– А где теперь находится его коллекция? – спросил Ларин.
– К сожалению, в своем первоначальном виде коллекция не сохранилась. После конфискации она одно время находилась в запасниках Эрмитажа, но затем сведения о ней теряются.
– То есть как?
– Скорее всего коллекция была продана за границу в тридцатые годы. Я сталкивался с материалами, из которых следовало, что ею интересовался Арманд Хаммер. Как известно, этот человек скупил много экспонатов из наших музеев.
– Значит, след коллекции теряется в Америке?
– Ничего определенного, Андрей Васильевич, на этот счет я вам сказать не могу. Однако…
Гриншпун сделал многозначительную паузу.
– Вы что-то хотите добавить? – спросил Ларин.
– В тот момент, когда ЧК отобрала коллекцию у Шувалова, в ней уже не было главного экспоната.
– Что вы имеете в виду?
Вновь подойдя к шкафу, Гриншпун начал в нем что-то отыскивать.
– Я имею в виду… – произнес нумизмат. – Я имею в виду… Вот что я имею в виду. – С этими словами он достал альбом в красочной суперобложке. – Сейчас я вам кое-что покажу.
Найдя нужную страницу, Гриншпун положил альбом перед Лариным. На снимке была старинная монета, по краям которой шла неразборчивая надпись, а в центре красовался профиль человека с крючковатым носом.
– Это динарий Александра Македонского, – сказал нумизмат. – В настоящее время известны три такие монеты. Одна хранится в Британском музее, другая в личной коллекции шаха Брунея, а третья в Лувре. Но существовала еще и четвертая…
– И она находилась в коллекции Шувалова! – догадался Ларин.
– Совершенно верно. Это была жемчужина его коллекции! Самый дорогой экспонат! Так вот, как я уже сказал, когда ЧК делала опись коллекции, динария в ней уже не было.
– А имелись какие-нибудь версии, куда он исчез?
– Версии имелись… Был слух, что Шувалову удалось скрыть монету и вывезти ее за границу. Говорили также, что она исчезла еще раньше, была украдена. Но коллекционер якобы скрыл это. К сожалению, документального подтверждения этим слухам не существует, и динарий считается утерянным.
Ларин задумался.
– А как вы полагаете, Александр Зиновьевич, где сейчас может находиться монета?
Гриншпун усмехнулся и, прищурившись, посмотрел на оперативника.
– Молодой человек, – сказал он, – если бы я знал, где находится динарий, то приложил бы максимум усилий, чтобы им завладеть. – Он засмеялся и достал новую сигарету. – Хотите еще кофе?
– Пожалуй, – кивнул Ларин.
Гриншпун вышел на кухню, а Ларин внимательно рассмотрел фотографию динария. В альбоме был указан его размер – два с половиной сантиметра в диаметре.
Вскоре в комнате вновь появился Гриншпун с кофейником.
– Скажите, Александр Зиновьевич, – сказал Ларин, – если бы у вас все-таки появилась эта монета, кому бы вы могли ее продать?
– А я бы не стал ее продавать, – улыбнулся нумизмат.
– И все-таки?
Специалист задумался.
– Проще всего было бы предложить ее Эрмитажу, – сказал он.
– Там покупают монеты?
– Да, у них есть отдел нумизматики.
Ларин сделал большой глоток кофе.
– А кроме Эрмитажа, кто еще мог бы купить динарий? – спросил оперативник.
Гриншпун пожал плечами:
– Видите ли, Андрей Васильевич, в городе немало нумизматов, которые готовы были бы целиком отдать свою коллекцию, чтобы стать обладателем одной монеты Александра Македонского. Однако, боюсь, никто изизвестных мне коллекционеров не сумеет набрать суммы, достаточной для покупки динария. Никто, кроме разве что…
– Кроме кого?
Гриншпун глубоко затянулся и выпустил дым.
– Есть в городе один человек… Виктор Боровский. Я не знаю, как у него идут дела сейчас, но когда-то он был в состоянии купить не одну такую монету. Я слышал, что с тех пор у Боровского была пара неудачных сделок и часть его состояния пропала, но… Думаю, кое-что осталось, и этого «кое-что» может хватить на покупку динария.
– Как найти вашего Боровского? – спросил Ларин.
– Если он не переехал, то живет на Пушкинской. Я дам вам его телефон, можете сослаться на меня. Но учтите, он очень непростой человек.
19
От Гриншпуна Ларин направился в милицейский тир, где сегодня проходили плановые стрельбы. Оперативник застал там коллег – Соловца, Дукалиса, Волкова и Абдулову, которые усердно расходовали выданные патроны.
– Здорово, Андрюха, чего опаздываешь? – обратился к Ларину Соловей.
– Привет, Георгич, – ответил капитан. – Был у Гриншпуна, нашего нумизмата, по поводу Шувалова.
– Есть что-нибудь интересное?
Ларин кивнул.
– Отстреляюсь, надо будет поговорить, – сказал он, беря в руки пистолет.
Сегодня у Ларина были неплохие результаты. Главное, удалось добиться кучности, что у оперативника не всегда получалось. Пустив в цель последнюю пулю, милиционер направился в буфет тира, где уже расположились его коллеги. Офицеры пили чай и хрустели печеньем. Взяв чашку чаю, Ларин присоединился к компании. Рядом с капитаном сидел Дукалис. Вид у него был невеселый.
– Ты чего грустишь, Толян? – спросил его Ларин. – Много пуль за молоком послал?
– Нет, у меня сегодня лучший результат, – ответил Дукалис.
– Он у Кузнецовой был, – объяснил Волков.
– И что она?
– Просила еще раз переписать объяснительную по поводу соседской жалобы, – мрачно сказал старший лейтенант.
Ларина разобрал смех.
– Ничего смешного, – отреагировал Дукалис.
– Знаешь что, Толян, я тебе дам совет, как поступить с этой Кузнецовой. – Ларин посмотрел на товарища.
– Давай, – заинтересовался Дукалис.
Капитан наклонился и что-то прошептал на ухо старшему лейтенанту. У того лицо вытянулось от удивления.
– Ты думаешь? – спросил он.
– Точно тебе говорю, – сказал Ларин и хлопнул коллегу по плечу.
Дукалис усмехнулся и почесал затылок.
– Так что не теряй времени, – добавил капитан.
В это время Соловец оторвался от чая и посмотрел на Ларина и Дукалиса.
– О чем вы там шепчетесь?
– Так, ни о чем, – махнул рукой Дукалис.
– Андрюха, чего ты там про нумизмата говорил? – спросил Ларина майор.
– Был я сейчас у Гриншпуна, узнал много интересного, – ответил капитан. – Дед нашего шахматного мастера имел богатую коллекцию монет. Чекисты конфисковали ее после революции, но самый ценный экспонат не нашли.
– Что за экспонат? – спросила Настя Абдулова.
– Динарий Александра Македонского. Гриншпун говорит, что таких существует всего три в мире. Шуваловский был четвертым.
– Какое это имеет отношение к нашему делу? – спросил Соловец.
– Может быть, никакого, – ответил Ларин.
Он отхлебнул чай и откусил кусок печенья.
– Говори, Андрюха, не тяни, я же вижу, что ты что-то надумал, – сказал Соловец.
– Во-первых, мы имеем несколько шахматных досок и человека, который за ними охотится. Во-вторых, мы знаем, что изготавливал их в тюрьме внук нумизмата, из коллекции которого в свое время пропала монета, стоящая целое состояние. В-третьих, мы знаем, что человек, охотящийся за шахматами, и мастер, их изготовивший, сидели вместе в тюрьме, а последний умер в ней, не дождавшись свободы. – Произнося свой монолог, Ларин загибал пальцы. – Суммируя все это, – продолжил оперативник, – можно предположить, что исчезнувшая в свое время монета находилась у Дмитрия Шувалова. Может быть, предчувствуя скорую смерть, столяр решил переправить динарий на волю и спрятал его в одну из шахматных фигур, подаренных дембелям, а затем рассказал об этом Устинову.
– Но как Шувалов, сидя в тюрьме, хранил монету? – спросила Настя.
– Я когда-то смотрел фильм по телевизору, – неожиданно сказал Ларин. – Не помню ни названия, ни сюжета, ни актеров.
– Я таких фильмов много видел, – заметил Волков.
– Там у главного героя в мягкую ткань руки был вшит бриллиант, – продолжил капитан. – На черный день. И когда этот черный день наступил, он его из руки выковырял.
Оперативники переглянулись.
– То есть ты думаешь… – произнесла Настя.
– Диаметр динария всего два с половиной сантиметра, он вполне мог быть вшит ему в мягкую ткань, – закончил Ларин.
Версия капитана произвела впечатление на оперативников.
– Интересное умозаключение, – сказал наконец Соловец. – Это дело надо перекурить.
В буфете тира курить воспрещалось, поэтому оперативники вышли на улицу. Они заняли одну из пустующих скамеек в сквере.
– Молодец, Андрей, – похвалил коллегу Дукалис. – Мне бы такое в голову не пришло.
– Ты, главное, обо всем этом пока Мухомору не говори, – посоветовал Ларину Волков. – Слишком уж все кучеряво…