Помню, что Гопкинс согласился со мной во всем. Назначить американского командующего экспедиционными силами, разумеется, следует, но он чувствует, что самое важное сейчас — "это согласованность действий. Гопкинс явно думал о предстоящей конференции в Тегеране. Договоренность о ней, вероятно, уже существовала. Он, по-видимому, считал необходимым отложить назначение до конференции, даже если это отразится на подготовке к вторжению на европейский континент. Однако о Тегеране он мне ничего не сообщил, а сказал только, что главная проблема — это Черчилль, что, по мнению Рузвельта, мы имеем право и можем действовать за свой страх и риск, — вся задача лишь в том, чтобы найти генерала, который был бы в состоянии "тягаться с Черчиллем". Он считал Черчилля человеком весьма несговорчивым в военных вопросах и вполне способным повелевать своими генералами.
От себя лично Гопкинс добавил, что единственный подходящий человек это Маршалл, но хотя Рузвельт и сказал ему: "Вы можете выбрать себе любой пост", Маршалл, по-видимому, не хочет сам решать свою дальнейшую судьбу. Он считает, что, вместо того, чтобы предоставлять выбор ему самому, президент должен был бы просто назначить его.
В общем, по всем затронутым мною вопросам, касающимся командования и управления, Гарри Гопкинс высказался благожелательно и успокоил меня. Он, видимо, был в курсе этих дел и внушил мне, что англичанам, несмотря на все их старания, не удастся тот ход, который мы предвидим. Операции по вторжению пройдут под американским командованием, и командующим будет, по всей вероятности, сам генерал Маршалл, так как это "единственный генерал в мире, которого Черчилль боится. Когда Черчилль начинает увлекаться своим красноречием, Маршалл спокойно выслушивает его, а потом низводит разговор на землю, побивая премьер-министра фактами и цифрами".
Гопкинс дал мне понять, что как только генерал Маршалл получит назначение на пост Союзного верховного главнокомандующего, все пойдет по-иному. Он будет действительным руководителем вторжения, а не его номинальным главой и не станет перекладывать всю ответственность на главнокомандующих действующими силами. Не следует забывать, что Маршалл сторонник объединенного командования, объединенного под началом Америки.
Я вернулся в Англию успокоенный. О Маршалле сведения у меня были самые скудные, я знал только то, что он хозяин американской армии и что первая кампания, проделанная! нашей армией в Африке, увенчалась успехом. Деверс приветствовал бы назначение Маршалла на пост Союзного верховного главнокомандующего, в этом я был уверен, а сам Маршалл, видимо, пользовался доверием президента Рузвельта. Если Маршалла назначат, американцы, которые будут служить под его командованием на европейском театре военных действий, перестанут чувствовать себя изгнанниками и эмигрантами.
В декабре, через шесть недель, в Тегеране, на пост Союзного верховного (американского) главнокомандующего назначили не Маршалла, а Эйзенхауэра, и все войска в Соединенном Королевстве, предназначенные для вторжения британские и американские (за исключением военно-воздушных сил дальнего действия), — были отданы под начало трех главнокомандующих (англичан).
О Тегеранской конференции мы в Лондоне узнавали только по слухам, от приезжающих оттуда офицеров. Весть о том, что, ознакомившись с планом «Оверлорд», русские придрались к тем же оговоркам, которые смущали и нас, вызвала в штабе чуть ли не ликование. Один из этих пунктов с помощью русских войдет в историю. Когда Иосиф Сталин прочел, что вся операция ставится в зависимость оттого, что у немцев на северо-западе Европы окажется не больше двенадцати резервных дивизий, он будто бы положил бумаги на стол и сказал весьма внушительным тоном: "Так. Ну а если их будет тринадцать?".
Рассказывали также, что советский штаб якобы настаивал на назначении сроков вторжения, предлагал первое апреля и согласился на первое мая, каковая дата была твердо установлена. Судя по всему, у Рузвельта был надежный союзник, который мог помочь ему оказать давление на англичан, чтобы укрепить все предприятие.
Итак, Сталин был нашим другом. Но в одном вопросе он нас не поддержал. Стараясь, по-видимому, перенести планы вторжения на реальную почву, а именно на берега Нормандии, Сталин выдвинул еще одно советское требование: он настаивал, чтобы Рузвельт и Черчилль назвали людей, отвечающих за выполнение операций, и опубликовали эти назначения в печати. «Мир», то есть в первую очередь советские республики, до тех пор не поверит в искренность намерений союзников вторгнуться на европейский континент, пока они не назначат командующих операциями по вторжению. Ему было сказано, что если об этом узнает мир, то узнают и немцы. Меня совершенно не интересует, что узнают немцы, ответил Сталин, и назначение командующих стало предметом обсуждения. Рузвельт и Черчилль, невидимому, не успели придти к окончательному соглашению по этому вопросу. Сталин продолжал стоять на своем, тогда Черчилль и Рузвельт, пойдя на уступки, решили встретиться сразу же после закрытия конференции, назначить своих командующих и огласить назначения в ближайшие сорок восемь часов. Они хотели решить этот вопрос между собой.
Сталин был удовлетворен, но вследствие его настойчивости дискуссия о назначениях на командное посты прошла в атмосфере спешки. По всей вероятности, кандидатуры были уже предрешены, но у нас в Лондоне создалось впечатление, что из-за этой спешки мы потеряли последнюю возможность добиться объединенного американского командования операциями по вторжению в Европу. Англичане взяли над нами верх.
Переговоры, начатые в Тегеране, этим не закончились. Оставалось назначить заместителя верховного главнокомандующего, и этот пост занял английский офицер. Это был главный маршал военно-воздушных сил, сэр Артур Теддер, который командовал британскими военно-воздушными силами в Африке и не раз спасал британские сухопутные войска, когда Роммель грозил вытеснить их из Египта. Теддер считался одним из самых способных офицеров в английской армии. Он рано, не по годам, получил звание главного маршала авиации, был обаятелен в личном общении, энергичен и уже имел опыт "работы с американцами".
Англичанам удалось также убедить американцев, чтобы они отозвали с поста командующего Восьмой воздушной армией друга Деверса генерала Икера, заменив его командующим военно-воздушными силами дальнего действия на Средиземноморском бассейне — генералом Дулитлом. Таким образом, они начисто разделались с американскими генералами в Англии.
Генерал Дуайт Д. Эйзенхауэр, который в качестве верховного главнокомандующего в Средиземноморье провел лето и осень, состязаясь с европейским театром, теперь оказался его главой.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});