— Ну так, вкратце. Вы, конечно, военизированные и суровые, но медицина у вас отличная, и я не слышал, чтобы больных детей убивали в младенчестве.
— Больной ребёнок — это… Неприятность, пятно на репутации, потому что невозможность дать здоровое потомство — один из признаков слабости демона. Но мёртвый ребёнок ещё хуже, поэтому детей у нас стараются лечить очень быстро, очень тщательно и, желательно, очень тихо. Разумеется, чем выше положение демона, тем щепетильней он относится к этому вопросу. Если бы мои странности проявились в раннем детстве, меня бы, конечно, пытались лечить. Проблема в том, что к моменту выявления вот этого телесного дефекта у меня нашлось несколько куда более важных недостатков, доставляющих родителям куда больше проблем. Моя любовь к рисованию, неспособность и нежелание драться и даже элементарно постоять за себя, моя телесная и душевная слабость — я ужасная трусиха. В довершение к этому у меня так и не проснулся Дар, вообще никакой. Такое тоже редко, но случается; случилось и со мной. То есть, я и так полная некондиция, а если бы меня ещё и от этого попытались начать лишить, у родителей на службе могли начаться проблемы. То есть, у них эти проблемы уже были, но подобное могло стать последней каплей. Хорошо хоть, есть моя младшая сестра, оправдавшая все их надежды и прикрывшая мои слабости. А я вроде не умираю, ничего не болит, умственно отсталой не являюсь, так зачем лишний раз дёргать Сантара за хвост?
— А на этом корабле ты что делала? — подозрительно уточнил доктор.
— Пыталась начать новую жизнь, — я в ответ пожала плечами. — Я показывала свои рисунки преподавателям в Художественной Академии, у вас, на Земле, выиграла несколько конкурсов, меня пригласили учиться. Но скажи мне, пожалуйста, хотя бы одно: Нил всё-таки не дракон?
— Да ну, какой из него дракон, — насмешливо поморщился мужчина. — Данька просто очень добрый парень, отчего и страдает. Да ты не теряйся, его надо просто к стенке прижать, и он расколется, — весело хмыкнул доктор, поднимаясь с дивана и направляясь к двери. Малышка почему-то без боя позволила мне забрать свой хвост; видимо, наигралась. — Он, конечно, смелый и решительный, но в таких вопросах — сущий ребёнок.
— Ты мне так его расхваливаешь, как будто сватаешь, — поморщилась я.
— А чем чёрт не шутит! — огорошив меня, рассмеялся Аристотель и вышел.
Кстати, забавный культурный парадокс и ещё одно доказательство того факта, что когда-то в древности мы очень тесно общались. Слово «чёрт» является ругательством и у людей, и у нас, причём даже используется в примерно одинаковых выражениях. Только у них это почти то же самое, что демон, а в нашем языке это слово занимает примерно то же место, что «ублюдок» у людей.
Ещё немного посидев в задумчивости, я приняла важное решение: последовать совету доктора. В смысле, поймать Нила и как следует его расспросить. Поскольку до медблока мужчина не дошёл, а терпеть до ужина не было сил, я решила заняться поисками. Хотя бы заглянуть в его каюту; очень может быть, что, проигнорировав услуги Аристотеля, искомый объект отправился зализывать раны в собственную нору.
Совершенно осознанно желая застать его врасплох, я открыла дверь, не спрашивая разрешения: тут ни у кого не было привычки запираться. И замерла, с озадаченным любопытством разглядывая представшую моему взгляду картину. Мужчина сидел посреди комнаты на полу, в уже знакомой мне позе со скрещенными ногами, и напоминал скорее статуэтку, чем живого человека.
Предоставленной возможностью рассмотреть Нила подробнее я воспользовалась с энтузиазмом. Подробнее в том смысле, что он был одет в одни только свободные брюки с завязками на талии. И, немного полюбовавшись, я поняла, что у меня буквально чешутся пальцы — так сильно хотелось всё это срочно зарисовать.
Полуобнажённый человек выглядел очень непривычно, но при этом странно гармонично. Хотя, скажем, моя сестра бы презрительно скривилась и недовольно фыркнула: на наши эталоны он действительно очень не походил. Демоны-мужчины вообще в среднем высокие, статные, с рельефно прорисованной мускулатурой. Да и как иначе, если все мальчики с детства занимаются всевозможными боевыми искусствами, и красивое тело — это почти такой же культ, как война.
А Нил выглядел более… мягким, что ли? Его сложно было назвать задохликом, но привычной чёткости линий, обрисовывающих каждый кубик пресса, не было. Зато были красиво очерченные ровные широкие плечи, крепкие руки, мощные выпуклые грудные мышцы, но во всём этом присутствовала плавная сдержанность и ни капли самолюбования, так свойственного демонам. То есть, в нём чувствовалась сила, но она была какая-то тёплая, домашняя, уютная, очень подходящая вот к этому его одеянию. Мне в голову пришла неожиданная, но очень точно передающая впечатление аналогия: если привычных мне мужчин можно было сравнить с бойцовыми псами — стремительными, лоснящимися, безумно опасными, — то этот человек напоминал умного и вальяжного лохматого сторожевого пса, который не скалит зубы, позволяет хозяйским детям топтаться по лапам и висеть на ушах, но в случае опасности превращается в быструю и бесшумную смерть на четырёх ногах. Аналогия оказалась тем неожиданней, что о собаках я в принципе знала очень немного: это тоже был исключительно человеческий обычай, демоны редко держали домашних животных. А мысль о «лохматости» заставила меня непроизвольно улыбнуться. Мне всегда казалось ужасно смешным, что у людей на теле растут волосы, и мой объект изучения исключением не оказался: его предплечья и грудь покрывал забавный золотистый пушок, чуть более тёмный, чем волосы на голове.
— Нил! — вдоволь насмотревшись, окликнула я. Когда на мой возглас он никак не отреагировал, даже не вздрогнул, подошла поближе, опять позвала по имени, и — опять не получила никакой реакции. Опустившись рядом с ним на корточки, а потом, для удобства, на коленки, я аккуратно потрепала мужчину за плечо. Плечо было тёплым, мужчина — явно живым: было видно, что он мерно медленно дышит.
Ещё несколько секунд аккуратно его потеребив и не добившись никакой реакции, я призадумалась, совмещая этот процесс с созерцанием. С одной стороны, подобное состояние человека сложно было назвать нормальным. Но с другой — особого повода для паники и вызова доктора я тоже не наблюдала. Он как будто очень-очень крепко спал, глубоко уйдя в себя. Мне даже показалось, будто я что-то слышала или читала про подобное состояние, но вспомнить ничего конкретного не получилось.
И я немного подождала. Потом подождала ещё немного, и ещё, но мужчина по-прежнему не шевелился. Окончательно заскучав, я решила хоть немного развлечься и удовлетворить, наконец, своё любопытство. Пододвинувшись поближе, протянула руку и кончиками пальцев осторожно дотронулась щеки мужчины, провела и не, удержавшись, захихикала, отдёрнув ладонь: щека была колючая, и мне было щекотно.