отскакивали от скал и стены. Я собрался с духом и прошел еще немного, до начала отмостков у стен. Дальше было абсолютно никак. Луна подмигивала из-за башни. Я поднял еще один камень. Прозвучал глухой удар, за ним стон. Я пожалел, что не прихватил дубинку. Или черный прут из стали. Из чащи вылетела знакомая фигура.
Герман успел бы к воротам, если бы не алкоголь, сковавший ему ноги. Но повалил его уже я. Он вырывался; я вдавил его лицом в пыль.
Выкрутил ему руку, не слишком сильно, ровно настолько, чтоб он заскулил и извинился. Потом помог ему встать. Он сжимался и трясся. Сказал, что уж кто-кто, но я-то должен вести себя не так, как другие. Я спросил, что, черт побери, он искал близ замка? Он закашлялся. Отступил на площадь и ответил, что он-то ничего не ищет, но есть такие, что искали и нашли. Спрашивал, зачем им, тем людям, оно было нужно, и растирал шишку на лбу.
Глава четвертая
1
БОУЛИНГ БЫСТРО СТАЛ любимым местом всего Рыкусмыку. Длинный, как каток, он делился на две части. В первой стояли столики и кресла, там продавались мороженое, спиртное и еда из микроволновки. Вторую часть занимали дорожки. В углу стоял еще небольшой бильярдный стол. Каждую субботу сотрудники выносили часть столиков, остальные передвигали к стенам, а у дорожек огражденный цепью устраивался диджей со своей аппаратурой.
Текла готовилась весь день. Когда закончила, я сказал ей, что она выглядит, как постаревший подросток. Она только засмеялась. Была в юбке выше колен, рубашке, завязанной узлом над белым пупком, джинсовой курточке. Нанесла обильный макияж. Надо признать, убавила себе возраст. Я просил, чтобы она съела хоть что-нибудь, хотя бы через силу. Перед зеркалом я осознал, что выгляжу старше нее.
Когда мы пришли, боулинг пульсировал светом и музыкой, которую я услышать не мог. Только стук десятков ног, расплывчатый бит и несущийся над всем этим скрежет. Все танцующие были младше нас или, по крайней мере, так выглядели – парни в искусственно потертых джинсах и черных футболках, открывающих загорелые татуировки. Девичьи челки бились о низкие лбы.
Бармен удивился, когда я попросил два томатных сока. Текла поменяла заказ и взяла спиртное. Я шепотом спросил, знает ли она, сколько это стоит, а она дернула меня за плечо, указывая на качающуюся толпу. Крикнула:
– Глянь, какая красивая жизнь!
Один из парней задрал футболку, показывая бронзовый рельеф мышц живота. Девицы изображали восхищение, поднося ладони к губам. Бедра бились друг о друга, а из туалета вытекала толпа с отсутствующим взглядом. Юноши кружили вокруг девушки-подростка с бюстом, задранным под горло, а у меня выло в голове. Над толпой возвышался диджей с торчащими дыбом волосами и в темных очках, то и дело поднимая большой палец.
– Пошли, – сказала Текла и потянула меня в гущу танцующих. Те смотрели на нас со смесью удивления и уважения. Я не могу двигаться слишком быстро. Начал переступать с ноги на ногу, словно утаптывая капусту, а счастливая Текла кружила вокруг меня, высоко поднимая руки. Я пробовал поймать ритм, глядя на нее и на других. Лица танцующих гасли и загорались вновь. Текла. Текла-кукла.
Поймала меня за руки и потянула за собой. Смеялась, а у меня темнело в глазах. Скрежет затмил все. На мгновение я согнулся, а она приняла это за фигуру танца. Трясла бедрами и мяла на себе рубашку. Нас взяли в полукруг, аплодировали и снимали на мобильные телефоны. Я выпрямился и снова закачался. Текла спросила разрешения и пошла в пляс с парнем в белой рубашке. Потом с другим. Текло время.
Я ненадолго отошел в туалет. Очередь была длинная, мужчины переступали с ноги на ногу, а женщины вежливо торопили друг друга. Один тип сказал, что если снять зеркала, то каждый сидел бы на толчке вдвое меньше. Но в мужском туалете не было зеркала, только огромная реклама средства для потенции. Стоя над писсуаром, прямо перед лицом я видел мужской пах в обтягивающих джинсах, пояс с пряжкой в форме рогов и красную надпись: «БЫКУЕМ!»
Возвращаясь, мне пришлось пробиваться через веселый водоворот, центром которого была моя жена. Хотелось схватить ее за волосы и утащить домой. Толпа сделалась гуще и гораздо пьянее. Первым мне почудился Блекота, высокий и серьезный, как всегда. Потом остальные. Бездумно веселый Тромбек, неуклюжий Сикорка. DJ Кривда, весь дрожащий. Появлялись из темноты, чтобы исчезнуть в ней. Их лица становились лицами незнакомцев. Они медленно окружали хохочущую Теклу, перед которой трясся какой-то толстяк.
Я выбежал наружу, где молодежь курила сигареты и тыкала пальцами в экраны телефонов. Кто-то спросил, как я себя чувствую. Я уселся у стены и спрятал лицо в ладонях. Кто-то стоял надо мной и вслух задумывался, не помочь ли мне, кто-то другой советовал не трогать пьяного. Вокруг меня падали окурки.
Меня вздернули на ноги. Я услышал, что должен ее забрать, пока не пришлось пожалеть. Небо над горизонтом начало светлеть. В боулинге я застал Теклу, одиноко кружащуюся на танцполе, с бутылкой пива Desperados в мокрой ладони, перед измученным диджеем. Пьяные парочки глазели на нее от столиков у стен.
Она крутилась, как машина. Я не знал, как к ней подойти. В конце концов бармен помог мне выпроводить ее наружу. Бутылка разбилась о стену. Я начал кричать на нее, что она себе позволяет, о чем думает, а Текла бросила туфли в кусты и, по-прежнему вытанцовывая, двинулась в сторону дома.
2
Лишь только я вошел в «Ратушу», Вильчур просигналил, что примет меня без очереди, но я предпочел подождать. На нем был тот же костюм, он пил эспрессо, делал заметки в блокноте и открывал бумажник, полный кредитных карт. На этот раз мы не протянули друг другу руки. Вильчур сказал, что наслышан о том, как я вчера с женушкой дал гари. Я включил дурака.
– Я рад, что ты передумал. – Он подвинул ко мне меню, чтоб я что-нибудь заказал.
Я выбрал тоник и объяснил, что пока еще раздумываю и хотел бы узнать больше, перед тем как приму решение. Что это за проекты? Вильчур выложил папку на стол.
– Есть кое-какие мысли. Я бы хотел, чтобы Рыкусмыку стал городом что надо. Смотри. Потенциал у него есть, в наличии старый город, красивая природа вокруг, деньги в каменоломнях, замок – и никто ничего с этим не делает. Рыкусмыку – это курица, несущая золотые яйца. Надо только подстегнуть ее.
Я говорил что попало, хотел, чтобы он выговорился.
– Ну, вот возьмем, например, кинотеатр. Стоит пустым, сколько я себя помню. Я уже подписал бумаги. Отремонтируем по первому классу, вот увидишь. Будут два зала. Один обычный, под американские блокбастеры, а второй маленький, где будут крутить, ну знаешь, настоящие фильмы. Хорошее кино. В Германии в каждой дыре есть что-то подобное. Ну и замок, Шимек, замок важнее всего. Ты там уже работаешь. Не будем менять того, что действует. Только никому ни слова, ладно? По старой дружбе.
Он разложил передо мной бумаги и объяснил, в чем дело. Он договорился с властями города. Фонд «Современная Провинция» отремонтирует фасад замка, починит крышу и окна, а взамен Вильчур откроет там ресторан с отелем и конференц-зал. С энтузиазмом трещал, что означает такая инвестиция для Рыкусмыку, сколько денег попадет в карманы жителей, ну и в мои с ним. Я похолодел.
– Ну и что ты думаешь? – допытывался он.
– Ну, не знаю. Не хочу шляться по замку. Это развалина. Не знаешь, что ли, что там с людьми происходило?
– Чушь. Но нет проблем, на кой черт тебе-то туда лезть. Шимек, сколько ты уже там в сторожах? Десять лет. – Сукин сын уже навел справки. – Каждый ведь только и норовит меня облапошить. А у меня другие дела. И мне нужен кто-то, кто будет за всем присматривать.
– А что с подземельями?
– Вот за этим ты мне и нужен.
– Я только спросил.
– Так вот именно. С завтрашнего дня по замку будет шарахаться целая