Князь думал до вечера… И придумал!
Подозвал немедленно Кольшу:
– А что, сыскной… Нельзя ли где достать рыцарский плащ и котту? А то свой-то обоз мы уже отправили… поторопились…
– Да как же нельзя, княже?
Парень вновь упал на колени, пришлось прикрикнуть:
– Да хватит уже!
– Все найдем – и одежку, и оружие… Да хоть меч-кладенец! В корчмах-то рыцари частенько в кости играют… И вовсе не обязательно выигрывают!
Утром, едва растаял туман, дремавший на воротной башне часовой в замке Швеллин был разбужен громким ревом рога! Трубили у рва, настойчиво и сердито. Словно в гости просились…
– Кто такие? – кнехт тотчас же встрепенулся, сделав вид, что не спал. – Коли вы на поминки брата комтура – так уже опоздали…
Вообще, часовой говорил уважительно – у ворот, верхом на коне, явно стоял рыцарь! И не один – с отрядом в полудюжину воинов – полкопья! Темно-голубой плащ, расшитый белыми крестами, ярко-желтая попона с лазоревыми звездами, такого же цвета подшлемник, на поясе – меч. Шлем, щит и копье, как видно – у оруженосца, угрюмого черноволосого детины. Воины, в большинстве своем, молоды, безусы… Уж, какие нашлись. А сам рыцарь не мальчик уже, судя по всему – опытный в боях муж. Видно сразу – наемник…
– Прошу вас чуть-чуть обождать, уважаемый господин. Я позову комтура.
Свесившись во двор, кнехт что-то прокричал. Чуть погодя, с грохотом упал через ров неширокий подъемный мост. Гостеприимно распахнулись ворота.
– Моя имя Луи де Фюнес, – кивнув, вежливо представился рыцарь. – Я из Наварры… А это – мои люди.
– А зачем к нам пожаловали, уважаемый господин? – поприветствовав гостя, осведомился высокий, несколько сутулый рыцарь в белой с черными крестами накидке поверх котты.
– Сам Гуго фон Цвеллер, – шепотом пояснил одетый кнехтом Кольша. – Почти что комтур!
– Я пришел к вам в поисках счастья, – как и многие из псковской знати, Довмонт неплохо говорил на диалекте северных германских княжеств. – Счастья и вдохновения от крещения язычников! Впрочем, от добычи не откажусь тоже.
Крестоносец широко улыбнулся:
– Не буду скрывать, нам нужны воины, славный рыцарь! И я, как будущий комтур… весьма рад вам. Но вы знаете наш Устав?
– Абсолютное подчинение! – так же, с улыбкою, кивнул рыцарь. – Я как раз дал обет усмирить гордыню… Так что же? Когда будет заварушка с язычниками? Хочется немедленно доказать…
– У нас тут каждый день заварушки, о, славный рыцарь! – заявил подошедший человек в длинной черной рясе с капюшоном, уже далеко не молодой, сухопарый, с узким желтоватым лицом и взглядом фанатика… или пациента психиатрической клиники.
– Отец Арнольд, – поспешно представил «почти комтур». – Наш святой отец.
– Очень приятно познакомиться, святой отец!
– Мне тоже… А у вас есть рекомендации, уважаемый риттер?
– Конечно, есть!
Предвидя такой вопрос, Довмонт собственноручно написал целый ворох грамот… кои сейчас и взял от оруженосца – верного Гинтарса.
– Это вот – от Эриха фон Валленберга, комтура из Земгалии… это – от рижского архиепископа… А это – от самого магистра… Давно вожу – сами видите, истерлась печать…
– Ничего-ничего. Почитаем…
– Пока же прошу вас отдохнуть с дороги, – радушно предложил фон Цвеллер. – Брат Эрвин покажет вам гостевые кельи. Прошу. А коней слуги отведут в конюшню… Отдохните с дороги… потом вместе помолимся… и попрошу на обед!
– Обед – это хорошо, – де Фюнес радостно потер ладони.
Гостевая келья оказалась узкой и довольно темной, к тому же и выглядела весьма по-спартански: маленькое – едва пролезть кошке – оконце, жесткое ложе, столик, скамья и глиняный рукомойник в углу.
– Да уж, не «Хилтон»!
Сняв сапоги со шпорами, князь растянулся на ложе. Что ж – обед, так обед. Фальшивый рыцарь ничуть не беспокоился о том, что его могут узнать – обитатели Швеллина вряд ли когда-либо видели псковского князя вблизи. Разве что в бою, но это совсем другое дело – попробуй-ка, узнай человека в низко надвинутом шлеме с бармицей, даже и с поднятым забралом-«личиной»! Тем более что князь коротко подстриг бороду и усы.
Другое дело, что в это время все рыцарские роды в Европе были наперечет, все друг друга знали, если и не лично, то слышали. И, если дело дойдет до рода и до герба, то… То будет как-то неловко! Впрочем, торчать здесь слишком долго Довмонт вовсе не собирался, рассчитывая сделать дело за пару-тройку дней. Поэтому и назвался французом, да еще живущим ближе к Испании – Наварра. Мог бы и испанцем, так испанского языка не знал, а вот по-французски немного говорил… Да что там эти чертовы тевтонцы знали о французах! Правда, вот рыцарь из Лотарингии немного напрягал… Интересно, на каком языке там сейчас говорят? На французском? Немецком? Точнее сказать – на их средневековых диалектах…
Ладно, будем надеяться…
В дверь вдруг осторожно постучали.
– Могу я войти, сир? Мне кажется, мы почти земляки…
Ну, вот! Говорили-то – по-французски!
Значит – тот, из Лотарингии… Ишь, нетерпеливый какой! Землячок, блин. Таких земляков душить прямо в колыбели! Так, может, не отвечать? Сделать вид, что спит… Но ведь зачем-то же он пришел! Не стал дожидаться обеда или общей молитвы… Ну, что же… Говоришь, можно ли войти?
– Oui, oui, месье! Конечно же, заходите!
Глава 10
С утра, вернее, с ночи еще, задождило, в сыскной избе было сыро и как-то не очень уютно, так что Степан Иванович, тиун, уже хотел приказать служкам затопить печь, да вовремя опомнился – сыро-то сыро, но ведь не холодно, а, наоборот, душно! Тут впору проветривать, а не печи топить. К слову сказать, в сыскной имелась не просто каменка, а настоящая новомодная печь, сложенная из кирпичей, скрепленных промеж собою раствором! Такая печь долго держала тепло, правда, вот спать на ней пока еще не додумались, лежанку не сделали. Да в государственном-то учреждении попробуй поспи! Все так, сыскная изба, как учреждение, относилась к системе исполнительной власти князя, финансировалась же из городской казны, по договору.
– Ух, и духота же!
Степан Иваныч, скинув и развесив плащ, вышел на крыльцо, встал под навесом, глядя на обширной двор Кремля-Крома. Еще только начинало светать, сменялась на крепостных башнях стража – караульные орали что-то зычными голосами, да бегали-носились по всему двору слуги. Уже отстояли заутреню, уже прозвонили колокола… Пора было и появиться сыскным – летние рабочие дни были куда как длиннее зимних, начинаясь с рассветом и продолжаясь практически до вечерней молитвы, хорошо хоть не до темна.
Оно, конечно, сыскное дело – не конторское, парни являлись лишь для доклада… Но старшой-то, Кирилл Осетров, уже должен был бы явиться с докладом! Должен, да что-то вот не видать. Проспал? Вряд ли, это Кольша, младшой, мог бы проспать – да и то раньше, а уж Кирилл-то был человек обстоятельный, серьезный, и такого за ним не водилось.
Ага-а! Вот он, идет…
Глянув на дальние ворота, тину заметил наконец парня…
Явился, не запылился!
С виду старшой сыскной избы выглядел вполне себе обычно и даже не очень-то презентабельно – этакий медлительный увалень с вытянутым неприметным лицом и реденькой бородкой. На вид – обычнейший обыватель, не особо силен, не особо умен, ничем из толпы не выделяется… На самом же деле Кирилл Осетров имел и острый ум, и сыскной талант, и много чего еще – Степан Иваныч то разглядел давно, в людях тиун разбирался.
Однако ж с кем же это он?
Сыскной шел не один, говорил о чем-то с каким-то белобрысым парнем, довольно рослым, но с вполне еще детским лицом. Парень, как парень – босой, в сермяжице, с котомочкой на плече. Видать, из смердов… Верно, доверенное лицо пропавшего непонятно куда Кольши – он любит таких вербовать.
Чу! А вдруг Кольша-то его и прислал! Тогда ясно…
– Здрав будь, Степан Иваныч, – подойдя к крыльцу, Кирилл поклонился.