Простейшая фигня, если задуматься. Нужно нагреть сахар до расплавления а потом раскрутить так, чтобы он под действием центробежной силы проходил через множество мелких отверстий вытягиваясь в нитки. Такое себе волочильное производство только не из металла а из сахара.
Понятное дело, в 19 веке — а вернее в отсутствии доступного электричества и электрооборудования — имелись тут определенные сложности. Нагревать сахар приходилось не электрическим тэном, а обычной керосинкой, раскручивать барабан не с помощью двигателя, а на ножной мускульной тяге. В прямом смысле — к машине прилагался специальный работник который крутил педали, и потом это усилие через ременную передачу передавалось на крутящийся вал. Сомнительная конструкция, с какой стороны не посмотри, но чего не сделаешь, чтобы порадовать детей.
— Ваше императорское величество, — за плечом как всегда неуловимо материализовался дежурный флигель-адъютант. — К вам доктор Гааз. Вы просили сообщить о его приезде без промедления.
— Да, приглашайте его прямо сюда, — кивнул я офицеру, не без умиления наблюдая за тем как дети толпятся вокруг аппарата по производству сладкой ваты. Казалось, им было не так интересно само лакомство, как процесс его производства. Что, впрочем, понятно. Никаким особым вкусом обычный фактически сахар не обладал, но вот сама магия действа, когда кондитер водя палочкой в воздухе собирает вылетающие из раскрученного барабана невесомые полупрозрачные нити, и потом все это превращается в такое себе пышное облачко — это да, это интересно.
— Здравствуйт, Ваше императорское величество, для меня большой честь с вами познакомиться, — в гостиную с положенным в током случае по протоколу полупоклоном вошел невысокий и такой немного круглый мужчина лет пятидесяти. Заметный акцент выдавал в нем иностранца, впрочем, тридцать лет жизни в России уже делали его фактически своим. — Я нэ вовремя?
Последний вопрос очевидно был связан с галдящими детьми, которые всезаполняющей толпой носились по комнате, и от которых в ней было физически мало места.
— Нет, что вы, Федор Петрович, — я покачал головой, — думаю мы оставим сорванцов наслаждаться диковинкой, а сами отойдем в соседнюю комнату, где можно будет переговорить спокойно. Я ловко увернулся от пробегающего рядом маленького Коли, за которым гнался того же примерно возраста маленький Михаил Александрович — брат с семьей регулярно гостил в нашем ялтинском дворце, во время наших наездов в Крым — и спешно покинул гостиную. Пока на затоптали к такой-то матери. — Ну что же рассказывайте, как проходят ваши изыскания?
Такую фамилию как Гааз я в прошлой жизни не слышал. Ну или не запомнил, мало ли немцев было на русской службе, тем более сколько лет уже прошло. Однако среди местных он считался если не знаменитостью, то как минимум человеком, имеющим определенный авторитет в медицинской среде.
— Ошень перспективные места, ваш императорское велишество, — доктор был явно воодушевлен поднятым им самим вопросом. — Я подготовил доклад на семь десяток страниц с рекомендацией по устроению курортов и лечебниц. Климат Южного Берега просто чудесен. Целебен, я не побоюсь этот слово!
Около полутора лет назад мне на стол легла служебная записка от нынешнего собеседника с просьбой поспособствовать развитию, как сказали бы в будущем, туристической и рекреационной отрасли на юге России. Я навел справки, и оказалось, что Гааз изучал кавказские минеральные воды еще до войны двенадцатого года и с тех пор стал большим поклонником тех мест. Можно даже сказать — фанатом.
— Давайте вкратце, — я сделал приглашающий жест рукой, предлагая присаживаться за стол и переходить к сути вопроса.
— Для превращение Крыма в настоящий рай нужна работа по озеленение — это главная проблема этот место. Я переговорил с местные — проблема в бесконечная и бессистемная вырубка лес. Голые скалы не держат грунт, это тянет за собой огромное количество проблема! С этим нужно что-то делать в первая очередь и как можно быстро, ваше императорское величество. — От волнения, казалось, акцент немца начал проявляться еще сильнее.
— Да, я знаю, Федор Петрович, — я кивнул. — Этим вопросом мы уже сейчас занимаемся. Предполагается создать комитет во главе с моим братом, ему сии места тоже очень нравятся. Возможно вы желаете поучаствовать в его работе?
Собственно, работа по озеленению Южного Берега всего Крымского полуострова уже потихоньку велась, начавшись еще несколько лет назад, когда сюда переселился Александр. Тогда, помнится, меня изрядно удивили местные пейзажи, которые сильно отличались от воспоминаний из будущего. Оказалось, что в эти времена Крымские горы были куда более лысыми нежели во времена, которые я помнил из первой жизни. Голые скалы были в массе своей покрыты кустарником и небольшими местными можжевеловыми деревьями, ни о какой густой растительности даже речи не шло. Не было пальм и прочих «привычных» крымских южных растений.
Началось все с озеленения территории вокруг Ливадийского дворца Александра, благо территория там была не слишком обширная. Постепенно деревья начали высаживать в районе Ялты и Севастополя — самых посещаемых высокими вельможами городов полуострова. Впрочем, в том, что нужна полноценная программа по озеленению всей губернии, сомнений особо не было, как и в том, что необходим запрет на дальнейшую вырубку деревьев местными татарами, для которых это был основной вид топлива.
Проблема тут, однако, была в том, что до прихода в эти края железной дороги обеспечить местных жителей углем, как альтернативным видом топлива было достаточно сложно. Ну а полностью лишать их возможности обогревать дома и готовить пищу — тоже было как минимум странно. В общем, как обычно всякие экологические поползновения тут же наткнулись на суровую правду жизни, чтобы их как-то вместе поженить и был придуман сей комитет. Ну и еще чтобы Александра занять какой-то общественно полезной деятельностью, не все же ему виноград выращивать да с семьей прохлаждаться.
— С удовольствие приму участие в работе! — Немец явно обрадовался сговорчивости императора, — прикладу весь усилия!
— Чем еще порадуете?
— Создание лечебниц для облегчения жизни чахоточным больным. Тут прекрасный воздух, особенно повыше в горы, — немец движением руки как бы показал куда именно нужно подниматься, чтобы воздух Крыма стал еще более полезным.
— Согласен, прекрасное дело, — я кивнул. — Подавайте проект с росписью необходимых расходов, подбирайте место, формируйте штатное расписание — я лично поддержу, даже выделю финансирование из собственных средств.
Гааз от моих слов и вовсе расцвел, он вероятно думал, что меня нужно будет уговаривать, а я тут такой на покладистый и на все согласный. Ну а что — если есть, кто дело будет тянуть на своем горбу, почему бы и не найти пару рублей, не так уж много на это нужно денег, а польза значительная будет.
Тут нужно заметить, что процесс освоения Черноморского побережья в туристическом плане хоть и стартовал уже сам по себе, без влияния сверху, шел, прям скажем, ни шатко ни валко. К сожалению, даже успехи империи — политические, экономические, военные, социальные, хрен-еще-пойми-какие — совершенно не отвернули наших, имеющих средства подданых от идеи отдыха за границей. И не только отдыха но и банального, привычного для России во все времена оттока капитала на низовом уровне. То есть люди чаще всего предпочиатли работать и зарабатывать тут, а тратить заработаное где-то там. Понятное дело, проблема еще не стала настолько серьезной как в 21 веке, — хотя бы потому что движение денег тут было гораздо более сложным нежели в будущем — но тенденции все равно настораживали. Короче говоря — века идут, а ничего в сознании русских людей не меняется.
А с другой стороны, что Россия могла предложить в замен? Ну то есть возмущаться, что состоятельные люди едут на воды в Баден-Баден легко, но можем ли мы предложить адекватную замену? Во́ды у нас на том же Кавказе есть, но вот нормальной оздоровительной и рекреационной инфраструктуры вокруг них — нет. И чего тогда возмущаться, в таком разе?