и в темноте могла разглядеть только край дороги, освещенной фарами. Только теперь до нее дошло, что вдоль дороги совсем нет фонарей и жилых домов.
– Куда ты меня везешь?
– Уже никуда. – он надавил на тормоза и машину развернуло. – Выходи, ты приехала.
– Что это за место?
– Место где ты сможешь подумать над своим поведением. Выметайся. – он сделал небольшую паузу и добавил. – Или все-таки?
Настя поняла его тактику, которая была предсказуема. Она не сомневалась не на минуту и открыв дверь вышла, хлопнув с такой силой, что Миша сразу же вышел из машины и догнав, нанес ей хлесткий удар в левое ухо. Удар был смягчен шапкой, но тут же последовал второй удар, нанесенный теперь ногой в область левого бедра. Настя не устояла на ногах и покосившись упала на снег.
– Готовься. – злобно рыкнул он и сев в машину уехал.
Настя с трудом поднялась на ноги. Нога сильно болела, а в ухе стоял монотонный звон. Она еще раз посмотрела на падающий с неба снег и побрела домой.
Вернулась она только поздней ночью, Иван все еще не спал, нервно стуча пальцами по остывшей кружке. Шарик тоже был в доме, скрутившись калачиком у ног хозяина. Когда зашла Настя они одновременно подняли голову и уставились на нее. Сметя с себя снег и отряхнув шапку, она молча села напротив отца и разрыдалась. Иван знал, что что-то произошло, но не спешил с расспросами, ожидая, что она сама все расскажет. Но Настя, не проронив не слова и выплакавшись, молча ушла спать.
На утро отец ждал от нее объяснений, он сидел на кухне и ковырялся в ногтях.
– Что произошло? – сразу спросил он, когда Настя проснулась.
– Заблудилась. Снег был сильный, ничего не видно.
Иван посмотрел в окно на заваленный снегом участок.
– Я не буду тебя допрашивать. – немного помолчав сказал он. – Но если узнаю, что тебя кто-то обидел, то знай, я этого не оставлю.
– Все хорошо отец. Пойду немного почищу снег. Поставь пока чай.
Она ушла вместе с Шариком на улицу, и разувшись стала босыми ногами на свежий снежок. Ноги от холода стали колоть, но скоро боль прошла и на смену ей пришел жар. Настя потерла снегом лицо и вновь обулась, взяв в руки лопату. Насыпало знатно, сугробы местами достигали колен и Шарик резвясь прыгал и кувыркался, борясь с выдуманным соперником. Девушка убирала снег и думала о вчерашнем дне. Ей теперь было страшно ходить в школу по вечерам, потому что ее могли ждать Миша и его друзья. Ее передергивало, когда она вспоминала вчерашнее «готовься!».
Теперь внутренняя тревога, как полноправный хозяин поселилась в ее душе и каждый резкий шум, незаметный шорох или промелькнувшая тень, будоражила девушку, а ее фантазия дорисовывала картинку в самых ужасных красках. Это состояние длилось довольно долго, и Настя становилась все более раздражительной и нервной. Так прошел весь следующий месяц, но вскоре еще одна не самая хорошая новость пришла от Эда. Он заработал большой штраф и теперь его поездка откладывалась еще как минимум на два месяца, чтобы отработать необходимую сумму. Все это накапливалось в ней и превращалось в большой снежный ком, который покатившись готов был сметать все на своем пути.
Прошел Новый год, который, по эмоциональной наполненности, мало отличался от прошлогоднего, разве что теперь она провела его рядом с отцом, который от ее травяных отваров и грибных настоях, совсем потерял тягу к алкоголю, в отличие от самой Насти. Ей нужна была перезагрузка. Но одним вечером она снова, возвращаясь со школы, встретила Михаила. Ее тут же перевернуло с ног наголову, и она уже мысленно выбирала пути отступления, только Михаил на этот раз был более любезен и видимо признал свою ошибку.
– Привет, красавица. – облокотившись спиной об машину произнес он, прикуривая сигарету. – Ты все еще злишься на меня?
Настя ничего не ответила и прошла мимо, будто не замечает его. Тот догнал ее и развернул, повернув за плечо, как в танце.
– Извини меня! Пожалуйста. – его слова звучали на столько искренне и убедительно, что Насте стало его даже жаль. – Я не знаю, что на меня тогда нашло, но я признаю, что поступил мерзко по отношению к тебе. Простишь меня? – он протянул руку, прикусив в зубах сигарету.
Настя заглянула ему в глаза и неохотно вытянула свою маленькую ладонь.
– Может тебя подвести?
– Не надо меня подвозить. – ответила уже однажды обманутая Настя. – Я хочу прогуляться.
Девушка все еще ощущала от него незримую опасность, хоть и выглядел он сегодня весьма безобидным. Миша настаивать не стал, лишь проводил ее взглядом.
Дождь начался как раз тогда, когда Настя вышла из поле зрения Михаила. Капли падали на островки заблудившегося этой зимой снега и съедал его окончательно. Мелкие капли разбивались о край капюшона и мелкими брызгами осыпали лицо. Девушка, морщась от неприятной сыпи прикрыла глаза, настраиваясь на долгую неприятную прогулку, но в тот же миг рядом с ней появился автомобиль и из приоткрытого окна послышался голос Миши:
– Садись.
Настя внутренне боролась с соблазном вновь попасть в неприятную историю, но тело непослушно направилось к пассажирской двери и упало в автомобиль.
– Только без фокусов. – предупредила она Мишу. – Я могу и руль вырвать.
– Полегче-полегче. – улыбнулся тот. – Я просто подвезу тебя домой.
Миша всю дорогу что-то болтал, но Настя не слушала его, сконцентрировавшись на дороге, внимательно следя за маршрутом. Парень в этот раз не обманул, доставив девушку прямо до калитки.
– Спасибо. – скромно молвила Настя и вышла.
Миша постучал в стекло и махнул на прощание рукой. Девушка, обступая лужи быстро направилась к двери и тут же скрылась в доме. Парень еще несколько секунд постоял и тоже уехал. В окне соседнего дома дернулась занавеска. Эд приехал еще днем, но не стал говорить о своем приезде, желая сделать сюрприз своей девушке. Теперь он был в замешательстве, его сердце колотилось так сильно, что казалось, скоро выпрыгнет из груди. Парень снова закурил, выйдя под холодный моросящий дождь. Его терзали негативные мысли, он не мог не думать о Мише, чью машину знал очень хорошо, и о Насте, которая теперь в его глазах виделась предательницей. Он думал о их возможных отношениях, и о том, как долго они могли продолжаться у него за спиной. Может это было просто недоразумение – пытался успокоить себя парень, но не становился спокойней. Ему не терпелось поговорить с Настей, чтобы выяснить правду, но не понимал таким образом это сделать, чтобы не спугнуть, сделав