Многочисленные провожающие желали нам доброго пути, крестили и подкидывали картузы и шапки в воздух. Дамы рыдали и махали платочками — большая часть из них провожала любимых или «сердечных» друзей. Мальчишки долго бежали следом, свистели и завидовали. А я обменялся последним взглядом со своей подругой Ольгой Красновой. Прощание наше получилось грустным. Кажется, она меня успела полюбить. И хотя с самого начала наши отношения развивались, как обычная интрижка, не претендующая на что-то большое, мы оба успели привязаться друг к другу. Как оказалось, Оленька привязалась сильнее. Я пожелал ей всего самого доброго, вряд ли мы когда увидимся. А если и увидимся, то не скоро.
Впереди нас ждала тяжелый и долгий вояж. Следовало запастить силами и терпением. Железной дороги, её в обиходе называли «чугункой», до Каспия еще не построили, так что двигаться приходилось медленно и неспешно. Впрочем, на передислокацию времени нам выделили достаточно.
Конница спокойно покрывает в сутки 40 верст. В конце каждого часа назначаются небольшие привалы, необходимые для поправки снаряжения и седловки, подтягивания отстающих, отправления естественных надобностей. Форсированный суточный переход, так называемый рейд, составляет 70 верст, при этом обязателен большой привал в 3–4 часа. Вообще, исходили из того, что при скорости в 7–8 верст нормальная суточная работа лошади составляет около 55 верст. За месяц, при хороших дорогах, конница может не особо устав преодолеть 1000 верст. Мы двигались без надрывов и спешки, и могли позволить себе жалеть скакунов и людей. Большую часть пути нас сопровождали песни. В каждом эскадроне имелись свои песенники, они ехали впереди и лихо распевались молодыми сильными голосами. Прочие с удовольствием подпевали.
От Чугуева добрались до Павловска в Воронежском уезде, потом Борисоглебск, а оттуда выдвинулись на Саратов, где получили небольшую передышку в виде двух недель. За это время подтянулись обозные «хвосты» и отставшие, кузнецы и умельцы починили амуницию, повозки и все прочее. Гусары помылись, отдохнули, посетили местные театр и варьете, и двинули дальше, строго на восток. Через Волгу перебрались с помощью паромов и пароходов. Моста не было, и построят его, судя по всему, еще не скоро.
Одно время открытым стоял вопрос о том, есть ли смысл сесть на пароходы и спуститься по Волге до Астрахани, а оттуда переправиться через Каспий и высадиться в Форте Александровском на полуострове Мангышлак. Так было ближе, но куда рискованней и от данной идеи в итоге пришлось отказаться. Хивинское, Кокандское и Бухарские ханства вели агрессивную политику, русских не жаловали, и подобное могло закончиться катастрофой. Что мог сделать в степях один гусарский полк? Ничего! И потому мы двигались по долгому обходному маршруту.
Следующим городом оказался Уральск, расположенный на берегу реки Урал. До него от Саратова оказалось 360 верст по прямой. Мы вступили на земли Уральского казачьего войска. Вдоль тракта стали попадаться станицы. Некоторые простирались в длину на пятнадцать, и более, верст.
Уральские казаки жили своим укладом. Семьи были многочисленные, крепкие, по сравнению с крестьянами в Европейской части России, независимые и неплохо обеспеченные. Здесь считалось само собой разумеющимся наличие в доме двух-трех коров, десятка лошадей и отары овец. Большинство не брило бород, да и староверцев среди них хватало.
Уральск не так давно был причислен к разряду больших городов, став крупным торговым центром, получающим существенные доход с продажи красной рыбы и скотоводства, так что купечество играло важную роль. Здесь было много татар, многие из них служили в армии, в том числе в чине офицеров. Непосредственно Уральским казачьим войском командовал замечательный генерал, участник Крымской войны, наказной атаман Верёвкин Николай Александрович.
Наш полковник Дика провел с ним несколько дней, уясняя обстановку и обсуждая различные детали. Мы так же были представлены атаману и его офицерам и даже успели с некоторыми из них неплохо сойтись.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Следующим этапом стал Оренбург, до которого оказалось свыше 300 верст по хорошим дорогам. Здесь также жили многочисленные казаки, но они хоть и имели много общего с уральцами, считались отдельным подразделением. Оно так и называлось — Оренбургское казачье войско. Командовал им наказной атаман Боборыкин, а Оренбургским губернаторством управлял генерал Крыжановский. Он уже отбыл в Ташкент, к Романовскому.
Начинало подмораживать. Снежок тонким слоем покрыл степь. Давая отдых коням, гусары спешивались и шли пешком. Под ногами хрустело, а от лязга сабель, колотящимися ножнами о промерзлую землю, стоял какой-то особенный металлический звон.
Рядовым приходилось тяжело — рукавицы и перчатки имелись не у всех, и левая рука, которая держала поводья, быстро замерзала. На морозе, даже при небольшом ветре, она начинала ныть и коченеть. И здесь самое лучшее спасение — натирать руку сухим снегом.
Посоветовавшись, офицеры в складчину купили необходимое количество шерстяных варежек. То-то люди обрадовались! Потом нашему примеру последовали и другие эскадроны.
Иной раз на каком-то длинном и тяжелом переходе, добравшись до трактира, приобретали на эскадрон полтора ведра водки. Обьем был верный, неоднократно проверенный, водка стоила по три рубля за ведро, и на человека выходило по казенной чарке — она равнялась стакану. Было забавно наблюдать, как люди подходили ко взводным, степенно крестились, принимали полную чарку и выпив, довольно крякали, возвращая пустую чарку с неизменным поклоном.
— Люди просили благодарить за угощение, — обычно докладывал старший вахмистр Дергунов после того, как «беленькая» благополучно заканчивалась. — Стало быть, в холодную погоду, да в степи, водка в самый раз, ваше благородие.
В Оренбург полк прибыл в начале декабря, когда степи замело, навалило снегу и ударили сильные морозы. Здесь мы встали на зимние квартиры. Казаки выделили нам специально подготовленные казармы.
Это была самая легкая часть путешествия, прошедшая по неплохо освоенным землям Российской Империи. Три месяца прошли достаточно быстро… и скучно. Оренбург оказался большим городом, но все же провинциальным.
Но теперь начался ответственный и сложный момент — нам предстояло добраться до Ташкента, преодолев свыше 1500 верст по степям, пескам и безобразным дорогам. Выдвинулись в марте.
— Некрасов, Соколов, я за вас ручался перед полковником. Я его заверил, что вы будете ушами и глазами полка и возьмете на себе разведку. Так что, справитесь? — перед отъездом Тельнов вызвал меня и Андрея Некрасова и требовательно посмотрел в глаза.
— Не сомневайся, не подведем, — заверил Некрасов. Мы с Андреем синхронно вытянулись, понимая, что нам оказано немалое доверие. От Чугуева и до Оренбурга мы и так со своей командой занимались разведкой и приобрели немалый опыт в полевых условиях. Но то в спокойной России. Чем дальше от Оренбурга, тем опасней будут земли. И мы должны эту самую опасность не проворонить.
— Рассчитываю на вас, господа, — Тельнов протянул нам руку, а после рукопожатий на прощание потрепал по плечам.
В Оренбурге к нам приписали сопровождение — 4-ю Уральскую сотню казаков под командованием хорунжего Александра Гуляева. Родился он в 1845 г., так что мы с ним оказались практически ровесники.
Гуляева буквально на днях повысили до командира сотни, и если бы не мы, он бы уже уехал в Ташкент. А так его обязали сопровождать гусар, постепенно вводя в курс дела.
Его сотня бородатых, лохматых казаков, людьми оказались серьезными, битыми жизнью и умеющими воевать в здешних краях. Они знали и понимали местных, и умели находить с ними общий язык. Оренбургские казаки носили синие мундиры и фуражки, а околыши и лампасы у них были голубые.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Андрей, а что цесаревич? Может, и он приедет в Туркестан? — спрашивал Александр. Он любил своего скакуна, любил ветер в волосах и мы с ним отправлялись в разъезд, оберегая полк от возможных напастей. То, что шефом Александрийских гусар стал наследник, вызывало его жгучий интерес. В дороге Гуляев часто возвращался к данной теме.