Читать интересную книгу Сёгун - Джеймс Клавелл

– В Осаке мы начнем все сначала. Вот тогда я по-настоящему и увижу вас, правильно?

– О, я понимаю. Извините.

– Саёнара, Марико-сан, – повторил он.

– Саёнара, мой господин, – подхватила она и поклонилась.

Последний поклон – и Бунтаро быстро зашагал по грязи к своей лошади, взлетел в седло и поскакал не оглядываясь.

– С Богом! – напутствовала она, проводив его взглядом.

Блэкторн видел, как она смотрит на Бунтаро. Он ждал, стоя под крышей. Дождь ослабевал, голова колонны затерялась в облаках, потом скрылся и паланкин Торанаги. Капитан вздохнул с облегчением, все еще пораженный поведением даймё и всем этим незадавшимся днем…

Соколиная охота начиналась хорошо. Он выбрал небольшого длиннокрылого сокола, похожего на кречета, и напустил его на жаворонка. Ветер отнес стремительно несущуюся ловчую птицу далеко к югу. Следуя за ней, как предписывалось правилами охоты, Блэкторн скакал через лес по хорошо утоптанной дорожке. Изредка навстречу ему попадались пешие крестьяне. И вдруг измученный непогодой продавец масла, ведущий в поводу такую же усталую, взъерошенную лошаденку, перегородил ему дорогу, ворча что-то себе под нос и не желая уступать. В горячке погони Блэкторн рявкнул на него, приказывая убраться с пути, но тот не двинулся с места, и Блэкторн грубо его обругал. Продавец масла ответил такой же грубостью, что-то прокричав в ответ, но тут рядом оказался Торанага. Указав на своего телохранителя, даймё приказал:

– Андзин-сан, дайте-ка ему свой меч! – и что-то еще, чего Блэкторн не разобрал.

Блэкторн тут же выполнил повеление. И прежде чем понял, что происходит, самурай бросился на торговца. Его удар был так яростен и ловок, что продавец масла успел отступить на шаг, уже перерубленный пополам в талии.

Торанага стукнул кулаком по луке седла, на секунду оживившись, потом снова впал в меланхолию. Другие самураи выражали товарищу шумное одобрение. Телохранитель Торанаги аккуратно отер лезвие о свой шелковый пояс, чтобы не портилась сталь. С удовольствием вложил меч в ножны и вернул его, сопроводив фразой, смысл которой позже объяснила Марико: «Он просто сказал, Андзин-сан, что гордится честью испробовать в деле такой клинок. Господин Торанага предлагает вам назвать меч „Продавец масла“, потому что этот удар будут вспоминать с восхищением многие годы. Ваш меч теперь войдет в легенды, правда?»

Блэкторн припомнил, как кивнул, стараясь спрятать ужас. Он носил теперь «Продавца масла» – за мечом, который ему подарил Торанага, навсегда закрепилось это имя. «Уж лучше бы он никогда не дарил мне меча, – думал капитан. – Но я виноват не меньше их. Я накричал на этого бедолагу, он нагрубил в ответ, а самураю грубить нельзя. Разве могли они поступить иначе?» Блэкторн знал, что иного выхода не было. И все равно кровавое происшествие убило радость от охоты, хотя это приходилось тщательно скрывать, поскольку Торанага весь день был гневлив и мрачен.

Перед самым полуднем они вернулись в Ёкосэ, где произошла встреча Торанаги с Дзатаки. Потом была горячая ванна, массаж, и вдруг перед ним, словно дух мщения, предстал отец Алвито с двумя неприязненно настроенными приспешниками.

– Боже мой, убирайтесь немедленно!

– Нет необходимости пугаться или богохульствовать, – изрек Алвито.

– Проклятье Божье на вас и всех священников! – огрызнулся Блэкторн и попробовал взять себя в руки, сознавая, что он на вражеской территории.

Как раз перед этим через мост прошло с полсотни самураев-христиан; они стекались к постоялому двору, где остановился Алвито и где, по словам Марико, святой отец собрался служить мессу. Рука Блэкторна потянулась к рукоятке меча, но он не носил оружия с купальным халатом, хотя в иных случаях и не расставался с ним. Блэкторн выругал себя за оплошность.

– Пусть Господь простит вам богохульство, капитан. Может быть, Он не только простит вас, но и откроет вам глаза. Я не держу на вас зла. Я принес вам подарок. Дар Божий, капитан.

Блэкторн принял сверток из рук иезуита с большим подозрением. Когда же он вскрыл пакет и увидел португальско-латинско-японский словарь-грамматику, его пробрала дрожь возбуждения. Он перевернул несколько страниц. Печать была, конечно, лучшей из всего, что он видел, качество и обстоятельность сведений поражали.

– Да, это дар Божий, конечно, но дать его вам мне приказал господин Торанага.

– Мы повинуемся только велениям Господа.

– Торанага просил вас вручить его мне?

– Да. Это было его требование.

– А «требование» Торанаги вам не указ?

– Это зависит, капитан, от того, кто вы, что вы и как велика ваша вера. – Алвито показал на словарь. – Трое наших братьев потратили двадцать семь лет, составляя эту книгу.

– Почему вы даете ее мне?

– Нас попросили об этом.

– Почему вы послушались Торанагу? Вы достаточно ловки, чтобы не выполнить его просьбу.

Алвито пожал плечами. Блэкторн быстро пролистал словарь: превосходная бумага, очень ясная печать, страницы идут подряд, соответственно номерам.

– Всё на месте, – развеселился Алвито. – Мы не издаем книг, в которых нет половины страниц.

– Это слишком ценная вещь, чтобы вы ее отдали просто так. Что вы хотите взамен?

– Он просил нас дать вам словарь. Отец-инспектор согласился. Вот вы и получили его. Он напечатан в этом году. Красивая книга, да? Мы только просим обходиться с ней бережно. Она стоит хорошего обращения.

– Она стоит того, чтобы за нее отдали жизнь. В ней собраны бесценные знания, как в одном из ваших руттеров. Но она много ценнее. Что вы хотите за нее?

– Мы ничего не просим взамен.

– Я не верю вам. – Блэкторн взвесил том в руке, еще более насторожившись. – Вы должны понимать, что книга ставит меня на одну ногу с вами. Она откроет мне все ваши знания и сбережет нам десять, а может быть, все двадцать лет. Имея ее, я скоро буду говорить не хуже вас и тогда сумею научить других. Это ключ к Японии, не так ли? Через шесть месяцев я смогу говорить с самим Торанага-сама.

– Да, возможно. Если у вас будут эти шесть месяцев.

– Что вы имеете в виду?

– Ничего, кроме того, что вы уже знаете. Господин Торанага умрет задолго до того, как пройдут эти шесть месяцев.

– Почему? Какие новости вы ему принесли? Поговорив с вами, он стал похож на раненого быка. Что вы сказали ему, а?

– Я передал ему частное послание от его преосвященства. Извините, я только посол. Но господин Исидо держит в своих руках Осаку, как вы, конечно, знаете. Как только господин Торанага прибудет туда, для него все кончится. И для вас.

Блэкторн почувствовал мертвенный холод, который пробрал его до костей.

– А почему для меня?

– Вам не уйти от судьбы, капитан. Вы сражались на стороне Торанаги против Исидо. Неужели забыли? Вы приложили руку к этому делу. Вы помогли Торанаге вырваться из осакского порта. Извините, но ни умение говорить по-японски, ни мечи, ни статус самурая вам не помогут. Может быть, это даже обернется против вас. Теперь вам прикажут совершить сэппуку, и если вы откажетесь… – И Алвито прибавил тем же мягким голосом: – Я ведь говорил вам уже, они люди простые.

– Мы, англичане, тоже простые люди, – сказал Блэкторн, нисколько не бравируя. – Коли умер, ничего не попишешь, но пока жив, полагайся на Бога и держи свой порох сухим. У меня еще осталось кое-что в запасе, не беспокойтесь.

– О, я не боюсь, капитан. Я ничего не боюсь: ни вас, ни вашей ереси, ни ваших ружей. Это им не поможет – как и вам.

– Это карма или промысел Божий – называйте как хотите, – ответил Блэкторн, взбешенный. – Но клянусь Богом, я еще получу обратно свой корабль! А через пару лет приведу сюда целую эскадру и выброшу вас из Азии ко всем чертям.

Алвито продолжал с бесконечным спокойствием:

– Все в руках Бога, капитан. Но смерть уже близка, и ничему из того, о чем вы говорите, не суждено свершиться. Ничему. – Алвито глядел на Блэкторна, как на покойника. – Может быть, Бог смилостивится над вами, но я полагаю, капитан, – Бог мне судья, – что вы никогда не покинете этих островов.

…Блэкторн вздрогнул, вспомнив, с какой убежденностью изрек это Алвито.

– Вам холодно, Андзин-сан? – На веранде рядом с ним показалась Марико, отряхивающая в темноте свой зонтик.

– О, извините, нет, мне не холодно – я только задумался.

Он взглянул на перевал. Колонна уже скрылась за облачной грядой. Дождь немного ослаб, стал более редким и мелким. Несколько крестьян и слуг шлепали по лужам, торопясь домой. Улицы опустели, сад был залит водой. По всей деревне загорелись фонари. У ворот теперь не было часовых, по сторонам моста тоже. Казалось, что в сумерках воцарилась пустота.

– Вечером намного приятнее, не правда ли? – спросила она.

– Да, – ответил он, только теперь осознав, что они остались вдвоем, в безопасности, если будут осторожны и если она хочет того же, чего и он.