- Да. Ты пытаешься это сделать. Сейчас, - кивает та.
- Я слежу за твоей социальной жизнью не по своему желанию. А потому что у нас с тобой заключен эксклюзивный контракт, - произношу фразы ровным голосом. Продолжаю смотреть ей в глаза.
- Я в курсе, но те аккаунты - они как бы официальные. А в Твиттере я могу делиться чем-то только своим, понимаешь? - пытается «донести» до меня банальные подростковые истины Стефа.
- Хорошо, - киваю, - и ты возьмёшь на себя ответственность за падение продаж твоих книг в случае допущения ошибки?..
- Какой ошибки? - тут же напрягается та.
- Ну, к примеру, если ты, пьяная или просто усталая и неадекватная, выложишь какую-нибудь чушь в своём этом Твиттере, и твои последователи один за другим начнут от тебя отворачиваться - назовём это «непреднамеренным социальным самоубийством»... Так вот, мы с тобой обе знаем: как только фраза становится вирусной - волну уже не остановить. И хорошую репутацию себе - не вернуть... Ты - личность общественная. Ты знаменита в этом городе. И ты не можешь позволить себе писать в социальных сетях что попало. Как не можешь напиваться в ночных заведениях, оповещая всю страну, где именно ты, несовершеннолетняя моя звезда, сидишь и что именно пьёшь! - замолкаю, глядя на неё с таким холодом, что даже до Саши, кажется, долетает: по крайней мере, она тихо покидает кухню, подняв обе руки вверх.
Очень наглядно…
- Ева, я… - протягивает слегка растерянная Стефа.
- Так ты возьмешь на себя ответственность и выплатишь нам неустойку, если по твоей вине весь этот ажиотаж вокруг тебя спадёт, и твои книги останутся на складах - никому не нужные? - продолжаю давить на неё.
- Я… я знаю об этом пункте в контракте… - неуверенно шепчет Стефания.
- Я очень рада это слышать. Тогда ты должна знать также, что вопрос это был риторический. Поскольку ответственность ты на себя в любом случае возьмёшь. Ты или твоя мама. А весь твой тираж я, так и быть, привезу к тебе в квартиру и оставлю в качестве прощального подарка.
- Прости меня. Я была неправа, - поджимает губы девушка, - я дам тебе пароль от аккаунта.
Сама себя пугаю в такие моменты. Но если не сделать этого сейчас, она сядет мне на шею. И станет совсем неуправляемой.
Поэтому, не давая ей расслабиться, продолжаю атаку:
- Почему ты скатилась по русскому и литературе?
- Я просто не успеваю делать всё! - пытается оправдаться девочка.
- Если известный автор книг заваливает профилирующие предметы, которые являются прямым показателем качества его творчества… то к этому автору обязательно появится недоверие, - произношу чётко и ясно, - ты этого добиваешься?
- Согласна. Я подтяну, - кивает Стефа, глядя в пол.
- И последнее, - тру переносицу, прикрывая глаза, - о твоём новом романе…
- Я уже написала четыре страницы! - радостно оповещает меня госпожа автор.
Хоть где-то продвижение.
- Ты ими довольна? - уточняю.
- Ну… там ещё особо ничего не произошло, но…
- Текст должен цеплять с первой страницы, я уже сотню раз тебе это говорила.
- Он зацепит! - уверяет меня Стефа, - В процессе!
- Не все дойдут до Той Самой сороковой страницы, где начнётся самое интересное, - повторяю уже, наверно, в тысячный раз, - половина забросит книгу на второй странице. Треть - на десятой. И только жалкие несколько человек, доверяющие тебе и твоему мастерству, доберутся до завязки.
- Но там будет столько всего! - вновь пытается уверить меня девушка.
- Так не лучше ли часть от этого «всего» перетащить в самое начало романа? А потом сделать флешбэк и показать читателю, как это получилось? - предлагаю самый стандартный ход.
- О… - задумывается Стефания, - но если так сделать…
- Это не руководство к действию, это лишь предложение. Не забывай о том, для кого ты пишешь. Это лет в пятьдесят ты сможешь позволить себе растягивать начало на сто страниц, потому что будешь уметь расписывать вводную часть так же интересно, как и развязку. А сейчас ты только учишься, - напоминаю ей, затем меняю тактику, - Так, ладно, давай сделаем таким образом: ты напишешь синопсис и принесёшь мне. А потом уже будем вместе решать - что менять, и над чем работать.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
- Но я ненавижу эти синопсисы, - стонет Стефа, падая на стул.
- Верю. Сама их ненавижу, - соглашаюсь, - но в твоём случае это необходимая мера. Нам дали три месяца на работу, Стефа. Сроки горят. Через полгода люди начнут забывать, как называлась твоя предыдущая книга… так что растягивать процесс производства мы не можем. Ты же не хочешь, чтобы тобой и твоим творчеством перестали интересоваться?
- Нет…
- Тогда давай мобилизуем все силы и вместе попытаемся создать новый шедевр от Стефании, которым будет зачитываться вся молодёжь!
- Хорошо, - Стефания поднимается на ноги, поджимая губы, - я постараюсь… спасибо, Ева, - она прощается взмахом руки и уходит.
- Метод кнута и пряника… во всей красе, - подняв брови, протягивает Саша, заглядывая на кухню.
- Это вынужденная мера, - произношу устало.
- Кому рассказываешь? - фыркает второй редактор, затем переводит взгляд на выходящую из офиса фигуру, - Ей повезло с тобой.
- Не соглашусь, - качаю головой; сегодня я была слишком строга к ней. По сути, я просто не имею на это права.
- Повезло, - повторяет Саша, - ты ей и соавтора, и редактора, и учителя, и сестру, и отца, и мать заменяешь.
- Я всего лишь курирую её, как перспективного новичка, - поднимаюсь на ноги, мою кружку из-под кофе и иду на своё рабочее место.
- Это, по сути, одно и то же, - хмыкает Саша, а затем резко осекается.
Поворачиваю голову и встречаюсь взглядом с Глебом.
- Как прошла встреча? - сухо спрашивает начальник в то время, как второй редактор бесшумно покидает поле боя, оставляя нас одних.
- Продуктивно, - коротко отзываюсь, присаживаясь в кресло.
- Она начала работу над романом?
- Начала, - отвечаю, затем замолкаю на секунду, беру вдох и задаю вопрос уже совсем с другими интонациями, - Глеб Самойлович, в чем дело? Мы же договорились меньше контактировать, насколько я помню?
- Насколько я помню, я сказал, что оставлю вас в покое, когда Стефания разродится новым романом, - напоминает Глеб.
- Да, но, если отмотать разговор на пару фраз назад…
- Вы предложили меньше пересекаться, - перебивает меня Глеб, - на что я вам в конце нашего вечера ответил, что через три месяца вообще уйду из издательства. Так что уж, будьте добры, потерпите.
- У нас не получится не ругаться, если вы постоянно будете заходить в этот офис, - говорю прямо.
- Я обязан сюда заходить и проверять, как идёт рабочий процесс, - четко проговаривает Глеб, с холодом глядя на меня.
- Нормально он идёт. И даже если бы шёл плохо, вы бы ничем не помогли, - ещё «прямее» отвечаю.
- Вы вновь забываетесь, - цедит Глеб.
Да без разницы.
Пробуждаю свой компьютер, пока тот грузится - проверяю телефон.
- Я полагал, что вы - профессионал, после вчерашнего мероприятия, - неожиданно произносит Глеб, глядя очень нехорошим взглядом на мой сотовый, - И что мы вполне сможем с вами сработаться.
- Теперь вы вновь в этом усомнились? - без интереса уточняю.
- Представьте себе.
- И что же подтолкнуло вас к черте сомнений? - не глядя на него, уточняю.
- Ваше отношение к делу.
- Моё отношение к делу? - искренне недоумевая, повторяю; это уже выходит за грани того, что можно стерпеть! Поднимаюсь на ноги, - И что не так с моим отношением к делу, господин исполнительный директор?
- Вы проводите слишком много времени на кухне. И решаете личные дела во время рабочих часов.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Недоверчиво усмехаюсь.
- Вы человек вообще? Кухня для того и создана, чтобы периодически заходить туда и утолять естественную потребность организма.
- Удивительно, почему вы такая худая - учитывая, сколько раз за день вы утоляете потребности своего организма, - подняв бровь, припечатывает меня Глеб.