Я намотала полотенце на голову, согнувшись пополам, а когда резко выпрямилась, так и застыла. На моей кровати лежал Хантер, светясь от восторга, как дискотечный шар. Я нахмурилась и поправила полотенце, в которое была замотана.
― Ты что здесь делаешь?
― Подумал, что нам нужно познакомиться поближе.
― Нам ничего не нужно, Хантер. Прошу тебя покинуть мою комнату, я хочу отдыхать.
Он лег на бок, и мышцы его обнаженного живота сжались. Нужно отдать Хантеру должное: у него великолепное тело, идеально слепленное и накаченное во всех нужных местах. Но я уже была повернута на другом идеальном теле и вдруг осознала, что мне нужен не мальчик в теле мужчины, коим являлся Хантер. Мне нужен был мужчина. Один определенный. О котором я запрещала себе даже думать.
― Лана, ну что ты как ледышка? ― спросил Хантер, похлопывая по месту рядом с собой. ― Иди сюда, я не кусаюсь. Если ты, конечно, не попросишь.
Его взгляд блуждал по моему телу, жадно поглощая каждый сантиметр, не прикрытый полотенцем. Хотя прикрытый он тоже заглатывал.
― Хантер, я не знаю, какую игру ты ведешь, но я замужняя женщина…
Он фыркнул и зычно расхохотался.
― Мы все знаем, на чем построен этот брак, детка. ― Я слегка скривилась, как же меня раздражало это идиотское «детка». ― И знаем, что у Колина, которого ты зовешь своим мужем, есть определенные обязательства перед своей невестой. Думаю, некоторые из них он исполняет прямо в эту минуту. ― Хантер поиграл бровями. ― Если ты понимаешь, о чем я.
Я резко кивнула, пытаясь не обращать внимание на тянущую боль где-то в районе груди.
― Это ничего не меняет.
― О, это меняет все, детка.
― Перестань меня так называть! ― вышло резко и достаточно громко.
Брови Хантера подскочили вверх, и он покивал, как будто убеждаясь в какой-то своей мысли.
― Ну вот, видишь? Ты слишком нервная, Лана. Я могу помочь расслабиться. Массаж там, все дела.
Все дела? Господи, сколько ему лет?
― Слушай, Хантер, я не хочу ругаться, ― устало выдохнула я, поправив на груди полотенце, которое так и норовило сползти с моего тела. ― Но мне уже порядком надоело шарахаться от тебя. ― Он улыбнулся шире и слегка привстал. ― Просто оставь меня в покое.
― Лана… ― он поднялся с кровати и двинулся в мою сторону, но я прошмыгнула мимо и распахнула дверь.
― Уходи, Хантер.
― Но детка…
Я качнула головой и посмотрела ему прямо в глаза.
― Не знаю, что творится в твоей голове, но просто попытайся понять меня. Я потеряла сестру, у меня могут отобрать племянников, я в странном браке, и тут еще ты. Правда, это очень утомительно: постоянно держать оборону. Я хочу отдохнуть.
Он подошел ближе. Теперь на его лице не было и тени улыбки. Он коснулся моей скулы, и я дернулась. Хантер провел по моей коже, задумчиво следя за своими пальцами, а потом на его лице снова расцвела эта идиотская улыбка. Всего на мгновение мне показалось, что в нем проснулось что-то человеческое, заменяя собой клоуна, который постоянно плавал на поверхности, а потом это человеческое упало в обморок и притворилось мертвым, когда сущность паяца заняла свое законное место.
― Я же сказал, что могу помочь… ― прошептал он у моей щеки.
Я застыла, как изваяние, потому что все это раздражало, утомляло, и вообще мне хотелось просто отдохнуть. Насладиться мыслями о нашем с Колином поцелуе, наплакаться вдоволь и уснуть, обнимая подушку, с мыслями о том, кто никогда не будет мне принадлежать.
― Спокойной ночи, Хантер.
― Спокойной, детка. Ты знаешь, где меня найти, если снова понадобятся мои услуги.
― Снова? ― удивленно переспросила я, и только потом поняла, почему он так сказал.
Я обернулась, следуя за взглядом Хантера. В коридоре стоял Колин и смотрел на это представление. Почему каждый раз, когда рядом со мной оказывался Хантер, Колин был тут как тут? Сейчас ситуация выглядела отвратительно: Хантер стоял на выходе из моей спальни в одних спортивных штанах, а я была после душа, завернутая в полотенце, под которым ничего не было. Лицо запылало от осознания того, что Колин мог подумать обо мне и этом странном кузене Карен.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
― Спокойной ночи, Колин, ― бросил Хантер и, подмигнув мне напоследок, ушел в сторону своей комнаты.
Мастерс не удостоил его ответом, он продолжал прожигать во мне дыры своим тяжелым взглядом. Я едва замечала, что он тоже, как и Хантер, был по пояс обнажен, что его кожа блестела от пота, а на плече висело полотенце, которое он обычно брал с собой в спортзал. Зато я отлично видела ярость в его глазах, раздражение и как будто сожаление. Я чувствовала вибрации негативных эмоций, а еще… голод. Он жадно пожирал взглядом мое тело, губы. Внизу живота сладко заныло от этих эмоций в его глазах, но Колин не дал мне и секунды насладиться этим ощущением. Он резко развернулся и пошел по коридору в сторону своей спальни.
― Колин, ― негромко позвала я. Горло как будто сдавило стальным обручем. Мне показалось остро необходимым донести до него, как все было на самом деле. Но его, похоже, не интересовала правда, и доказательством тому мне послужила громко захлопнувшаяся дверь в его спальню.
Я медленно развернулась и вошла в свою комнату, прикрыв дверь, а потом, подумав, закрыла ее на замок. В конце концов, в комнате Ноа все еще стояла радионяня, и я услышу, если ребенок ночью проснется. Подойдя к кровати, я погасила свет, легла под одеяло и свернулась калачиком, даже не позаботившись снять с себя влажные полотенца. Я уставилась в окно, где все еще летали снежинки, и атмосфера казалась невероятно волшебной, в отличие от того, что происходило в стенах этого дома.
Только под утро я провалилась в тревожный сон. Мне снился Хантер, от которого я все никак не могла отбиться, и Колин с его осуждающим взглядом. Утром, открыв глаза, я лежала и смотрела в потолок. Решила потратить время завтрака на то, чтобы попытаться понять саму себя. Мне это давалось очень сложно, потому что я впервые позволила себе влюбиться в того, в кого нельзя было влюбляться. Слишком много против нас аргументов. И самый главный из них ― Колин несвободен. Я как будто смотрела на себя со стороны и пыталась осознать, в какой момент превратилась в беспринципную тварь, которой внезапно стало наплевать на то, что правильно. Чтобы окончательно вытравить босса из своей головы, я представила себе, что вот такая Милана появляется у моего папы. Я так остро переживала за мамины чувства, что мне стало тяжело дышать. Как будто на грудную клетку положили бетонную плиту, которая лишала всякой возможности нормально втягивать кислород в горящие легкие. Это помогло. Уже через двадцать минут я была настроена по-деловому относиться к Колину, уважать его отношения с Карен и пообещала себе, что не позволю больше случиться новому поцелую.
В кухне царило оживление, когда все собрались за завтраком. Я на него опоздала, так что не стала даже присаживаться. С благодарностью взяла протянутый мне Норой кофе и прислонилась к кухонному островку. Поздоровалась со всеми и получила все оттенки приветствия: мрачное от Колина, снисходительное от Карен, ненормально радостное от Хантера и самые искренние ― от детей.
― Тебе нужно поесть, ― не выдержал Колин через несколько минут, метнув в меня недовольный взгляд.
― Спасибо, я не голодна.
― Вот, держи, ― Нора протянула мне два завернутых бутерброда. ― На работе съешь.
― У меня не будет времени, Нора, ― я посмотрела на нее с благодарностью.
― Будет, ― отрезал Колин и встал из-за стола, застегивая пиджак. Наклонился и поцеловал Карен в макушку. ― Буду поздно.
― Я буду ждать тебя в нашей спальне.
На секунду повисла напряженная тишина, и Колин крепко сжал зубы. Неужели ему не понравилось слово «наша», как и мне? Хотя вряд ли. Они же действительно делят спальню. Я прогнала прочь ревность. Еще со вчерашнего вечера меня передергивало при мысли о том, что он целовал меня, а потом, как ни в чем не бывало, ласкал свою невесту.
― Поехали, ― бросил он, проходя мимо меня, а я постаралась втянуть его запах ноздрями как можно тише. ― И бутерброды возьми.