Услышав впервые о кризисе с десантными судами, Дональд Нелсон воскликнул: "Что за чепуха! Да я дам их вам сколько угодно!" Но когда ему рассказали эту историю со всеми подробностями, рассказали о бесплодных попытках добиться каких-либо результатов, он поговорил с Америкой по телефону, не стесняясь в выражениях. Это помогло. Распоряжения Нелсона возымели свое действие. В результате этого трансатлантического телефонного разговора, состоявшегося в сентябре 1943 года, уже в начале 1944 года программа выпуска десантных судов в Америке была выполнена за три месяца до срока.
После открытия Штурмового учебного центра, после короткого визита Брэдли и после исторического телефонного разговора Нелсона я сам уехал в Вашингтон. Был октябрь. Моя поездка не имела никакого отношения к высокому планированию. Но мне пришлось побывать в Пентагоне и, поскольку я приехал с европейского театра военных действий, пришлось соприкоснуться с большинством офицеров, которые по роду своей работы имели к нему отношение. Просто поразительно, как мало они знали о том, что делается в Лондоне!
Недостатки плана «Оверлорд» должны были бы бросаться им в глаза, нехватка десантных судов граничила с катастрофой. Но офицеры, ознакомившиеся с цифровыми данными, говорили главным образом о своих тщетных попытках улучшить положение дел. Морское министерство США боролось против передачи стали со строительства боевых кораблей на строительство десантных судов; серьезность положения, видимо, не беспокоила офицерство чином выше полковника. Ведь англичане сказали им, что все обстоит как нельзя лучше.
Всю первую неделю я работал, а потом получил несколько дней отпуска. Освободившись от дел, я позвонил Гарри Гопкинсу и отправился к нему в Белый Дом. Мы были знакомы еще до войны, и это давало мне возможность поговорить с ним. Если б я пытался повидаться с президентом, это поставило бы в неловкое положение генерала Деверса, ибо военное министерство могло бы расценить такой визит, как попытку со стороны генерала обойти Маршалла и, воспользовавшись личными связями штабного офицера, обратиться непосредственно к главе всех вооруженных сил США. Кроме того, до войны я обсуждал политические проблемы с президентом в качестве издателя и редактора, а теперь я сам не знал, кто я такой. Мне не хотелось утруждать его разговором, который потребовал бы дальнейших расследований. Ни Деверс, ни кто-либо другой не уполномочивали меня на беседы за пределами Пентагона. Но я чувствовал, что надо что-то предпринять, так как дело было слишком серьезное.
Мне хотелось, по крайней мере, выложить все начистоту кому-нибудь из тех людей, которые могли бы что-то сделать. Выложить и уйти, не задавая никаких вопросов, не навязывая собственных соображений. Так я и поступил с Гопкинсом. Насколько мне известно, Деверс не узнал о нашем разговоре.
Я поставил перед Гопкинсом два вопроса. Первый касался конкретного положения с плавучими десантными средствами. Откуда поступят эти жизненно-необходимые суда? На постройку их едва ли хватит времени, даже если тотчас же произвести изменения в планах военной промышленности. Известно ли Гопкинсу о создавшемся положении?
Гопкинс ответил отрицательно. Он был чрезвычайно заинтересован. Наша беседа затянулась. Он удивился и отнесся к моим словам несколько скептически. Насколько я помню, сказал Гопкинс, десантные суда всегда были узким местом. И дальше он задал мне чисто риторический вопрос: почему бы не разрешить эту проблему раз и навсегда? На это мне нечего было ему ответить.
Затем я спросил его, знает ли он, что предстоящее вторжение все еще не имеет единого командования? Вся тяжесть этой операции, по-видимому, ляжет на плечи американцев[8]{8}, но американский командующий на европейском театре военных действий не знает, перед кем он должен нести ответственность за свои действия — перед военным министерством США, несуществующим верховным главнокомандующим, его начальником генштаба генералом Морганом или же просто перед своей собственной совестью. При таком положении дел тысячи помех встретятся на его пути. С организационной точки зрения — согласно элементарной логике — это бессмысленно. Осталось слишком мало времени, а забот еще непочатый край, — если, конечно, «представление» состоится на самом деле. Для такой колоссальной операции требуется весьма энергичный командующий, который должен занимать твердую позицию и знать, что правительство его поддержит.
Гопкинс, прежде всего, спросил меня, как относятся к плану «Оверлорд» американцы, находящиеся на европейском театре военных действий. Надеются ли они на успех? Я ответил, что в нашем штабе считают трудности, о которых говорят наши союзники, раздутыми и преувеличенными. Деверс и его генералы уверены в осуществимости вторжения. Я сказал, что, по мнению большинства американцев, изучавших этот вопрос, наши союзники намеренно осложняют дело и что все их поведение, возможно, является лишь частью организованных усилий дискредитировать и подорвать самую идею вторжения. Я пояснил, что говорю это как журналист, что я не уполномочен выступать по данному вопросу в качестве военного эксперта или дипломата.
В дальнейшем мы перешли к другим темам, и, воспользовавшись этим, я указал ему на возможность, к которой все мы должны быть готовы: на ближайшей же международной конференции англичане предложат уступить нам пост Союзного верховного главнокомандующего, который займет американец, с тем, однако, чтобы получить взамен посты трех командующих действующими силами для англичан, и они-то и будут настоящими хозяевами положения. Предложение это будет выглядеть весьма заманчиво, но за ним кроются два подвоха. Первый подвох: верховного главнокомандующего — американца вознесут на такую высоту определением его полномочий и ответственности, что влияние его на вождение войск будет очень слабым. Второй подвох: главнокомандующие действующими силами — англичане — будут настаивать на том, чтобы все американские войска перешли под их командование, а добившись этого, не пожалеют трудов и смешают их с английскими войсками, что нецелесообразно со всех точек зрения. Это не мои собственные домыслы, сказал я Гопкинсу, ибо глава английского планирования войны, сам генерал Морган, еще до Квебека совершенно открыто говорил о том, как, по его мнению, следует произвести назначения на командные посты.
Я сказал, что, по-моему, американская армия вполне заслуживает того, чтобы воевать под своим собственным командованием, и, поскольку американские контингенты во много раз превысят английские, нет никакого смысла, ни с политической, ни с военной точки зрения, заставлять их сражаться под чужим командованием, пусть даже оно будет осуществляться самыми блестящими полководцами.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});