нему, вставая на цыпочки и вытянув губы для прощального поцелуя, но не завершив, этого, казалось бы, естественного движения, резко развернулась и быстро застучала каблучками к подъезду. «Почти поцеловала. Какой-никакой, но прогресс» — улыбнулся про себя Захария.
XVII
После того приснопамятного разговора на кухне между Господем и Саваофом, работа закипела буквально на следующий день. Не откладывая дело в долгий ящик, Саваоф направился в деканат с заявкой на создание и монтаж Платформы для проведения в спроектированных условиях эксперимента по направленной эволюции живых организмов. Дабы не возбуждать общественность раньше времени, профессор в заявке не стал уточнять эволюцию каких именно организмов предстояло искусственно простимулировать. В деканате настолько обрадовались этой заявке, что даже не стали обращать своего пристального внимания на такие мелочи. А все дело в том, что кафедра, руководимая Саваофом, и так числилась в разряде отстающих по освоению фондов, а это в свою очередь, наводило ректорат на подозрения в низкой эффективности своей работы, раз в она не нуждается ни в каких материалах и оборудовании.
Господь тоже не сидел, сложа руки. Сунув подмышку мнемокристалл последнего выпуска «Каталога звездных систем» он направился к знакомому в НИИ «Астрон», где изучались все космические объекты, находящиеся в этой части Вселенной. Мыслеграмму решил тому не посылать, а представившись вахтерше, попросил ее вызвать заведующего лабораторией, изучавшей планетные системы. Через пару минут он уже попал в медвежьи объятия завлаба Одина:
— Здорово, чертушка! — тискал он Господя в своих лапищах. — Я как чуял, что ты нагрянешь! Что так долго собирался?! Уже неделя прошла с тех пор как ты мне обещал зайти! Это ко мне, — кивнул он вахтерше, увлекая приятеля к себе в лабораторию.
В детстве, играя с пацанами в войнушку, ему из рогатки выбили левый глаз. Несколько лет пришлось ходить со специальной регенерирующей повязкой, пока зрение не восстановится. Зрение восстановилось, а вот привычка щурить глаз осталась навсегда, придавая лицу Одина вечно саркастическое выражение.
Уже сидя в кабинете завлаба на старом и продавленном диване, приятели продолжили начавшуюся беседу.
— Слушай, Берыч, — обратился Господь к хозяину кабинета по отчеству, — тут такое дело, я тебе вкратце уже говорил о нем…
— Да, помню. А что это у тебя подмышкой?! Каталог? Последний выпуск? Выбрось.
— Почему? — недоуменно спросил гость.
— Все эти каталоги к моменту их издания безнадежно устаревают. Обстановка меняется прямо на глазах, мы и сами-то порой не поспеваем за событиями.
— А что же тогда делать?! Как быть?! — явно испуганно пролепетал Господь.
— Помнится, ты спрашивал, имеется ли в зоне прямой видимости планета с уже существующей, но неразвитой жизнью основанной на углеродистых соединениях.
— Да-да. Именно эти планеты меня сейчас интересуют больше всего, — подтвердил он слова приятеля.
— Так вот, — продолжил тот. — Я тут пошарил на досуге, с телеметристами покалякал. Они в один голос утверждают, что такая планета имеется в загашнике. Причем недалеко от нас. В соседнем рукаве нашей Галактики. Расстояние плевое. Всего каких-то пятьсот парсеков. Если хочешь, я даже могу сказать тебе ее шифр в кодификаторе.
При этих словах он встал с дивана и подошел к столу, заваленному какими-то мнемокристаллами, трубочками, палочками, астролябиями и вообще предметами непонятного назначения. Долго копошился среди всего этого, с точки зрения Господя, абсолютно бесполезного хлама и все-таки отыскал маленький — в половину пальца кварцевый кристаллик.
— На, держи! — протянул он его Господю. — Здесь вся информация, что я смог раскопать по этой планете.
— Спасибо, друже, — сказал он Одину, — но это еще не все, что мне от тебя нужно.
— А что еще?! — вскинув брови и прищуривая левый глаз больше чем обычно, спросил он.
— Видишь ли, мне еще нужно организовать туда Луч Прямого Канала.
— Ого! А у тебя не сиротские запросы, как я погляжу! — воскликнул Один. — Зачем, интересно знать?!
— Для подробного исследования на месте, — туманно пояснил Господь.
— Ты, темнила, не юли со мной! Я тебя, скрытника, еще по школе знаю! А ну выкладывай, все как есть! Седалищем чувствую, что ты, затеял какое-то дельце, тихушник! — пророкотал Один, доставая из висящего на вешалке рабочего халата непочатую пачку сигарет. Распечатав, предложил гостю, но тот, замотав головой, отказался. Щелкнул зажигалкой, закурил, весь обратившись во внимание.
Господю ничего не оставалось, как только посвятить в свои грандиозные планы приятеля, знакомого ему еще со школьной скамьи. Уже через час импровизированная пепельница из-под жестянки с надписью «килька в томатном соусе» была доверху наполнена окурками, а в маленьком кабинете дым от выкуренных сигарет стал настолько плотным, что смазывал лица собеседников. Молоденькая лаборантка, невзначай сунувшая нос кабинет, смогла только придушенно пискнуть, быстро прикрыв дверь и напрочь забыв о цели своего визита. А хозяин кабинета, утопая в табачном дыме, прохаживался взад и вперед, то и дело натыкаясь на офисную немудрящую мебель, слушал своего гостя. Один был очень увлекающимся (хотел сказать человеком), поэтому его чрезвычайно легко можно было подбить на любую авантюру. Господь знал об этой его черте характера, и не стесняясь воспользовался этим в полном объеме.
— Честно скажу, — вещал Один, закуривая очередную сигарету, — именно от тебя я и ждал всегда чего-то подобного. Ты у нас всегда был выдумщиком и мечтателем в отличие от нас грешных. Мы и сами с коллегами не раз обсуждали тему спасения гибнущих миров, находящихся у Порога. Но дальше разговоров, как сам понимаешь, дела не шли, ибо пресловутый закон о невмешательстве в естественный ход развития Вселенной даже помыслить не давал о подобном. А ты вот взял, и сломал устои.
— Еще ничего не взял, и уж тем более не сломал, — поморщился Господь, — а ты бы вот лучше форточку открыл, а то не продохнешь.
— Форточку-то я открою, — осклабился Один, еще сильнее при этом прищуривая левый глаз, — а тебя не продует? Как бы маменька твоя потом меня не заругала!
При упоминании маменьки, Господь опять поморщился. Ему было неприятно, когда кто-нибудь из друзей детства напоминал ему об его тепличном воспитании.
— Ладно, сейчас открою, не морщись. — Сказал завлаб, потягивая на себя фрамугу окна. — Ты мне только вот что скажи. Кто еще в курсе твоей затеи, и с кем из руководства, хотя бы вашего института, это согласовано.
— По совести говоря, — замялся гость, откашливаясь в кулак от очередной порции дыма, — полностью в курсе замысла только мой непосредственный руководитель — заведующий нашей кафедрой, профессор Саваоф.
— Это тот, что на сверчка похож?! Знаю такого. Он как-то делал доклад у нас в институте, как раз по проблемам пороговых цивилизаций.
— Да. Он самый, — подтвердил Господь. —