Читать интересную книгу Хогвартс. Альтернативная история. - Amargo

— Простите, профессор, мне нужен Невилл Лонгботтом, — сказал я Трелони, замершей между столами, на которых ученики раскладывали большие разноцветные карты Таро.

— Лонгботтом? — удивленно переспросила Трелони, словно впервые слышала эту фамилию. Невилл в это время уже поднялся и начал пробираться к двери. — Ах Невилл… — профессор кивнула. — Ну конечно, конечно…

Когда Лонгботтом вышел из кабинета, я сделал ему знак следовать за мной и начал спускаться по лестнице. В коридоре, заглянув в первый же свободный класс, я впустил туда Невилла и прикрыл за собой дверь.

— Если собираешься повторять то, что говорила нам Макгонагалл, не трать время зря, — начал Лонгботтом, но я отрицательно покачал головой.

— Где Луна?

— Спроси Снейпа… или Кэрроу.

— У тебя ужасное чувство юмора, — проговорил я. — Почему бы просто не сказать: "Я не знаю"?

— А может, знаю.

— Нет, Невилл, не знаешь, — я вздохнул. — А раз не знаешь, значит, не можешь связаться с ней по галеону. А раз галеон не ловит сигнал, то она, скорее всего, в Министерстве или в Азкабане.

Лонгботтом помолчал.

— И все же, — сказал он более примирительным тоном, — ты мог бы спросить у Снейпа.

— Если я спрошу у Снейпа, то услышу: "Это не ваше дело". Он в любом случае мне не ответит… Когда ты видел ее последний раз?

— В поезде, мы вместе ехали домой.

— А потом?

— Простились на вокзале, — Невилл пожал плечами. — Меня встречала бабушка, а ее, наверное, отец.

— Я был не прав, — сказал я спустя несколько секунд. — Надо было самому поговорить с ее чокнутым папашей, а не пускать дело на самотек. Если бы он прекратил печатать статьи про политику, все бы обошлось.

— Сейчас в Азкабане сидит много хороших людей, — заметил Лонгботтом. — Луне не будет скучно.

— Не торопись в тюрьму, — посоветовал я. — Таких хороших людей и здесь, на свободе, хватает.

По приказу Снейпа деканы провели собрания домов уже на следующий вечер после возвращения учеников. Слагхорн посвятил нас в детали указа о борьбе с предателями крови, воззвал к благоразумию, но всего этого слизеринцам можно было и не говорить. Никто из них не собирался помогать магглорожденным или делиться друг с другом опасными мыслями, если таковые были. После Слагхорна выступил я, предупредив, что если кому-то вздумается использовать положения указа для выяснения личных отношений, пусть подумает дважды: все ситуации станут тщательно расследоваться, и в случае, если человека обвинили ложно, внимание переключится на доносчика, а за оговор его не похвалят.

Как бы Невилл не расхваливал контингент Азкабана, ни ему, ни Джинни туда не хотелось, особенно после исчезновения Луны. Надписи на стенах не появлялись, и Кэрроу вздохнул спокойно, неожиданно для всех решив немного изменить нашу учебную программу по ЗОТИ.

— Значит так, — сказал он на первом занятии. — Я тут посмотрел, кого мы прошли… — Он пошуршал бумажками, которые держал в руке. — Пещерных духов, духов пугающих, — Кэрроу поднял глаза, наблюдая за нашей реакцией. Эту категорию темных существ мы изучали дольше всего, и не столько потому, что Кэрроу нравилось нас пугать (ему удалось раздобыть пару живых экземпляров, ввергнув половину курса в небольшую панику), сколько от того, что многие действительно были напуганы и долго не могли взять себя в руки перед тем, как исполнить заклинание. — С фо-а мы тоже вроде разобрались, — замдиректора снова сунул нос в свои бумаги, — и по плану оставшиеся месяцы нам полагается заниматься повторением всего, что вы прошли на предыдущих курсах. Но, честно говоря, я со скуки помру, если буду принимать у вас зачеты по всяким финтиплюхам и загрыбастам. Давайте вы как-нибудь сами подготовитесь к экзамену, тем более что в этом семестре у вас уйма свободного времени.

Действительно, если подсчитать все пустые пары, их набралось бы на два дополнительных свободных дня. Правда, отдыхать нам было некогда: подготовка к выпускным экзаменам и сравниться не могла с тем, что мы испытывали в конце пятого курса перед С.О.В.

— Чем тогда мы займемся? — спросил Пирс. Кэрроу взял со стола учебник и потряс им в воздухе.

— Здесь, — сказал он, — приводятся самые темные и опасные создания Британии, Шотландии и Ирландии. Полно всякой нечисти. Но вот одного существа тут нет. Очень опасного. Смертельно. Темнейшего из темных…

По аудитории распространялась недоуменная тишина. Шушуканья и шорох прекратились. Ученики недоверчиво смотрели на Кэрроу, а тот, как ни в чем ни бывало, продолжал:

— … по сравнению с которым все те, кого мы здесь недавно изучали, кажутся новорожденными котятами. — Он сделал паузу. — Конечно, вы и сами прекрасно знаете, кого я имею в виду.

Мы с Пирсом потрясенно переглянулись. Я готов был поспорить на все свои деньги в Гринготтс, что действительно знаю, о ком сейчас думают все присутствующие.

— Ну же, — подбадривал нас Кэрроу, однако ответить ему никто не рискнул. — Ладно, раз уж вы такие недогадливые… Это мы, мы с вами! — Он развел руки в стороны, словно приглашая нас в свои объятия. — Это человек!

По классу пронесся выдох облегчения. Всё встало на свои места, крамольные мысли мигом улетучились.

— Так что, — закончил Кэрроу свою речь, — выучим парочку-другую полезных заклятий; того гляди, пригодятся вам для самообороны.

Понятие о самообороне у заместителя директора оказалось весьма оригинальным. На том же уроке мы начали изучать заклинание диссоциации. Оно рождало хаос в работе нервной системы, нарушая двигательные и иные функции организма. Тренироваться приходилось на наколдованных животных, и эффекты заклинания выглядели жутковато: животные теряли координацию, падали, пытаясь идти сразу во все стороны, иногда бились в конвульсиях, и глядя на побледневшие лица некоторых соучеников, я сомневался, что они когда-нибудь его применят.

Изменения в программе коснулись и уроков Макгонагалл. Дискуссии прекратились, но лишь отчасти из-за угроз Снейпа. Мы начали повторять пройденный материал, как практический, так и теоретический, и очень быстро выяснилось, что одни из нас совершенно забыли теорию, а у других вылетели из головы те заклинания, которые мы учили на первых курсах, но позже никогда не использовали. Бесконечные зачеты были не так увлекательны, как жаркие споры на актуальные темы, но зато никого не вводили в искушение и лишний раз напоминали о том, какие серьезные испытания предстоят нам в июне.

После зимних каникул, несмотря на то, что тролли теперь впали в спячку, я продолжал бывать в тюрьме. Пока туда никто не попадал, я пользовался возможностью разобраться со своими мыслями и переживаниями в тихой, спокойной обстановке. Мои частые и иногда довольно длительные визиты не остались незамеченными. Однажды, когда я в очередной раз спустился в тюрьму и уже провел в медитации почти тридцать минут, туда пришел Кэрроу.

Я расположился неподалеку от двери в карцер на специально купленном в Хогсмиде коврике и поначалу не заметил, что у меня гости. Целью медитаций было достижение состояния, которое мастера называли чистым присутствием. Я наблюдал за собой как бы со стороны, следил за возникающими и исчезающими мыслями и эмоциями, но никак не соотносил себя с ними, не считал, что они мне принадлежат, не думал их и не чувствовал — просто наблюдал. Сосредоточенность на дыхании и постепенное затухание потока мыслей вызывало то самое присутствие, означавшее осознанное пребывание в настоящем, в каждом последовательно сменяющем себя моменте времени, наполняя меня удивительной энергией и ощущением силы.

Первое время удержаться в таком состоянии хотя бы на несколько секунд было невероятно сложно. Голова кишела мыслями, словно муравейник — муравьями. Эти мысли обязательно вызывали какие-нибудь эмоции, и научиться не цепляться за них требовало времени и упорства. Однако регулярная практика и мертвая тишина, стоявшая в тюремном помещении, сделали свое дело: спустя какое-то время у меня начало получаться. Такое пребывание в настоящем создавало множество полезных эффектов: после медитаций я чувствовал себя спокойным, уверенным, быстрее запоминал информацию и лучше сосредотачивался, что не замедлило сказаться на исполнении сложных заклинаний.

Погруженный в себя, я не видел Кэрроу, пока тот не подошел и не остановился рядом.

— Чем это ты занимаешься здесь каждый день? — спросил он, глядя на меня сверху вниз. — Даже не знаю, что и думать.

Я поднял на него глаза, еще не полностью вернувшись в окружающую действительность.

— Ну, чего молчишь? — Кэрроу махнул палочкой, и рядом возник стул. Заместитель директора сел и вопросительно посмотрел на меня. — Давай, рассказывай.

— Я медитирую, — ответил я. — Чтобы успокоить ум.

— Зачем тебе его успокаивать? Ты что, волнуешься?