Мишель получила водительские права, и бабушка с дедушкой купили ей машину, так что у неё была некоторая свобода. Тем не менее, ей приходилось выполнять капризы Ларри всякий раз, когда он входил в дверь.
Ларри Лавлесс дома
– Ларри был подлым, эгоистичным человеком и извращенцем, – рассказывала Мишель. – Когда я стала старше, он продолжал шлёпать меня по заднице и целовать в губы. Мне было уже 15-16 лет, а он всё так же стаскивал с меня штаны и хлестал по заднице. Он брал меня в одном нижнем белье и клал на стол для пикника, чтобы выдавить мне прыщи. Вот как он обращался с нами, девочками. Я только кричала и рыдала от него.
– Ты больной, – говорила ему Мишель.
– Лучше заткнись и следи за тем, что говоришь, – говорил Ларри со злой усмешкой.
Несмотря на то, что обстановка в доме становилась всё более и более нездоровой, детям казалось, что всё нормально. Все смеялись, когда Ларри хватал Марджи за промежность у них на глазах, засовывал руку ей в штаны, а затем нюхал свои пальцы. В конце концов он начал прикладывать пальцы к носу дочери со словами: "Разве твоя мама не воняет?" И через некоторое время это стало семейной шуткой. Девочки просто хватали друг друга, целовались и нюхали друг дружку. Ларри никогда бы не прикоснулся к девочкам в присутствии Марджи, но вместо этого он брал их грязное нижнее бельё, нюхал промежность и спрашивал: "Чьё это?", – поднося к носу. Он находил это забавным и делал так практически каждый день.
Ларри напивался больше, чем когда-либо, и заставлял Марджи трахаться с овощами, грубо насилуя её ими, говоря, что просто проявляет "творческий подход". Марджи подчинялась, думая, только там может удержать его от походов на сторону.
Несмотря на всё это, Марджи продолжала усердно работать. Она ходила на родительские собрания одна, держа оборону. Однажды она пришла домой с работы, и Мишель рассказала ей, что вечером отец выставил их всех на улицу, а сам уединился с соседкой. Это оказалась мать маленького друга Мелинды. Ларри использовал Мелинду в качестве посредника.
– Мамочка, я не хочу весь вечер сидеть на улице, пока не стемнеет. Комары кусаются, – пожаловалась Мелинда.
И именно тогда Марджи всё поняла. Она стала задавать Ларри вопросы, и сначала он всё отрицал, а затем признался, что женщина хочет выйти за него замуж и заботиться о нём.
– Он сказал мне на крыльце Дженунг-драйв, что она собирается выйти за него замуж, платить по его счетам и заботиться о нём. Сначала я только рассмеялась в ответ, – рассказывает Марджи. – Подумала: как это забавно.
Марджи пошла к той женщине поговорить и в итоге