Мы познакомились уже с несколькими представлениями о сновидении, которые в этом смысле более или менее заслуживают названия теории. Вера древних людей, что сновидение ниспосылается богами, чтобы направлять поступки людей, была настоящей теорией сновидения, которая давала ответы на все относящиеся к нему вопросы. С тех пор как сновидение стало объектом биологического исследования, мы знаем многочисленные теории сновидения, но среди них встречаем также и далеко не совершенные.
Если не претендовать на полноту, то можно дать следующую классификацию теорий сновидения, основанную на представлениях о мере и характере психической деятельности во сне.
1. Теории, как, например, теория Дельбёфа (Delboeuf, 1885), допускающие, что в сновидении продолжается вся психическая деятельность, совершавшаяся в бодрствовании. Согласно эти теориям, душа не спит, ее аппарат остается сохранным, но, оказавшись в условиях, отличающихся от состояния бодрствования, при нормальном функционировании она неизбежно будет давать иные результаты, чем в бодрствовании. Здесь возникает вопрос, способны ли эти теории вывести отличия сновидения от мышления в бодрствовании исключительно из условий состояния сна. Кроме того, здесь нет подхода к функции сновидения; непонятно, зачем человек видит сны, почему сложный механизм душевного аппарата продолжает действовать даже тогда, когда он оказывается в условиях, на работу в которых, он, по всей видимости, не рассчитан. Единственно целесообразными реакциями остаются сон без сновидений или пробуждение при наличии нарушающих сон раздражителей вместо третьей реакции, реакции в виде видения снов.
2. Теории, в которых, наоборот, говорится о снижении психической деятельности в сновидении, ослаблении связей, оскудении перерабатываемого материала. Согласно этим теориям, сну должна быть дана совершенно иная психологическая характеристика, чем у Дельбёфа. Сон простирается далеко за пределы души, он состоит не только в ограждении души от внешнего мира – скорее, он проникает в ее механизм и на какое-то время делает его непригодным. Если мне будет позволено сделать сравнение с психиатрическим материалом, то я бы сказал, что первые теории конструируют сновидение как паранойю, а упомянутые вторыми представляют его по образцу слабоумия, или аменции.
Теория, утверждающая, что в жизни во сне проявляется лишь фрагмент душевной деятельности, парализованной сном, пользуется наибольшей популярностью среди врачей и в научном мире в целом. Если предполагать наличие более широкого интереса к объяснению сновидений, то ее, пожалуй, можно назвать господствующей теорией сновидения. Следует подчеркнуть то, с какой легкостью эта теория избегает опаснейших подводных камней при объяснении сновидений, а именно – проявляющихся в сновидении противоречий. Поскольку, согласно этой теории, сновидение – это результат частичного бодрствования («постепенное, частичное и вместе с тем аномальное бодрствование», – говорит о сновидении Гербарт в своей «Психологии» (Herbart, 1892), то ряд состояний, начиная от постепенного пробуждения до полного бодрствования, она может сопоставить с другим рядом – от пониженной деятельности сновидения, проявляющейся в абсурдности, до сконцентрированной мыслительной деятельности.
Для кого физиологическая точка зрения стала незаменимой или, по крайней мере, кому она кажется наиболее научной, тот найдет изложение этой теории у Бинца (Binz, 1878): «Однако это состояние (оцепенения) к утру постепенно подходит к концу. Все меньше становится утомляющих веществ, накопившихся в сером веществе мозга, они все больше разлагаются или уносятся беспрерывно циркулирующим потоком крови. Тут и там оживают отдельные группы клеток, тогда как вокруг все пока еще находится в оцепенении. Теперь перед нашим затуманенным сознанием происходит изолированная работа отдельных групп, и ей недостает контроля со стороны других, образующих ассоциации частей мозга. Поэтому возникающие образы, которые чаще всего соответствуют материальным впечатлениям недавнего прошлого, следуют один за другим в хаотическом беспорядке. Число освобождающихся мозговых клеток становится все больше, и все меньше – бессмыслица сновидения».
Понимание снови́дения как неполного, частичного бодрствования или как следов его влияния, несомненно, можно найти у всех современных физиологов и философов. Наиболее подробно оно изложено у Маури (Maury, 1878). В его исследовании нередко кажется, будто автор представляет себе бодрствование или засыпание связанными с определенными анатомическими центрами, причем определенная анатомическая область и определенная психическая функция для него неразрывно связаны. Но я хотел бы здесь только сказать, что, даже если бы теория частичного бодрствования подтвердилась, говорить о ее более детальной разработке было бы слишком рано.
При таком понимании жизни во сне, разумеется, о функции сновидения не может быть и речи. Пожалуй, о месте и значении сновидения особенно последовательно высказывается Бинц (Binz 1878): «Все факты, как мы видим, заставляют охарактеризовать сновидение как телесный, всегда бесполезный и почти всегда прямо-таки болезненный процесс…»
Выражение «телесный» по отношению к сновидению, обязанное своим происхождением самому автору, указывает, пожалуй, больше чем на одно направление. Оно относится прежде всего к этиологии сновидения, которой Бинц особенно интересовался, когда исследовал экспериментальное вызывание сновидений путем применения ядов. В подобного рода теориях возникновение сновидений объясняется исключительно с соматической точки зрения. В крайней форме это звучит следующим образом: после того как мы, удалив от себя раздражители, погрузились в сон, нет никакой потребности и надобности в видении снов до самого утра, когда постепенное пробуждение из-за вновь возникающих раздражителей может отразиться в феномене снови́дения. Между тем оградить сон от раздражителей не удается; подобно тому, как Мефистофель жалуется на зародышей жизни, отовсюду к спящему проникают раздражения – извне, изнутри и даже из всех тех частей тела, которые в бодрствовании никогда его не заботили. В результате сон нарушается, душа пробуждается то в том, то в этом уголке и затем некоторое время функционирует благодаря пробудившейся части, будучи рада снова уснуть. Сновидение представляет собой реакцию на вызванное раздражением нарушение сна, впрочем, реакцию, совершенно излишнюю.
Называть сновидение, которое все же остается проявлением деятельности душевного органа, телесным процессом, имеет еще и другой смысл: тем самым сновидение лишается значения психического процесса. Очень старое в применении к сновидению сравнение с «десятью пальцами совершенно не сведущего в музыке человека, бегающими по клавишам инструмента» (Strümpell, 1877), пожалуй, лучше всего иллюстрирует то, какую оценку, как правило, находила деятельность сновидения у представителей точных наук. С этой точки зрения сновидение представляется чем-то совершенно не поддающимся толкованию; ну как могут десять пальцев немузыкального человека создать что-либо музыкальное?
Теория частичного бодрствования уже давно вызывала серьезные возражения. Бурдах считал (Burdach, 1838): «Когда говорят, что сновидение – это частичное бодрствование, то этим, во‑первых, не объясняется ни бодрствование, ни сон, а во‑вторых, утверждается только то, что некоторые силы души действуют в сновидении, тогда как другие бездействуют. Но такое неравенство имеет место на протяжении всей жизни…»
С господствующей теорией сновидения, в которой сон рассматривается как «телесный» процесс, связана весьма интересная и импонирующая точка зрения на сновидение, впервые высказанная в 1886 году Робертом. Здесь за сновидением признается наличие определенной функции – полезного результата. В основу своей теории Роберт кладет два факта наблюдения, на которых мы уже останавливались при оценке материала сновидения, а именно то, что человеку часто снятся самые малозначительные впечатления дня и очень редко то, что представляло днем большой интерес. Роберт считает абсолютно верным следующее утверждение: возбудителями сновидения никогда не бывают мысли, доведенные до конца, – ими всегда являются только такие мысли, которые лишь созревают в уме или слегка задевают душу (Robert, 1886). «Поэтому в большинстве случаев нельзя объяснить сновидения, ибо причинами его являются чувственные впечатления прошедшего дня, не доведенные до полного осознания спящим». [Ibid., 1920.] Следовательно, условием того, что впечатление проникает в сновидение, является либо то, что была нарушена переработка этого впечатления, либо то, что оно было слишком незначительным и не могло претендовать на такую переработку.
Сновидение представляется Роберту «телесным процессом секреции, который в своих духовных реактивных проявлениях достигает сознания». [Ibid., 9.] Сновидения – это продукты секреции задушенных в зародыше мыслей. «Человек, лишенный способности видеть сны, по всей видимости, сошел бы с ума, потому что в его мозгу накопилось бы огромное множество незаконченных, недодуманных мыслей и мимолетных впечатлений, под бременем которых оказалось бы подавленным то, что должно было бы запечатлеться в памяти в виде готового целого». [Ibid., 10.] Сновидение служит перегруженному мозгу своего рода предохранительным вентилем. Сновидения обладают исцеляющей, снимающей напряжение силой (ibid., 32).