Могучего, добродушного Крата совесть не мучила, и он принялся за работу с таким усердием, что мне несколько раз пришлось предостерегать его, чтобы он не шумел слишком сильно, когда мы открывали золотые крышки царского гроба и вынимали оттуда мумию царя.
Тан был крупнее фараона, но, к счастью, изготовители гробов сделали их с запасом, да и тело Тана усохло во время бальзамирования. Несмотря на это, нам пришлось снять с него несколько слоев бинтов, прежде чем он поместился в огромном золотом гробу.
Я пробормотал извинения фараону Мамосу, когда мы переложили его в скромный деревянный гроб, раскрашенный изнутри и снаружи изображениями Великого Льва Египта. Места в гробу осталось более чем достаточно, и прежде чем. запечатывать его, нам пришлось забить пустоты бинтами, снятыми с Тана.
ДОЖДИ прошли, наступило прохладное время года. Госпожа моя приказала погребальной процессии отправиться из Кебуи в долину гробницы.
Во главе шествия шел первый отряд колесниц под командованием царевича Мемнона. За ним следовали пятьдесят повозок, нагруженных погребальным сокровищем фараона Мамоса. Царственная вдова, правительница Лостра, ехала на повозке рядом с золотым гробом. Я с радостью наблюдал, как она проделывает это путешествие в обществе того, кого любила, хотя сама об этом не подозревала. Я видел, как часто Лостра оглядывалась назад, в конец длинного каравана, печально протянувшегося по равнине на целых пять миль.
Там повозка везла легкий, деревянный гроб в сопровождении отряда шилуков. Они пели прощальные песни, и их великолепные мелодичные голоса ясно доносились до середины каравана. Я знал, что Тан услышит их и поймет, для кого его воины поют свои песни.
КОГДА МЫ ДОСТИГЛИ наконец долины гробницы, золотой саркофаг поместили в шатер перед входом в царский мавзолей. Полотняную крышу шатра украшали тексты и сцены из Книги Мертвых.
В долине провели два обряда похорон. Первый, менее торжественный, был похоронами Великого Льва Египта. Вторым должно было стать роскошное и церемонное погребение царя. И вот через три дня после нашего прибытия в долину деревянный гроб был помещен в гробницу, которую я приготовил для Тана. Жрецы Гора, покровителя Тана, освятили его могилу и запечатали ее.
Во время этого обряда и после него госпожа моя сумела скрыть свое горе. Казалось, она испытывает лишь приличествующую царице печаль по поводу кончины верного слуги, хотя я понимал, что в душе ее умирает нечто такое, чему уже никогда не возродиться.
Всю ночь в долине раздавались песни отряда шилуков, оплакивавших человека, который скоро станет для них богом. По сей день они кричат его имя в бою.
Через десять дней после первых похорон золотой саркофаг фараона поставили на деревянную волокушу и втащили в огромную царскую гробницу. Потребовались усилия трех сотен рабов, чтобы протащить саркофаг по многочисленным коридорам. Я так точно рассчитал все проходы, что повсюду между стенками коридоров и стенками гроба оставалось пространство не шире одной ладони. Чтобы сорвать попытки похитить сокровища фараона и осквернить его прах, в царской усыпальнице построили лабиринт тоннелей, пронизывающих все подножие горы. От входа в усыпальницу в отвесном склоне скалы шел широкий коридор прямо в роскошную погребальную камеру, украшенную чудесными фресками. Посредине погребальной камеры стоял пустой гранитный саркофаг со сдвинутой в сторону крышкой. Первый вошедший сюда грабитель сразу поймет, что он опоздал и кто-то другой успел обчистить усыпальницу до него.
На самом же деле от этого коридора под прямым углом шел другой проход. Его начало было замаскировано под хранилище погребальных сокровищ. Здесь саркофаг надо было развернуть и внести в другой коридор. Оттуда гроб начинал движение по целому лабиринту разветвленных ложных проходов и пустых усыпальниц. Чем дальше уходили они в глубь горы, тем более извилистыми и коварными становились.
Всего под горой было выбито четыре погребальных камеры, и во всех должны были остаться пустые гробы. Кроме них, там было три скрытых двери и два вертикальных ствола. По одному из них саркофаг нужно было поднять, по второму — опустить.
Прошло пятнадцать дней, пока саркофаг, пядь за пядью продвигаясь по этому лабиринту, занял наконец место последнего упокоения. Крыша и стены усыпальницы были расписаны мною со всем искусством и изобретательностью, какими боги наградили меня. На стенах вокруг царского гроба не было ни кусочка, который бы не сверкал красками и движением.
В разные стороны от усыпальницы уходили коридоры к пяти хранилищам сокровищ. Именно в этих хранилищах разместили мы погребальные сокровища, накопленные фараоном Мамосом за всю его жизнь и чуть было не разорившие Египет. Я часто спорил со своей госпожой и просил ее не зарывать эти богатства в землю, а пустить их на оплату расходов на войско, которое понадобится нам, чтобы изгнать тирана гиксоса и освободить народ нашей страны.
— Эти сокровища принадлежат фараону, — отвечала она. — Мы накопили здесь, в землях Куша, другие богатства. У нас много золота, рабов и слоновой кости. Этого будет достаточно. Пусть божественный Мамос получит свои драгоценности и золото. Я дала ему клятву.
Итак, на пятнадцатый день золотой саркофаг поместили в каменный, выбитый из цельного куска той же скалы. С помощью канатов и блоков мы подняли тяжелую крышку саркофага и опустили ее на место.
Царская семья, жрецы и вельможи вошли в усыпальницу, чтобы выполнить последние обряды.
Моя госпожа и царевич стояли во главе свиты у изголовья саркофага, а жрецы монотонно читали молитвы, заклинания и стихи из Книги Мертвых. От коптящего дыма светильников и дыхания множества людей в гробнице стало душно.
Затем я увидел в желтом свете светильников, как госпожа моя побледнела, и пот выступил у нее на лбу. Я протолкался через толпу придворных и подошел к ней в тот самый момент, когда она покачнулась и упала. Мне удалось поймать ее, и голова не ударилась о гранитную крышку саркофага.
Мы вынесли царицу из усыпальницы на носилках. На свежем горном воздухе она быстро пришла в себя, но я заставил ее провести остаток дня в постели.
В тот вечер, когда я готовил ей укрепляющий настой трав, Лостра тихо, задумчиво лежала в постели. Потом, выпив настой, шепнула мне:
— У меня было совершенно невероятное ощущение. Когда я стояла в усыпальнице фараона, я вдруг почувствовала, будто Тан находится где-то совсем рядом. Его рука, казалось, коснулась моего лица, а голос прошептал что-то. Тогда я и упала в обморок.
— Он навсегда останется рядом с тобой.