Королевская семья нанесла мне еще один визит. На сей раз ее сопровождали все находившиеся на Таити вице-короли со своими женами, в том числе дед малолетнего короля. После небольшого предисловия высокие гости изложили мне весьма скромно, но в то же время настойчиво свою общую просьбу. Они просили меня в связи с предстоящим коронованием приказать изготовить пару сапог для малолетнего короля, ибо, как они говорили, повелителю островов Общества не подобает во время столь торжественной церемонии восседать на троне босиком. Я тотчас же велел нашему сапожнику удовлетворить эту королевскую потребность. Мерка была снята, и сердечная благодарность всех высоких гостей явилась наградой за готовность им услужить.
Как и во время предыдущего визита, гости сначала поели, а затем улеглись спать. На сей раз я имел возможность наблюдать приготовление жареной свинины, которая составляет здесь главное кушанье. Сначала в земле делают довольно большое круглое углубление, которое выкладывают камнями. В нем разводят огонь и поддерживают его до тех пор, пока камни не накалятся, после чего уголь и золу удаляют. На камни кладут огромные банановые листья, а на них — хорошо очищенную и начиненную горячими камнями свиную тушу. Последнюю также покрывают банановыми листьями и горячими камнями, после чего яму засыпают землей. Через определенное время тушу вытаскивают из ямы. Получается мягкое и нежное жаркое, какое не в состоянии приготовить даже лучший европейский повар. Этим же способом таитяне запекают коренья, которые тоже приобретают очень приятный вкус. Только плод хлебного дерева, выпеченный в печке, какой я ел у Уилсона, понравился мне больше.
Бухта Матаваи изобилует вкусной рыбой, зачастую причудливой формы и замечательной окраски. Таитяне очень охотно ее едят, причем большей частью в сыром виде, обмакивая лишь в морскую воду. Из рыболовных принадлежностей островитяне не имеют ничего, кроме плохих удочек. Предыдущие поколения еще плели сети. Но теперь на их изготовление не остается времени, ибо оно поглощается бесконечными молитвами. Ввиду этого рыба сделалась настолько редкой едой, что стремление раздобыть любимое кушанье может даже заставить таитянина изменить своему характеру, как о том свидетельствует такой случай.
Однажды в большую сеть, заброшенную по моему приказу, попало очень много рыбы. Наши друзья стремительно на нее набросились и уже готовы были самовольно разделить с нами улов, но были остановлены нашим строгим предостережением, а также случайным появлением окружного судьи. Тогда таитяне решили прибегнуть к иной тактике и стали предлагать нам свои самые ценные орудия за мелкие плохонькие рыбешки. Я подарил им такое количество рыбы, чтобы они могли хоть раз поесть ее вдоволь.
В ходе одной из бесед зашла речь об учебном заведении, основанном миссионерами. Я подумал, что это школа, в которой таитяне приобретают первоначальные знания, и захотел ознакомиться с достигнутыми ими успехами. Мне сказали, что занятия начинаются вскоре после восхода солнца. И вот однажды на рассвете я подошел к школьному зданию. Его боковые стены состояли из бамбуковых стволов, установленных с таким расчетом, чтобы через щели мог продувать ветер, создавая приятную прохладу. Внутри здание представляло собой большое помещение, оборудованное скамьями для учеников, а также возвышением, на котором стояла маленькая скамейка для преподавателя.
Вскоре начали собираться учащиеся обоего пола. Но это была не жизнерадостная молодежь, которую жажда знаний приводит в аудитории, а вполне взрослые, частью даже пожилые люди, которые медленно брели с опущенными головами, держа молитвенники под мышкой. Когда собравшиеся заняли свои места, все затянули церковный гимн. По окончании пения один из таитян уселся на скамью, стоявшую на возвышении, и прочитал отрывок из Библии. Тут слушатели снова пропели гимн, а затем, повернувшись к чтецу спиной, опустились на колени. Последний тоже преклонил колени и, закрыв глаза, произнес длинную молитву. За ним на возвышение поднялся другой таитянин и, после того как присутствующие снова пропели гимн, приступил к чтению еще одного отрывка из Библии. Короче говоря, вся процедура повторилась полностью, без всяких изменений. Вероятно, это было проделано еще несколько раз, но я, вполне удовлетворенный двойным курсом, поспешил удалиться.
Подобные «учебные заведения» для таитян имеются на острове в нескольких местах; других просветительных учреждений не существует. В родительском доме дети учатся немного читать и писать. По мнению миссионеров, этого достаточно, ибо более глубокие знания — уже от лукавого. Правда, миссионеры или, по крайней мере, большинство из них, не в состоянии научить таитян ничему другому. Но вместе с тем очевидно, что они руководствуются в своей политике известным принципом: «Легче властвовать над невежественными людьми, чем над просвещенными». Молиться и подчиняться — вот чего требуют в основном миссионеры от порабощенных ими таитян, которые настолько добродушны, что безропотно гнут шею под ярмом и даже позволяют загонять себя палками в церковь. Имеется особый полицейский офицер, которому поручено следить за тем, чтобы островитяне посещали церковь и молитвенный дом в соответствии с полученными предписаниями. Я наблюдал за ним однажды при исполнении служебных обязанностей. Вооруженный тонкой бамбуковой палкой, он, как суровый пастух, гнал свою паству на духовное пастбище. Самому офицеру его должность, по-видимому, представлялась достаточно комической. Во всяком случае, он держался весьма непринужденно и ударял палкой скорее шутя, чем серьезно. Однако шутливость погонщика не нарушала ханжеского благочестия людей, которых он палкой загонял в церковь.
В молитвенном доме, который я вначале принял за школу, не было ни одного миссионера. Если не считать меня самого, все присутствовавшие были таитянами. Поэтому, хотя никто не шумел, здесь все же не было той тишины, которая наблюдается обычно в церкви. Я постарался прочитать на лицах этих благочестивых людей, какие мысли их занимают. При этом мне бросилось в глаза, что лишь очень немногие из находящихся в помещении действительно внимают тому, что им читают из Библии. Большинство же, кажется, было погружено в весьма мирские расчеты, причем на лицах некоторых из них отражалась надежда на успех в любовных делах. Многие тщеславные ери, возможно, подсчитывали, хватит ли им средств на приобретение у моряков какого-нибудь старого жилета или разодранных панталон, чтобы явиться в пристойном костюме на предстоящее коронование. А среди дам было, вероятно, немало таких, которые упорно думали о том, как изловчиться, чтобы, не подвергаясь риску, раздобыть простыню. Как раз впереди меня сидела одна счастливица, которой уже удалось достать этот предмет туалета. Она была очень мило в него задрапирована и, привлекая к себе взоры всех присутствующих соотечественниц, скромно, но в то же время с явным внутренним удовлетворением торжествовала свою победу.