Читать интересную книгу Братья Стругацкие. Письма о будущем - Юлия Черняховская

В 1963 г. при редакции «Молодой гвардии» по рекомендации ССП и с разрешения ЦК ВЛКСМ было создано Московское объединение молодых писателей-фантастов. Целью объединения являлось «создание условий для свободного и компетентного обсуждения теоретических и практических вопросов советской фантастики».

Переводами занималось издательство «Мир» (серия «Зарубежная фантастика»), издательство «Детская литература» традиционно ориентировалось на молодежную аудиторию (серии «Библиотека приключений», «Библиотека приключений и научной фантастики»), издательство «Знание» издавало научную фантастику, популяризирующую науку (с 1963 г. «Знание» издаёт собственный альманах научной фантастики). Что касается периодики, то фантастику наиболее охотно помещали «Техника – молодёжи» и «Знание – сила». Литературные или научно-литературные издания («Литературная газета», «Вопросы литературы» и т. д.), а так же центральная пресса и литературные ежемесячники (так называемые «толстые журналы») публиковали в основном рецензии на научно-фантастическую литературу.

Кроме активно работающих представителей фантастики «ближнего прицела», то есть Казанцева, Гуревича, Шалимова, которые сумели приспособиться к новым требованиям, и издавна специализирующегося в фантастическом политическом памфлете Л. И. Лагина, а также «отца» новой научной фантастики – И. А. Ефремова, на переломе 1950-х и 1960-х годов в этом жанре дебютировала многочисленная плеяда новых авторов: Г. Мартынов (1955); Г. Альтов (1961), а также И. Варшавский (1964), Е. Войскунский и И. Лукодьянов (1961), С. Гансовский (1963), Г. Гор (1961), А. Громова (1962), А. Днепров (1962), М. Емцов и Е. Парнов (1964), В. Журавлёва (1960), О. Ларионова (1965), В. Михайлов (1962), И. Росоховатский (1962), В. Савченко (1959), А. и Б. Стругацкие (1958), ставшие лидерами этого движения. В эти же годы впервые в советской истории научной фантастики появились профессиональные литературоведы и критики, для которых она стала объектом постоянного и довольно длительного интереса: К. Андреев, Е. Брандис, В. Дмитриевский, А. Бритиков, Ю. Кагарлицкий, Б. Ляпунов, В. Ревич, Ю. Рюриков.

Новое поколение, будучи под впечатлением фактов, революционизирующих науку и технику, оставалось под влиянием проблем космонавтики, физики, электроники и кибернетики, генетики и биологии, но проявляло интерес и к социальным явлениям[82].

Феномен «философской фантастики» в СССР представлен новыми произведениями И. Ефремова, А. и Б. Стругацких, Э. Геворкяна, В. Покровского, В. Рыбакова, А. Столярова.

Часть советских критиков появление такой фантастики встретила крайне недоброжелательно. В качестве характерного суждения тех лет можно привести отрывок из статьи В. М. Свинникова:

«Нас призывают – не надо встречать в творчестве братьев Стругацких географических или исторических примет, социальных устройств, они же писатели проблем. Проблем «в чистом виде». Пусть всё остальное выглядит как эклектическая окрошка, лишь бы был живым тот кусок проблемы, который попадает под луч писательского прожектора. Это-де возрождение лучших традиций старого философского романа – рассматривать в художественной форме абстрактные идеи»[83].

Данное высказывание отражает оценку творчества Стругацких с позиций понимания научной фантастики как популяризатора различных научно-технических достижений[84].

Согласно опросу 1966 года, изображение будущего в романах хотят видеть 53 %. То есть, к началу 1970-х гг. «утопическая фантастика» теряет актуальность. Публикация произведений «философского направления» усложняется настолько, что они продолжают распространяться в основном в виде рукописей, передаваемых из рук в руки.

Несмотря на это, интерес к фантастике в обществе не ослабевает, причём общественные ожидания связаны не столько с приключенческой, сколько с ее социальной, аналитической стороной.

К середине 1960-х гг., когда советская научная фантастика превращается чуть ли не в самый действенный инструмент пропаганды и популяризации коммунистических идей и образов Коммунизма – удар по ней наносится из недр политической власти, от тех людей и структур, партийной обязанностью которых, казалось бы, являлось развитие и популяризация этих идей и образов.

Проблемы с публикацией фантастики оказались связаны с появлением двух документов – постановления ЦК ВЛКСМ «О недостатках в выпуске научно-фантастической литературы издательством «Молодая гвардия»» 1965 г., и последующей Запиской Отдела пропаганды и агитации ЦК КПСС, подписанной А. Н. Яковлевым и призывающей Отдел пропаганды ЦК КПСС обратить внимание на «опасные» тенденции в развитии фантастики (1966 г.)[85]. В течение двух лет после появления последнего документа сменяется кадровый состав «Молодой гвардии», ограничиваются возможности публикации фантастики вообще и молодых авторов в особенности. К 1968 г. кружок писателей-фантастов, сформировавшийся вокруг Стругацких в 1960-е гг., распадается. В 1970-е гг. публикация фантастики становится почти невозможной. Рукописи фантастических произведений распространяются только через публичные чтения на семинарах или «из рук в руки» – самиздатом. Социальная тематика теряет актуальность в связи с разочарованием в проекте Третьей программы КПСС, в сочетании с издательскими проблемами этот фактор приводит к обращению фантастов к антиутопической тематике и сближает многих из них с диссидентским движением. Вступить в Союз писателей СССР для писателя-фантаста становится практически невозможно.

Таким образом, к концу 60-х гг. в СССР постепенно происходит сворачивание процессов социального проектирования, и возврат к ним не происходит до начала 80-х гг.

Почему Яковлев и его группа в партийном руководстве нанесли этот тяжелый удар по философской фантастике коммунистической ориентации – наверное, заслуживает некого иного анализа. Но сложно не соотнести это со словами Яковлева, написанными им позднее во вступительной статье к изданию к так называемой «Чёрной книге коммунизма»: «После XX съезда в сверхузком кругу своих ближайших друзей и единомышленников мы часто обсуждали проблемы демократизации страны и общества. Избрали простой, как кувалда, метод пропаганды «идей» позднего Ленина. <…> Группа истинных, а не мнимых реформаторов разработали (разумеется, устно) следующий план: авторитетом Ленина ударить по Сталину, по сталинизму. А затем, в случае успеха, Плехановым и социал-демократией бить по Ленину, либерализмом и «нравственным социализмом» – по революционаризму вообще. <…>»[86].

Если так – несложно понять, почему триумф фантастики в СССР был ему, и таким как он, не нужен и опасен.

1.2.2. Футурология и Стругацкие – сравнительная хронология

Книга Г. Кана и А. Винера, обозначившая собой период технооптимизма, публикуется в 1967 году. «Грядущее постиндустриальное общество» Д. Белла – в 1973. «40000 часов: инвентаризация будущего» Ж. Фурастье, правда, вышла чуть раньше – в 1965, но она и не имела того общего значения, которое получили первые две работы.

«Футурошок» О. Тоффлера выходит в 1970 году.

Первый доклад Римского клуба «Пределы роста. Доклад по проекту Римского клуба «Сложные положения человечества»» Д. и Д. Медоуз, Й. Рандерса и У. Беренса издается в 1972 году. «Человеческие качества» А. Печчеи в 1977-м.

Первая группа – рассматривает позитивные стороны научно-технического прогресса. Технооптимисты делают вывод, что прогресс позволит высвободить рабочую силу, занятую до сих пор на производстве материальных благ – продуктов питания и промышленных товаров. Таким образом, незначительное число людей сможет обеспечивать достойный уровень жизни всему человечеству. Материальные проблемы будут решены, а у человека появится возможность высвободиться из сферы непосредственного материального производства.

Г. Кан, приходил к выводу о том, что в постиндустриальном обществе «комплексно автоматизированная и компьютеризированная ферма позволит одной семье завалить продовольствием остальные 99» (и приводил в обоснование соответствующие статистические данные), комплексная механика, автоматика и электроника позволят решить те же задачи за 10–20 % занятых. (Хотя главным здесь все же становился вопрос уже не о том, что 80 % населения не будут заняты в сфере материального производства, а о том, чем именно они все же будут заняты: Г. Кан эту проблему не рассматривал).

Предполагалось, что достижения НТР в «постиндустриальном обществе» позволят сократить рабочий год ещё по меньшей мере вдвое, и обычной станет 20–30 часовая рабочая трёх-четырёхдневка с двумя-тремя месячными отпусками в разное время года. И. В. Бестужев-Лада называет формирующуюся в рамках этих тенденций модель «обществом досуга».

В рамках технократического оптимизма Ж. Фурастье писал о том, что человечество переживает переходный период: и в отличие от предыдущих эпох теперь человек может значительно влиять на материальные условия своего существования, более того, он близок к тому, что бы изменить свою биологическую природу. Таким образом, можно говорить о переходе от «естественной среды» к «технической». Переход к новому этапу позволяет прогнозировать повышение уровня жизни.