– Очень хорошо. Мы надеемся, что вы ознакомите нас с достижениями землян в этой области.
– Вы все же утверждаете, что вы не советские люди? Ну, черт с ним, мне на это наплевать. Проконсультировать я смогу, если вы хорошо заплатите. Люблю деловой разговор.
– Мы этим делом займемся некоторое время спустя,- сказал Маоа, поднимаясь.
– Готов в любую минуту,- замахал Паркер на прощанье рукой с зажатой в кулаке папиросой.
Глава четырнадцатая САД НА ЗВЕЗДОЛЕТЕ
Пео разрешили встать с постели. Это небольшое, но такое важное для астронавтов событие было обставлено со всей торжественностью, на которую способны люди, заключенные в герметически закупоренную коробку. На потолке горели разноцветные огни радуги, звучала бравурная музыка. Маоа, Баили и Киу стояли у кровати серьезные, пожалуй даже в каком-то молитвенном благоговении. Они избавились от неизвестной болезни, которая могла их погубить.
Тут же находились Володя и Агзам. Паркера почему-то астронавты не пригласили. Ребята были несказанно рады выздоровлению Пео. Правда, бледный Агзам нехотя переминался с ноги на ногу, и иногда по его лицу пробегали судороги.
Затерянная в космосе, оторванная от родины и общества, эта группа людей представляла собой такой спаянный коллектив, какой едва ли сыщешь в обычных условиях.
Пео сполз с кровати и в полной тишине потрогал плечи вначале Маоа, потом Баили и Киу. Затем он тихо и внятно продекламировал:
– Каков я прежде был, таков и ныне я:
Беспечный, влюбчивый.
Вы знаете, друзья, Могу ль на красоту взирать без умиленья.
Без робкой нежности и тайного волненья?
– Пушкин. Великий поэт планеты Земля. Я преклоняюсь перед ним.
Закончив читать стихи, Пео обнял за плечи ребят, и астронавты вдруг запели. Баили потянулся к столу и нажал кнопку. Полилась нежная музыка.
Песня звучала плавно и торжественно. Тихие и стройные голоса астронавтов вплетались в ажурные напевы невиданного оркестра, в котором нельзя было различить ни одного инструмента. И казалось, стены зала раздвинулись, звуки свободно уходили в космос, улетали туда, к неведомой планете, пославшей этих четырех смельчаков в такой удивительный трудный космический рейс.
Маоа смотрел в потолок, словно молился. Баили склонил голову. Из больших глаз Киу скатывались светлые слезинки.
Ребята притихли и прижались к Пео. Никогда они не испытывали такой торжественности. Голоса астронавтов и музыка песни, хотя и с непонятными словами, заставляли сжиматься ребячьи сердца. Володя почувствовал, что ему трудно сдержать слезы. "Ведь не хоронят же они?"- с недоумением подумал он. Музыка стихла. Некоторое время астронавты стояли молча. Потом Киу подошла к ребятам и, вытирая платком глаза, взволнованно сказала:
– Эту песню сочинил наш уважаемый Пео. Он у нас инженер-поэт. И музыку он написал. А слова такие:
Любимая родина!
Наше счастье и слава!
Моя самоцветная песня.
И где бы мы ни были – ты далека и близка нам.
Ты – счастье и горе, и слезы и радость.
Пусть сердце стучит, как пульс твоей жизни, Пусть думы сынов твоих стремятся к тебе.
Мы славим тебя в далеких просторах, Так помни и ты о детях своих.
Ребята с восторгом смотрели на Пео. Инженер и поэт! Теперь он в их глазах стал еще величественнее и загадочнее.
Астронавты заговорили все вместе, они были необыкновенно веселы, даже у старца Маоа потеплели глаза, и он потрепал мальчишек за вихры.
– Теперь я пойду прогуляюсь по саду,-заявил Пео.- Пусть душа поэта-инженера воспрянет от сна. Надо восстановить силы, чтобы ринуться в далекий путь. Пошли, милые мои мальчики, со мной. Я покажу вам сад.
– Да, да,-одобрил Маоа.- А мы будем готовиться к отлету.
Ребята и не предполагали, что звездолет такой длинный. Они шли по коридору, конец которого еле был виден. В середине коридора через очень узкую тяжелую дверь они попали в камеру, постояли, пока Пео что-то проделывал с кнопками и рычажками, и затем очутились в настоящем саду, залитом ярким солнечным светом.
Здесь было море цветов – голубых, оранжевых, красных, розовых. Прямо из слоя почвы выходили широкие и длинные, в рост человека, жирные листья бурой окраски, а между ними на толстых, в руку, стеблях, размером с тарелку, сплошняком стояли цветы. Одни походили на подсолнухи, другие – на каракулевые шапки, так мелки были их лепестки, третьи – на зонтики с опущенной по краям бахромой прозрачных лепестков.
Через каждые три-четыре метра стояли высокие деревья с черными как сажа стволами и зелеными шарами вместо листьев. Указывая на них, Пео сказал:
– Эти деревья – наша фабрика кислорода. Они горят на корню, как порох.
Воздух здесь был насыщен ароматом настолько, что он казался густым и сладким. Перемешались запахи ландышей, роз, черемухи, фиалок.
Между цветами вились узенькие дорожки, посыпанные мелкими разноцветными камешками. По одной из этих дорожек и пошел Пео. Ребята потянулись за ним, глазея на чудесные цветы, каждый из которых был огромным букетом.
Вдруг ребята замерли. Пео приостановился, и к нему медленно начал склоняться пурпурный цветок. Вот он прильнул к плечу и застыл.
– Ах ты, моя красавица,- ласково проговорил Пео и обернулся к ребятам- Ей всегда не хватает углекислого газа, и она льнет к живым существам. Просит подышать на нее. Смотрите!- Пео, глубоко вздохнув, подул, и цветок так же медленно и грациозно выпрямился.- Довольна?-засмеялся Пео и пошел дальше.
Впереди над дорожкой склонили головы синие цветы меньшего размера, похожие на земные тюльпаны. Пео опять сказал:
– Смотрите!
Он шел, заложив руки в карманы, а цветы сами отклонялись от дорожки в обе стороны.
– Это дикари. Не любят они человека.
Когда ребята тоже прошли это место, цветы снова склонились над дорожкой.
В саду не было тени, хотя и казалось, что солнце светит с крыши.
Прозрачный золотистый воздух был теплым и влажным, как на берегу моря.
Володя и Агзам с удивлением заметили, что они начали дышать глубже, им захотелось захватить побольше воздуха, и от него, словно от хорошего вина, по телу разливалось живительное тепло. Очарованные красотой сада, ароматом цветов, ребята не слышали музыки. Мелодия звучала на очень высоких нотах, которые человеческое ухо не воспринимает. Только изредка, когда колебания понижались до предела восприимчивости, словно дуновенье ветерка, проносились нежные звуки. Ребята, конечно, не знали, что эта ультразвуковая музыка гремит в саду специально для цветов, для усиления интенсивности их роста, Пео остановился на перекрестке и указал ребятам на своеобразный подсолнух, одиноко стоявший у стенки. У подсолнуха были слишком длинные лепестки цветов, они висели вокруг тарелки, как желтые мясистые языки.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});