Читать интересную книгу Хогвартс. Альтернативная история. - Amargo

Снейп махнул палочкой, и на столе возникла пластина, которую он подвинул к моей половине стола. Я взял в руки тяжелый прямоугольник и с изумлением увидел в нем собственное отражение. Несколько секунд я смотрел в зеркало, пытаясь разобраться, что все это значит, а потом по спине у меня побежали мурашки понимания. Я положил зеркало на стол и взглянул на Снейпа.

— Я… мне надо подумать, — пробормотал я, до краев переполненный мыслями и эмоциями. Снейп вежливо указал на дверь.

— Мистер Ди, — сказал он, когда я был уже у выхода. — Вы больше ничего не хотите мне сказать?

Держась за ручку, я повернулся к нему и уже спокойно ответил:

— Нет, сэр. Больше ничего.

Глава 63

С тех пор я не позволял окружающим видеть свое настроение, каким бы плохим или хорошим оно не было. Миллисент больше не говорила мне, что я злой, Слагхорн не брал под локоть, чтобы отвести в сторонку и справиться о моем здоровье, и даже чуткий Флитвик не замечал никаких перемен. В декабре седьмой курс приступил к изучению чар Невидимости, а по субботам профессор объяснял мне, как обнаруживать невидимок, и рассказывал кое-какие вещи, о которых умалчивал на общих уроках.

— На самом деле, — говорил мне Флитвик, — истинную невидимость способны создавать только магические предметы, такие, как плащи-невидимки. Вы ведь понимаете, как они работают…

Нет, я не имел об этом ни малейшего представления.

— Ну как же, Линг, — разводил руками Флитвик, словно я его серьезно огорчил. — Ткань плаща заклинается таким образом, чтобы считывать информацию с окружающего пространства и моделировать на себе изображение того участка, которое занимает сама, с учетом его геометрии. Поэтому то, что скрыто под плащом, увидеть нельзя, хотя можно нащупать. Это так называемая истинная невидимость. Однако заклинание, которое мы используем для себя, относится к разряду отводящих. Кстати, вы знаете, что некоторые магглы тоже умеют становиться невидимыми?

Я отрицательно покачал головой.

— Конечно, речь идет не о настоящей невидимости, но вы можете быть с таким человеком в одном помещении и не заметить его, — продолжал Флитвик. — Здесь то же самое. Физически ваш глаз видит того, кто наложил на себя заклинание, но мозг эту информацию не воспринимает. Поэтому контрзаклинание заключается в защите проводящих и анализирующих зрительные сигналы областей мозга от полей заклятья невидимости.

Контрзаклинание вызывало сильную головную боль и вряд ли хорошо влияло на связанные с ним участки коры, поэтому мы им не злоупотребляли. Обычно после занятий с Флитвиком я, все еще в деловом настроении, спускался в тюрьму и изучал книгу Снейпа.

Речь в ней шла о боевой магии, но не той, что вышибала двери или учила сражаться с несколькими волшебниками сразу; в книге рассказывалось о тихой, тайной работе, применявшейся в особых или экстремальных условиях, совсем не похожих на открытый бой лицом к лицу. Закладки Снейп разложил на тех страницах, где объяснялось, как быстро найти и снять охранные чары, начиная с простых и заканчивая многослойными, похожими на те, что лежали на школе. Оказывается, от них тоже можно было избавиться при наличии времени и отсутствии сопротивления.

Работать с такими заклятьями было интересно, но сложно. Сперва мне приходилось накладывать на камеру охранные чары, а потом самому же их нейтрализовать. В первый раз я что-то сделал не так, и из наружных решеток начали сыпаться синие искры — мне едва удалось убрать искаженное заклинание. Однако чем больше я работал, тем лучше у меня получалось. Вряд ли Поттер владел упомянутыми в книге заклятьями, а такие простые чары, как Protego totalum и Cave inimicum, к Рождеству я научился обнаруживать и снимать за несколько секунд.

В тюрьме я позволял себе расслабиться и на время почувствовать то, что все остальное время глубоко прятал. Зеркало Снейпа вызвало во мне новый виток размышлений. Его точка зрения во многом перекликалась с тем, что я читал на страницах тибетских книг: все вокруг — все, что с нами происходит, люди, которых мы встречаем, ситуации, в которые попадаем, — так или иначе отражает нас самих. Мы меняемся, и меняются обстоятельства, являясь зеркалом наших внутренних процессов. Конечно, такая позиция вызывала много вопросов, но вряд ли больше, чем мнение об иллюзорности всего сущего. Я был согласен со Снейпом (если он действительно так считал): картина мира создается нашим восприятием, и если все, что со мной происходит, отражает меня самого, я несу полную ответственность не только за свои дела, но и за мысли и чувства. К этому подталкивали и книги, однако начать так жить, уметь владеть собой настолько, чтобы в буквальном смысле менять своим сознанием окружающую реальность, представлялось почти невероятным подвигом самодисциплины.

К Рождеству я выучил нужные заклятья и был готов в любой момент отправиться на поиски Поттера. Как я и предполагал, в каникулы школа попросту вымерла. Уровень общественного стресса превышал все допустимые пределы, и родители стремились воссоединиться со своими детьми хотя бы на недолгое время праздников. Отчего-то мне казалось, что на этот раз преподаватели не будут вместе отмечать Рождество, но я ошибся. Хагрид притащил из лесу здоровенную ароматную елку, которую водрузил посреди Большого зала, и неожиданно предложил мне помочь ее нарядить. Настроение у меня было хорошим, я предвкушал предстоящие поиски и связанные с ними приключения, а потому не стал отказываться и быстро увлекся. Вместо того, чтобы прибегнуть к колдовству, я взял у Филча высокую стремянку и принялся развешивать игрушки руками.

— Ты что, колдовать разучился? — поинтересовался Кэрроу, который несколько минут простоял рядом с подававшим мне гирлянды Хагридом, наблюдая за процессом.

— Нет, — ответил я, осторожно поворачиваясь на узких ступеньках, чтобы не свалиться на голову лесничему. — Но нельзя же все делать с помощью палочки. Так недолго и контакт с реальностью потерять.

— Только вот не надо умничать, — сказал Кэрроу. — Контакт с реальностью он потеряет… Ты наряжать до нового года собираешься?

К нашему с Хагридом удивлению, он достал палочку и начал развешивать оставшиеся в ящике игрушки. Хотя у Кэрроу было такое выражение, словно его насильно заставили заниматься подобной ерундой, я мог поспорить, что он получает удовольствие от рождественских приготовлений. Кто бы мог подумать, что Кэрроу еще и сентиментален…

К вечеру в Большой зал начали подтягиваться профессора. Первой пришла Алекто, которая удивилась не меньше нашего, обнаружив своего брата за таким неподобающим занятием. Ничего не сказав, она уселась за стол, где пока еще не было никакой еды, лишь посуда, свечи и маленькие живые елочки в стиле бонсай.

Следом явился Флитвик с профессором Вектор. Этим двоим всегда было что обсудить. К седьмому курсу я уже понимал, насколько активно арифмантика использовалась в чародействе, и отсутствие знаний в этой области сужало мои возможности, ограничивая выбор специализации на факультете чар любого университета. Несколько секунд профессора в молчании глядели на невиданное зрелище — Пожиратель Смерти Амикус Кэрроу украшает елку, — а потом продолжили разговор. К счастью, Кэрроу стоял спиной к двери и не видел их лиц.

Ко времени, когда в зал вошел Снейп вместе со Слагхорном, за столом собрались все профессора, включая Фиренца и Трелони, очень не любившей кентавра и считавшей его шарлатаном. Последними были мадам Пинс и Филч с миссис Норрис на руках. За пределами Большого зала оставались только отмечавшие свой вариант Рождества привидения, Пивс, в одиночестве резвившийся где-то на верхних этажах, и эльфы, вряд ли обращавшие внимание на человеческие праздники. Ах да, и еще тролли.

Вопреки моим ожиданиям, особых трений за ужином не возникло. Алекто попыталась поддеть Макгонагалл, с которой была на ножах с первых же дней пребывания в школе, однако та решила проигнорировать ее выпад и не стала отвечать. Флитвик рассказал о том, как в молодости, во время стажировки в Европе, угодил на Рождество в больницу, и какие невероятные события произошли в ней тем вечером. Чуть позже на столах появилось вино; Кэрроу оживился (как и Трелони), а сидевшая рядом профессор Асвинн предложила мне немного выпить.

Ответить я не успел — мою левую руку обожгло так, словно ее на секунду опустили в кипяток; ощущение тут же исчезло, оставив после себя странное эхо, похожее на далекие волны жара, прокатившиеся по всему телу. Что это значит? Вызов? Непохоже, ведь никакой информации я не получал… Я покосился на Кэрроу, но тот увлеченно выпивал и явно ничего не заметил, однако Снейп, похоже, что-то ощутил. Прежде он хоть и не вступал в разговоры, но вел себя вполне расслабленно, а сейчас выглядел отстранено, будто к чему-то прислушивался. Может, Темный Лорд вызывал его?