Вскоре и младшая, Ирма, стала впадать в такое же состояние, а в доме началась чушь уж вовсе несусветная: помидоры и овощи вылетали из закрытых кладовок, письменные принадлежности, бритвенные лезвия и даже тяжелые металлические ящики обнаруживались разбитыми на мелкие кусочки. Затем невидимки принялись за девочек. У них чем-то типа тупых ножниц были отрезаны длинные косы, на головах стали появляться раны. Однажды они оказались столь серьезны, что Ирму пришлось госпитализировать. Лечащие врачи, выслушав родителей, сообразили, что это, видимо, полтергейст, и связались с немецким парапсихологом Гансом Бендером. Тот посетил "нехороший" дом и убедился, что семья стала жертвой феномена. Но помочь ничем не смог, однако успокоил: все само собой пройдет, как только девочки достигнут возраста половой зрелости. Так оно и случилось. Чего только не испытали родители, пока все не кончилось!
Пожалуй, на этом я закончу представлять зарубежные полтергейсты последних пяти веков, с другими случаями, в том числе и с современными, читатель встретится в последующих разделах книги. Сейчас же перейду к описанию некоторых отечественных случаев. Они не менее любопытны.
Российские полтергейсты. В России шумные духи вели себя ничуть не лучше, чем за границей нашего государства. Самая первая из известных к настоящему времени вспышек пришлась на 1666 год и произошла в Москве. Она была столь необычна, что память о ней закрепилась в поговорке "у черта на куличках" - черт-то оказался говорящим! Этот и некоторые другие из кратко упомянутых здесь случаев будут подробно описаны позже в соответствующих разделах книги.
В 1670 году шумные духи, похоже, навестили один из домов Могилева, но из-за неполноты описания дать точный диагноз тому, что там было, довольно затруднительно.
В конце 1722 года полтергейст облюбовал санкт-петербургскую Троицкую церковь. На тот случай обратил внимание доктор исторических наук Е. В. Анисимов. До этого он прочитал брошюру А. А. Горбовского "Незваные гости? Полтергейст вчера и сегодня", вышедшую в издательстве. "Знание" в 1990 году, и таким образом поставил правильный диагноз событиям, описанным в найденных им материалах, после чего передал их Горбовскому, а последний - мне.
Что же это за материалы? Они представляют собой хранящееся в Центральном государственном архиве древних актов следственное дело Тайной канцелярии за декабрь 1722 года о странном происшествии в главном храме тогдашней новой столицы России - Троицкой церкви Санкт-Петербурга. Вот что там сказано:
"Троицкий протопоп Иоанн Симеонов объявил: сего декабря девятого числа после утрени в церкви того же собора пономарь Дмитрий Матвеев сказывал, что в настоящей против девятого числа в ночи на колокольне был великий стук с жестоким страхом подобием бегания, да и напред того тому недели с три в трапезе при часовых солдатах в ночи был великий стук и как часовой солдат его, пономаря и прочих караульных в каморе, пришел, разбудил, и в то время в трапезе стукнуло так, якобы кто упал".
На допросе в Святейшем синоде Матвеев по доносу Симеонова показал: "Сего декабря десятого числа пред утренею, когда пришел он в церковь, и в то время из караульных солдат часовой Федор Данилов сказывал ему, что сего декабря против девятого числа по полуночи в первом часу был стук на колокольних лестницах, якобы кто бегал. А по слышании техречей он, Дмитрий, пошел на колокольню благовестить к заутреней, и в то время осмотрел он, что лестница - стремянка, с которою ходят осматривать колокола, лежит на земле; также канат порозжей (свободный. - И. В.), который положен был на месте, перенесен на другое место, и веревка, которая была спущена для благовеста, с нижнего конца на трапезе на перекладине обернута вчетверо, а наперед того тому недели с три в трапезе при часовых солдатах, а кто, именами не знает, был великий же стук, и часовой солдат да псаломщик Иван Максимов тот стук, якобы кто упал, слышали и девятого числа при отпуске утрени в той церкви пору Герасиму Титову сказывали".
Как можно видеть, к расследованию события, признанного чрезвычайным, приложили руку Тайная канцелярия и Святейший синод. А как же иначе, ведь стало "беспокойно" в главном храме империи!
Конечно же, в богатейших архивах нашего государства хранится немало описаний подобных событий, но историки редко обращают на них внимание: уж больно странно они выглядят. Автору не раз приходилось работать в архивах и случайно наталкиваться на прелюбопытнейшие вещи. Как-то раз, собирая материалы для философской биографии драматурга А. В. Сухово-Кобылина (1817 - 1903) и просматривая описи хранящихся в Российском архиве П. В. Бартенева (1829 - 1912), знаменитого издателя не менее знаменитого журнала "Русский архив", обнаружил дело, озаглавленное "Рукописи религиозного содержания, выписки о замечательных случаях мистического характера, рукописи и выписки о сектантах". Заказал, стал просматривать и наткнулся на такой документ: "Чудесное исцеление одной благородной девицы, случившееся 1 октября 1934 года в Смоленской губернии". По мере прочтения прояснялся диагноз: одержимость, осложненная полтергейстноподобными проявлениями. Похожие случаи не раз описывались в средневековых и более поздних источниках.
В конце того документа была приписка: "Сообщено в Москву самовидцем того чуда его превосходительством бывшим смоленским губернатором генералом Яковом Семеновичем Храповицким". Так о чем же сообщал генерал? Вот в сжатом виде то, что было описано в документе.
Некая молодая особа, отданная учиться в санкт-петербургский Инспекторский институт, "занемогла и лишилась употребления руки, ноги и глаза". Ее отвезли к дальнему родственнику, живущему под Смоленском. Какое-то время девушка "одержима была беснованием", а потом "впала в совершеннейшее изнеможение, продолжавшееся шесть недель", после чего стала приходить в себя, "но с болезненного одра, за лишением употребления членов, сходить не могла". Лежа в постели, стала предсказывать события, которые все сбывались. В день Покрова пресвятой Богородицы объявила, что будет исцелена, "для чего просила пригласить из Смоленска как можно более благородных особ"; их собралось шесть, включая бывшего генерал-губернатора. Вот свидетельство последнего: "Чудо начинается на виду у всех, больная поднимается с одра невидимой силой на значительную высоту, лежа выносится на середину залы и ставится на одну ногу. Вдруг все присутствующие слышат голос: "Простри больную ногу!" Сведенная судорогой нога опускается. Потом слышится тот же голос: "Простри руку!" - и больная рука опускается. Совершенно исцеляется и глаз. У больной на груди была рана необыкновенной величины. Она вслух молит исцелить рану. В мгновение ока рана на виду у всех покрывается плотью".
Далее, согласно показаниям генерала, послышался "звук нескольких голосов, с наиприятнейшей и неслыханной, кроме вифлеемских пастырей, гармонией, раздается по всему дому и слышится только в нем звон колоколов, между тем как приходская церковь находится далеко". Через некоторое время пение и звон прекращаются.
Генерал особо отметил, что над тем местом, где всеми был услышан голос, на полу комнаты остались следы - "будто вдавленные впадины". Присутствующие, завершает рассказ генерал, "сделали за общей подписью донесение государю Императору". А ведь и оно, возможно, до сих пор где-то хранится!
Я несколько забежал вперед с этим интереснейшим случаем, поскольку мне известны две предшествующие вспышки. В журнале "Русский архив" за 1878 год сообщалось о самозвонящих колокольчиках в одном из монастырей России, "забеспокоившихся" в 1753 году. А в одном из номеров журнала "Московитянин" за 1853 год рассказано о вспышке полтергейста, обрушившейся на одну московскую семью, эвакуировавшуюся из столицы перед занятием ее французами в 1812 году. На этом случае следует (остановиться подробнее, тем более что он описан со слов непосредственных участников тех событий, когда москвичи, встревоженные слухами о приближении французов, стали на время покидать столицу и уезжать в провинцию.
Семья, о которой идет речь, состояла из главы Андрея Николаевича, его старухи - матери, жены, дочерей Маши и Наташи, двух маленьких сыновей, а также их тетки по матери - Марии Антоновны. Отъехав от Москвы, они на время остановились в небольшом уездном городке неназванной губернии, где удалось пристроиться в большом каменном доме. В одной просторной комнате разместились женщины и дети вместе с пожитками, глава семьи выпросил себе уголок в комнате напротив, где поселилось семейство Семена Ивановича, соседа по даче. Устав с дороги, и наскоро поужинав, тут же расположились на ночлег. Маша и Наташа легли вместе. Водворилась тишина. Лампада, горевшая под образами, светила достаточно ярко.
Вдруг Маша вскочила от сильного толчка: что-то выдернуло подушку у нее из-под головы, и девушка соскользнула с перины на пол. Мальчики, от которых это можно было бы ожидать, спали в углу. Маша разбудила сестру, та нашла подушку в углу на сундуке и успокоила сестру: "Ты, наверно, сама ее отбросила", потом перевернулась на другой бок и уснула. Ее примеру последовала и Маша, но вскоре голос Наташи разбудил ее: она бранила Машу, что та так некстати расшутилась: у Наташи подушка тоже пропала! Проснулись взрослые, пошли расспросы, начались поиски. Подушка оказалась крепко-накрепко затискана за печку. Девка, которой поручено было ее вытащить, шепнула сестрам: "Ох, матушка, чуяло мое сердце, что недоброе совершается в доме. Недаром слышалось мне, что в сенях кто-то охает да стонет". Но до самого утра уже ничего не произошло.