Растроганный второй пророк тут же послал помощника на рынок за пивом и вяленой рыбой. Потом пришли жрецы и тоже с подарком. Покрытый ляпис-лазурью серебряный амулет в виде свернувшейся кобры. Пришлось опять посылать Гебаата на базар. Поработать в этот день так и не пришлось. Только под вечер Тусет посмотрел новые свитки, присланные из Амошкела и Нехена.
Во избежание пожаров, работа в библиотеке прекращалась с наступлением сумерек. Второму пророку не хотелось идти в пустой и холодный дом, где еще недавно раздавался смех любимой Нефернут. Но он отверг два приглашения в гости и все-таки поплелся к себе.
У ворот его дожидались четверо мужчин. На недоуменный вопрос:
— Кто вы и что вам надо?
Те вразнобой ответили, что хотели бы поступить на службу к господину и готовы принести клятву «слушающего зов» хоть сейчас. Чувствуя сильное опьянение, Тусет хотел прогнать соискателей, но потом передумал, заинтересовавшись, по чьим рекомендациям они пришли?
Двоих направил Сетиер. Этих жрец сразу же отослал. Не хватало ему еще шпионов первого пророка в собственном доме. Из оставшихся, одного прислал старый знакомый, а второй пришел сам, услышав о смерти слуг Тусета. Их он решил пока оставить.
Люди Небраа привели дом в порядок. Жрец собрался вымыться и лечь спать, надеясь, что выпитого пива и вина окажется достаточно, чтобы заснуть. Но когда Тусет вышел из ванной комнаты, ему доложили, что пришел помощник старшего писца главного инспектора.
Заинтересованный жрец велел пригласить его в главный зал и зажечь там светильники.
Карахафр поклонился и, поблагодарив, сел на табурет, поправляя за поясом длинный кинжал в богато украшенных ножнах.
— Мои люди нашли свидетелей, которые видели, как Ренекау одна выходила с храмового двора, — без предисловий сказал он. — А зашла она туда со вторым вашим чужаком.
— С Треплосом? — удивился жрец.
— Да, — кивнул седак.
— Но он мог перелезть через забор? — предположил озадаченный Тусет. — Или выйти потом?
Собеседник пожал плечами.
— Я долго думал над вашими словами, — проговорил он. — О пропавших сокровищах. Мне кажется, я знаю, куда они делись?
— Расскажите? — предложил жрец.
— Скорее всего, их взяли мождеи, — тихо сказал Карахафр.
Тусет стал стремительно трезветь.
— Когда они пришли и обнаружили, что все мертвы, то могли позариться на золото, — пояснил собеседник и мрачно вздохнул. — Такое, увы, случается. Свалили драгоценности на циновку, завернули и через забор.
— Пойдем, — Тусет встал. — Я тебе кое-что покажу.
Вдвоем они вышли во двор.
Жрец указал на большой расписной сундук, стоявший у каморки привратника.
— Сокровища хранились в нем. А сам сундук стоял там.
Тусет ткнул пальцем в раскуроченную дверь домика.
Помощник старшего писца вытаращил глаза.
— Шестьдесят дебенов золота в такой халупе?
— Да, — подтвердил жрец и решил немного покривить душой. — Я не знаю, почему Алекс его туда спрятал. Но, как ты думаешь, можно наткнуться на него случайно? А здесь видно, как его выволакивали.
— Но зачем?
— Потому что в каморке его невозможно открыть полностью. Стена мешает. Смотри, они даже сломали кровать, но все равно не смогли быстро вытащить все оттуда.
Не слушая его, Карахафр зашел в каморку и потребовал у застывшего статуей слуги факел. На глинобитной стене четко выделялась глубокая царапина от края крышки.
— Выходит, они знали, где и что искать, — вынужденно признал он. — Но почему тогда Алекс заранее все не подготовил, а ждал сообщников?
— Давайте вернемся в дом, — вместо ответа предложил хозяин.
Вновь усевшись за стол, где понятливые слуги уже поставили кувшин с пивом и блюдо лепешек. Тусет вспомнил слова Верховного жреца о том, что седаку можно доверять, и решил рискнуть.
Наполняя бокал гостя, он тихо сказал:
— Потому что Алекс не убивал слуг и не грабил меня.
— Но Ренекау…
Второй пророк вскинул руку, призывая собеседника к молчанию. Помощник писца закрыл рот.
— Сумасшедшему ни к чему золото. Так?
Карахафр кивнул.
Тусет налил ему еще пива.
— Значит, это не только убийство, но и ограбление?
Собеседник вновь кивнул, гадая, к чему мудрец задает эти вопросы?
— Ты много повидал в жизни, Карахафр, — жрец перешел на «ты». Помощник писца, изрядно принявший «на грудь», не возражал.
— Как ты думаешь, вор ограничится половиной, если можно взять все?
— Нет, — ни секунды не раздумывая, ответил собеседник.
— Тогда, будь добр, сходи во двор и прикажи слугам принести сундук сюда.
— Зачем?
— Увидишь, — пьяно мотнул головой старик.
— А может не надо?
— Надо, Карахафр. Надо.
Седак развел руками. Жрец посмотрел ему вслед и увидел, что комната почему-то начинает качаться, словно каюта на корабле Нарона. Из глубины хмельного сознания черным дельфином вынырнуло: «Кажется, я сейчас усну». Держась за стенку, он доковылял до угла и, сунув два пальца в глубину пьяной глотки, выблевал пиво с пережеванной лепешкой. Вытер лицо полой рубахи. Полегчало.
Вернулся за стол как раз тогда, когда в дверях появился Карахафр с факелом и двое слуг, пыхтя протискивавших сундук в широкую дверь главного зала.
— Ставьте сюда! — бодро распорядился Тусет, указывая на место возле ярко горевшего светильника. — И идите.
Оставшись вдвоем с седаком, они перевернули сундук на бок.
— Дай кинжал? — попросил жрец у сгоравшего от любопытства Карахафра.
Без труда отыскав нужные клепки, он с третьей попытки поддел их ножом. Что-то щелкнуло. Тусет осторожно приподнял тонкую панель.
— Тайник! — охнул гость.
Хозяин вытащил свернутую ткань и развернул её. Пляшущий свет горящего в бронзовой чаше древесного угля, отразился в золотых и серебряных нитях.
— Понял?
— «Дыхание богов», — осипшим и удивительно трезвым голосом проговорил Карахафр.
— Про тайник знали только я и Алекс, — сказал Тусет.
Ошеломленный помощник старшего писца сел на низкую скамеечку возле маленького столика.
Жрец закрыл тайник и один развернул сундук, бросив внутрь скомканную материю.
— Но… Ренекау? — прорезался голос у гостя. — Она же всем сказала, что твоих убил Алекс!
Тусет хрипло рассмеялся.
— Стояла на крыльце, кричала на весь Абидос. Это со смертельной раной в груди! Дождалась мождеев, назвала убийцу, не сказав, как это случилось, и куда он делся. А потом умерла. Не правда ли очень вовремя?
Карахафр стащил с головы парик и вытер выступивший пот, хотя в зале уже царила вечерняя прохлада.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});