Мы много разговаривали. Моя начитанность удивила его.
– Ты способна на большее, чем быть простой куклой, киска, – сказал он. – С твоей красотой и умом и под моим чутким руководством ты наверняка произвела бы в свете фурор.
И почему все верили этому лживому мерзавцу? И я в том числе. Граф Жан, поправший все мыслимые законы, был окружен аурой уверенности, и я не смогла устоять. Он был циничен, остроумен и плутоват. Он играл на струнах моего эгоизма ради своей выгоды.
Я задумалась о своем будущем. Век женщин мой профессии был недолог. К двадцати пяти годам большинство девочек уже собирались отойти от дел. Мне недавно исполнилось двадцать. Будь я экономна, скопила бы приличное приданое, сказалась вдовой и начала бы подыскивать себе мужа. Но за пятнадцать месяцев, проведенных у мадам Гурдон, мне не удалось отложить ни единого су. Кроме того, я не хотела выходить замуж, разве что за очень обеспеченного мужчину, который сможет к тому же удовлетворять меня в постели. И еще мне хотелось попутешествовать. Я вступала в лучшую пору своей жизни и хотела пожить в свое удовольствие. Я не была намерена закончить свои дни опустившейся уличной шлюхой, готовой выполнять любые капризы мужчин, лишь бы платили.
В парижских светских кругах обладание соблазнительной красавицей, которую следовало купать в роскоши, было показателем статуса для мужчины. Граф Жан имел связи и большой опыт вращения в высших кругах. Я представляла себя носящей титул графини, то, как я превращаюсь из обычной проститутки в даму высшего света.
– Я буду платить тебе четыре тысячи ливров в месяц, если ты будешь жить со мной, – пообещал он.
Я уже решила, что приму его предложение, но сделала вид, что колеблюсь. В проституции, равно как и в любом другом важном деле, выживает сильнейший – слабых ждет смерть. В нашем случае основным оружием становится красота. Я полагала, что у меня есть все основания диктовать свои условия.
– Я знаю, что вы большой ценитель женской красоты, месье. Разумеется, вы понимаете, что собираетесь приобрести товар высшего качества, – я провела руками по телу. – Пять тысяч, и уверяю вас, что вы будете не только самым счастливым мужчиной Парижа, но и объектом жгучей зависти окружающих.
Я продемонстрировала ему несколько новых трюков и заставила кормиться из моих рук.
Многие сводницы опускались до физического насилия, стараясь не дать девочкам уйти, но мадам Гурдон просто назвала мне сумму, которую вложила в меня, и сказала, что надеялась, что я поработаю подольше. Она не стала приводить в пример себя. Она ценила мои таланты. Я приносила ей самый большой доход и с лихвой отплатила за пребывание в ее доме.
Мадам Луиза всегда вставала на сторону девочек, которые пытались устроить свою жизнь. Она поздравила меня, но напомнила, что графу Жану верить нельзя.
– Никогда не забывай, что это бизнес, Нарцисс, – сказала она мне на прощание. – Ты полноправная хозяйка своей красоты, своего тела. Ни один договор нельзя считать окончательным, если ты можешь заключить более выгодную сделку.
Последним о моем решении узнал Лоран. Я пригласила его к себе, мы занялись любовью, а когда все было кончено, я сказала:
– Сегодня вечером я уезжаю. Будь так добр, собери мои вещи.
Он потряс головой и нахмурился, прижав руки к своей мускулистой груди.
– Прошу тебя, не оставляй меня, – умолял он.
– Это невозможно, – отрезала я.
– Тогда возьми меня с собой!
– Не глупи, мальчик. Я поднимаюсь вверх, а ты остаешься здесь. Твоя хозяйка – мадам Луиза. Я просто развлекалась с тобой. Теперь все кончено. Если хочешь угодить мне, заткнись и делай, что тебе говорят.
Мужчина может причинить женщине боль силой, но женщина своей красотой способна нанести ему не менее болезненную рану. Бедный Лоран метался по комнате, пакуя мои вещи, а по его лицу текли слезы. Мне не было жаль расставаться с ним, наоборот, меня переполняло возмущение. Неужели он думал, что я всегда буду работать у мадам Гурдон, что я всегда буду у него под рукой? Он заслуживает страдания.
В карете, присланной графом Жаном, я тихо заплакала, но не хотела даже себе признаться в том, что лью слезы по моему обожаемому слуге.
Отец Даффи покачал головой.
– Нет ничего более ужасного, чем дружба с дьяволом, – сказал он.
– Простите меня, святой отец, – расплакалась Жанна. – Граф Жан обладал силой, которой я не могла противиться. Он мог открыть мне дверь в общество, войти в которое я так мечтала, и я продала душу за это.
– А когда Князь Тьмы поселился в вашей душе, вы стали получать наслаждение, причиняя боль другим, – сказал отец Даффи. – Пусть ваши отношения с Лораном были греховны, вы любили его, а он любил вас. Но вы отреклись от истины, скрытой в душе, и вкусили запретный плод, разбив его сердце. Возможно, вы даже завидовали этому мальчику. Как бы то ни было, он наслаждался простыми радостями жизни. Он любил вас искренне, всем сердцем. Он был бы вам верным любящим супругом.
Мысль о браке с Лораном показалась Жанне столь нелепой, что она улыбнулась сквозь слезы.
– В этом нет ничего смешного, дитя мое, – строго одернул ее отец Даффи. – Стремясь к наслаждениям, вы мгновенно охладевали ко всему, за что брались. Вы растратили всю любовь, что была заложена в вас. Это не просто грех, это настоящая трагедия. Понимали ли вы, что все иллюзорно в этом мире?
– Я поняла это только теперь, когда меня вот-вот лишат всего этого, – сказала она, чувствуя, как страх охватывает ее. – Осталась ли хоть малейшая надежда?
– Конечно же, дитя мое, конечно же, – ласково промолвил священник. – Надежда есть всегда. Даже те, кто продал душу, могут снова обрести ее, ибо кровь Господа нашего Иисуса Христа была пролита во искупление грехов наших.
Я приехала в дом графа Жана на Рю Сен-Юс-таш в полдень. Трехэтажный дом белого камня с балкончиком на самом верху был построен совсем недавно. В огромной гостиной оказался буфет и карточные столики. Женщина в одежде прислуги протирала пыль. Граф Жан сказал, что ее зовут Генриетта. Она была высокой и стройной, но с невыразительным лицом борзой. Увидев меня, она так и замерла с открытым ртом. Я догадалась, что граф Жан одаривал это милое создание знаками внимания и она тоже пала жертвой его очарования и лживых обещаний. Жан, не заботясь о ее чувствах, даже не предупредил ее о моем приезде. Он приказал ей отнести мои вещи в спальню на последнем этаже и помочь мне разобрать их. Генриетта едва не плакала, но с рабской преданностью подчинилась приказу хозяина.
Граф Жан проводил меня в просторную спальню с балконом. Не зная, чего ожидать, Генриетта смотрела на меня с почтительной, но настороженной улыбкой. Она помогла разложить вещи и поинтересовалась, чего бы мне хотелось. Девушка казалась довольно умненькой. У мадам Гурд он я почти переборола естественную склонность к соперничеству с другими женщинами. Но теперь, оставшись одна, я понимала, что каждая из нас сама за себя. Я была настолько высокого мнения о себе, что решила, что Генриетта, несмотря на свои соблазнительные формы, вряд ли смогла бы серьезно привязать к себе графа Жана и я могу позволить себе проявить щедрость. Так что я дала ей понять, что не буду попрекать за роман с графом Жаном, будь то в прошлом или в настоящем.