Four for the greefs that I have felt,
Four for the nomber of ill menne
That have opressid me now and then,[83] — продекламировал Робертсон и снова расхохотался. — Ах, дети, дети…
— Почему вы не сказали нам, что среди них есть христианский священник? — спросил Томас.
— А я и сам не знал. Только догадывался. Кстати, не ответите ли на личный вопрос — как вы отличаете священников от прочих людей? Или это бестактность?
— Никакой бестактности, — пожал плечами Томас. — Вы можете отличить безоружного человека от вооруженного, если тот скрывает оружие?
— В большинстве случаев могу.
— Вот так же и мы отличаем священников от обычных людей. Они вооружены.
— Крестом и кропилом, как у старика Стокера?
— Нет. Стокер — болван. Вы, господин Робертсон, можете хоть с ног до головы обвешаться крестами и облиться святой водой — вам это, в случае чего, не поможет. Дело в их медитациях. В их практиках, которыми они развивают в себе какие-то опасные умения.
Трое вампиров слушали в оба уха — Томас говорил вещи, о которых они раньше не знали. Когда Томас и Соланж показали яхту Линде и Олафу, те тоже почувствовали смутное беспокойство, но природу ощущения уяснить себе не могли, потому что зверя под названием «христианский священник» не видели ни разу в жизни. Однако они знали, что им запрещено брать священников и ради собственной безопасности лучше даже не приближаться к ним, а просто отстреливать с дальней дистанции. И как люди с этим живут в Греции — или в той же России?
— Дело гораздо серьезнее, чем вы говорили поначалу, господин Робертсон, — подытожил Томас. — И обойдется вам еще в шестнадцать тысяч. По четыре на брата.
— Чтобы вы пристрелили его из снайперки и получили деньги за то, что могу сделать и я? Ни гроша сверху, — жестко ответил Билл. — Я с командой людей устраню священника. Ваше дело — остальные.
Хорошо, что есть русский для допроса, — подумал он. Потому что на электронный переводчик полагаться нельзя. Эней, конечно, говорит по-немецки, но не очень-то я верю, что мы возьмем его живым. А вот священника стоило бы. Зубастеньким он явно не нравится. Причем физиологически не нравится, на уровне мозжечка. Ай-яй-яй, неужто Райнер действительно натолкнулся на что-то серьезное? А Ростбиф шел за ним след в след? Это явно не абсолютное оружие, но мы не гордые, нам и просто оружие подойдет.
Да, подумал он, пожалуй, имеет смысл изымать только священника. Силами исключительно человеческой команды.
* * *
Воскресная Литургия прошла скверно. Костя был зол как чёрт — Мэй и Десперадо отказались исповедоваться. После Юпитера Десперадо пришел — видимо, из-за вздрючки, полученной от Энея, и Костя исповедал его «вглухую»: он перечислял грехи, а Десперадо кивал или качал головой. Та исповедь оставила тягостное впечатление — похоже было, что Десперадо кается не в том, что убил, а в том, что — без приказа. Мэй к исповеди не приходила ни разу — но она и не убивала тогда, и Костя причащал её. Но после убийства Стеллы так уже было нельзя. Костя один раз обнес Чашей ребят из группы Каспера, надеясь, что они поймут молчаливый намек — но они не поняли. Во время сегодняшней проповеди он уже напрямую объяснил, в чем дело, и сказал, что готов принять исповедь прямо сейчас — ноль внимания. Ну ладно. Он причастил Энея, Цумэ и Антона, и сберег частицы Святых Даров для Мэй и Десперадо, если у них в голове прояснится. Крохотную дарохранительницу он всегда носил на шее.
Потом они с Цумэ отправились за покупками.
Суббота-воскресенье были в Швеции традиционными закупочными днями, но к пяти часам закрывались почти все магазины — и открывались только во вторник. А к обязанностям суперкарго Костя относился серьезно.
Грузовичок взяли у албанца в маленьком прокатном бюро. Игорь сел за руль. В Мальмё никаких скачек не предполагалось, план города выучили в самых общих чертах, магазин выбрали наугад. Их не так уж много тут было — этих супер-дупермаркетов, снабжавших окрестное фермерство всем, что фермерство само не выращивало.
Магазином оказался здоровенный ангар из гофрированного дюраля, внутри — полки и штабеля всякой всячины, а покупатели проходят мимо и наваливают приглянувшееся на грузовые тележки, или пишут список нужных товаров и количество — а потом рабочие привозят на тех же тележках все прямо к машине. В принципе всё как и в России — Костя сам ездил с отцом на такие закупки в Вологду. Да и вообще можно было заказать всё по сети, и доставили бы прямо к пирсу, но это был дополнительный риск.
Он поднялся на второй этаж. Тут было меньше народу — в секциях одежды всегда так. Следовало закупить дополнительные свитера и «полярочки» для всей команды — погода в августе-сентябре на Балтике порой меняется круто. Кроме того, нужно было зарядить аккумуляторы для освещения и обогрева. После короткого совещания Костя нырнул в пассаж, обещавший распродажу теплых свитеров и рубашек, а Игорь забрал еду и пошел грузить машину. Заправить аккумуляторы решили на обратном пути.
— Цели разделились, — сказала тетя Агата. — На погрузку Белый потратит не меньше пятнадцати минут. Чёрный в отделе одежды.
— Рысь, вперёд, — скомандовал Хан.
Рысь, Винсент и Кир поднялись за целью в одёжный отдел. Рысь зашел за спину, Кир встал так, чтобы перекрыть выход. Препарат у Рыси был надежный, но, судя по живому весу цели, у той будет после поражения секунд пятнадцать на всякие художества.
Рысь выстрелил. Ампула вонзилась жертве в мощную трапециевидную мышцу. «Чёрный» хлопнул себя рукой по шее, развернулся и кинулся на Рысь. Тот успел выстрелить еще раз — в лицо. «Черный», в свою очередь, ударил Рысь в глаз — а потом, как взбешенный слон, опрокинул стойку с вешалками и попытался завалить стеллаж. Винсент и Кир с трудом удержали магазинное имущество на месте — тревога совершенно ни к чему. «Чёрный» осыпался с полки как сель.
Игоря будто ткнуло в голову изнутри. Что-то было не так, что-то было совсем не так с кем-то из своих. Было и перестало. Рассосалось.
Костя. Больше некому, в такой-то близости.
Не догрузив мороженое мясо, он бросился в магазин. Метнулся в один отдел, в другой — Кости не было.
Он выскочил обратно на паркинг — и столкнулся с невысокой женщиной, лица которой толком рассмотреть не успел, сказалась разница в росте. Разглядел только мелко вьющиеся светло-русые волосы, успел заметить, что они натуральные, услышал приглушенный хлопок — и потерял сознание от резкой боли, пронзившей живот.
«Её, наверное, тоже учил Хеллбой», — мелькнуло перед окончательным погружением в красноту.
…Когда цель выволокли из супермаркета (Винсент и Рысь пыхтели под его весом, Агата суетилась вокруг — «Осторожнее! Осторожнее! Отойдите! Человеку плохо!») и повезли на машине к мосту — Хан спросил у «сестры»:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});