Читать интересную книгу "Век Наполеона. История европейской цивилизации от 1789 г. до 1815 г. - Уильям Джеймс Дюрант"

недостатки, но указывал на ее достоинства.

Это издание (январь 1801 года) содержало новую поэму Вордсворта "Майкл" - неторопливо рассказанную в стихах историю о восьмидесятичетырехлетнем пастухе, верном в труде, твердом в морали, любимом в своей деревне, и о его сыне, который переехал в город и стал беспутным дегенератом. В новом предисловии Вордсворт подробно и в знаменитых ныне предложениях изложил свою теорию поэзии: Любой предмет или идея могут породить поэзию, если они пронизаны чувством и несут в себе значимость; и любой стиль или язык может быть поэтическим, если он передает такое чувство и значимость. "Поэзия - это спонтанный перелив сильных чувств; она берет свое начало от эмоций, вспоминаемых в спокойствии";33 Сам художник должен контролировать свои эмоции, прежде чем придать им форму. Но такие эмоции не ограничиваются грамотными или элитой; они могут проявляться как у неграмотного крестьянина, так и у ученого или лорда; и, возможно, в большей чистоте и ясности в более простой душе. Выражение также не нуждается в особом поэтическом словаре или стиле; лучший стиль - самый простой, лучшие слова - наименее обесцвеченные претенциозностью или напыщенностью. В идеале поэт должен говорить на языке простого человека; но даже заученные слова могут быть поэтическими, если они передают чувство и моральную силу.

Ведь в конечном итоге в любом искусстве важна нравственная составляющая. Что толку в нашем мастерстве владения звуком или формой, если мы не стремимся быстрее принять проясняющую, исцеляющую или облагораживающую мысль? "Великий поэт должен в определенной степени исправлять чувства людей,... делать их более здравыми, чистыми и постоянными, короче говоря, более созвучными природе - то есть вечной природе и великому духу вещей. Он должен иногда путешествовать перед людьми, а также поблизости от них".34 Идеальный поэт, или художник, или скульптор - это философ, облекающий мудрость в искусство, раскрывающий смысл через форму.

Это предисловие сыграло свою роль в истории, поскольку помогло покончить с вычурным языком, сословными предрассудками, классическими ссылками и мифологическими излишествами, которыми часто пестрели поэзия и ораторское искусство эпохи английского Августа. Она провозглашала права чувства и - в самом неромантическом стиле - давала еще один прием романтике. Сам Вордсворт был классического склада и настроения, наделенный мыслями и правилами; он обеспечил спокойствие воспоминаний, а Кольридж привнес эмоции и воображение. Это было прекрасное сотрудничество.

VIII. СТРАНСТВУЮЩИЕ УЧЕНЫЕ: 1798-99 ГГ.

Не дождавшись публикации своей книги и получив дополнительный подарок Кольриджу от Джозайи Веджвуда и аванс Вордсворту от его брата Ричарда, два поэта и Дороти отплыли 15 сентября 1798 года из Ярмута в Гамбург. Там, после невпечатляющего визита к стареющему поэту Клопштоку, они расстались: Кольридж отправился учиться в Геттингенский университет, а Вордсворт и Дороти отправились в "вольный имперский город" Гослар, расположенный у северного подножия гор Гарц. Там, вопреки плану, но обездвиженные холодом, Вордсворты пробыли четыре месяца. Они топтали улицы, кормили печку, писали и переписывали стихи. Согреваясь воспоминаниями, Вордсворт написал первую книгу "Прелюдии", своей автобиографической эпопеи. Затем, внезапно осознав, как сильно они любят Англию, они отправились пешком холодным 23 февраля 1799 года, чтобы попрощаться с Кольриджем в Геттингене, а затем поспешить обратно через бурное Северное море в Ярмут и далее в Сокберн на Тисе, где Мэри Хатчинсон спокойно ждала Уильяма, чтобы жениться на ней.

Тем временем в Геттингене Кольридж делал все возможное, чтобы стать немцем. Он выучил язык и увлекся немецкой философией. Не найдя объяснения разума в психологии материализма, он отказался от механистического ассоцианизма Хартли и принял идеализм Канта и теологию Шеллинга, который представлял природу и разум как два аспекта Бога. Он слышал или читал лекции Августа Вильгельма фон Шлегеля о Шекспире и почерпнул из них множество идей для своих собственных поздних лекций о елизаветинской драме. Опьяненный идеями и абстракциями, он утратил свою былую склонность к чувствам и образам и забросил поэзию ради философии. "Поэт во мне умер, - писал он, - я забыл, как делать рифму".35 Он стал носителем немецкой философии в Англии.

В июле 1799 года он покинул Германию и вернулся в Незер-Стоуи. Но годичное отсутствие жены притупило остроту мужских чувств; Сара Кольридж больше не была романтиком, а муж и жена были омрачены недавней смертью их второго ребенка, Беркли. В октябре, беспокойный, он отправился на север, чтобы повидать Вордсворта в Сокберне. Во время этого визита он слишком долго держал руку Сары Хатчинсон, сестры Мэри; какое-то мистическое течение перешло от женщины к мужчине, и Кольридж погрузился в свою третью несчастную любовную связь. Эта Сара, помня о своих обязательствах перед другой, дарила ему привязанность, но не более. После двух лет тщетных ухаживаний он смирился с поражением и написал трогательную оду "Уныние", ставшую едва ли не последней вспышкой его поэзии.

Вместе с Вордсвортом он совершил пеший тур по Озерному краю, каждый из которых искал свой дом. В Кесвике он думал, что нашел его, но предложение о работе в "Морнинг Пост" заставило его уехать в Лондон. Тем временем Вордсворт снял коттедж в тринадцати милях к югу, в Грасмире. Он вернулся в Сокберн и заручился согласием Дороти на переезд; 17 декабря 1799 года брат и сестра начали свой долгий путь, в основном пешком, из Сокберна в Грасмир, преодолев много миль по огрубевшим за зиму и изрытым колеями дорогам. 21 декабря они разбили свой очаг в местечке, которое Вордсворт назвал "Таунс-Энд" и которое позже получило название "Голубиный коттедж". Там они прожили самые трудные и самые счастливые годы своей жизни.

IX. ИДИЛЛИЯ В ГРАСМИРЕ: 1800-03

С 14 мая 1800 года по 16 января 1803 года Дороти вела свой "Грасмирский дневник". Через эти 150 страниц мы можем увидеть и почувствовать повседневную жизнь брата и сестры, а позже, ненадолго, брата, сестры и жены. Климат Грасмира не способствовал здоровью: дождь или снег шел почти каждый день, а зимние холода - даже со снегом - могли вновь наступить в июне или июле.36 Солнечные дни превращались в экстаз, а редкое появление луны - в преображающее откровение. Коттедж отапливался углем в камине и печке, но иногда, как заметила Дороти, "я не могла уснуть от холода". Они стоически переносили непогоду, благодарные за весну и обычную мягкость дождя; "дождь шел очень мягко и сладко" неоднократно встречается в дневнике. "Иногда Грасмир выглядел так красиво, что мое сердце почти растаяло".37

Они много гуляли, вместе или порознь: то на милю в Амблсайд за почтой, то на полдня в Кесвик после того, как там поселился Кольридж. Вордсворт, казалось,