жизнь людей. Так нельзя. Даже против врага.
* * *
Выйдя из гостиницы, Вик не удержалась и пешком прошлась до центрального телеграфа, единственного работающего в выходной день. Услышать голос Эвана хотелось до отчаяния. Хотелось убедиться, что с ним все в порядке, что он просто занят, что под рукой не оказалось телефона, а до телеграфа далеко… Но Олфинбург не отвечал — эфирная буря в Серой долине, пояснила совсем молоденькая телефонная нерисса.
Дождь продолжал моросить, усиливаясь. Вик открыла зонт и медленно пошла в сторону ветки паровика. Идти до полицейского управления было далеко, быстрее добраться на общественном транспорте.
Над городом поплыл колокольный звон — одиннадцать утра. Горожан на улицах прибывало — время идти на службу в храм. Вик нахмурилась — она не была хорошей прихожанкой, уже луну игнорируя посещения храма. Такое поведение могут и не простить — храмовники, соседи и просто любопытствующие горожане. Она пообещала самой себе, что как только закончится вся эта история с чернокнижником, она обязательно посетит храм. Левая рука странно полыхнула теплом, словно возмущаясь такому глупому обещанию. Вик замерла.
Прохожие странно косились на странную неру без шляпки и недопустимо короткими волосами, рассматривающую свою левую ладонь, но Вик было все равно. Странная защита Брендона её немного пугала. Татуировка не изменилась внешне, но определенно жгла. Словно этот лоа уже тут, а не ждет за гра… За Перекрестком.
До управления Вик доехала на подножке паровика, замечая у Королевского суда ужасную аварию паромобиля — тот буквально гармошкой сложился, сила удара потрясала. Удивительное дело, что погибший был всего один — его тело старательно изучал полицейский эксперт. Вик машинально заметила, что погибший — карфианин, причем первый за седьмицу карфианин, который не превратился в скелет после смерти. Значит, не их клиент, как говорится. Значит, щупальца чернокнижника не успели добраться до всех в карфианской общине.
В управлении было непривычно тихо. Даже телефон на стойке у дежурного констебля молчал. Тот скучающе сидел на стуле и, кажется, дремал — утро выходного дня благостное и спокойное. Привычно пахло оружейной смазкой, мужчинами, сырой шерстью форменных плащей и дремотой, если у неё есть аромат — его не разгонял даже крепкий дух черного кофе.
Вик поздоровалась с сонно зевающим дежурным, тут же уточняя про Брока:
— …Мюрай у себя или на тренировке?
Несмотря на нера Аранда, она очень боялась услышать, что Брок в зале борется с собой и боксерским мешком. Она еще помнила, как он говорил седьмицу назад, что после публикации фиксограмм только пуля в висок и останется. Хотелось надеяться, что за эти семь дней Брок хоть каплю поумнел, хотя закрытая с его стороны эфирная связь намекала на иное.
— Он у себя, констебль Ренар.
— Спасибо. Я поднимусь к нему, а потом спущусь в общую залу — это если меня будут искать Одли или еще кто-то…
Вик направилась к лестнице — Брока надо проверить, как она проверила Грега. Тому досталось больше, но и Брока задело — мало кому понравится, когда перед всеми миром вываливают твои минуты слабости и беззащитности.
Брок не переживал, во всяком случае он хотел казаться именно таким — он замер перед записями на стене, спешно карандашом внося какие-то правки. Тени залегли под глазами, и между бровей появилась морщинка, но кулаки не были сжаты, и по сравнению с утром он выглядел гораздо лучше.
Он обернулся на дверь, в проеме которой замерла Вик:
— Рад тебя видеть. Проходи, Вик. Допрос Аранды уже идет, но пока ничего интересного. Он даже не признался, как убивал женщин. — Поспешность речи, его говорливость сдавала Брока с головой — переживает, но слишком горд, чтобы попросить помощь. — Говорит: смесь компонентов лекарства от потенцитовой интоксикации дала непредсказуемые последствия. Какие компоненты — молчит. Коммерческая тайна! Пока Картер докопается до истины — могут пройти годы… Мрррррак…
Пальцы его все же сжались в кулак и ударили по стене — ему тяжело. И сведения о расследовании убежали к газетчикам, и фиксограммы всплыли, и Аранда темнит.
Вик плотно закрыла за собой дверь и подошла к мужчине. Она положила свою ладонь ему на сгиб локтя:
— Брок…
Он вымученно улыбнулся:
— Прорвемся же?
Она не совсем его поняла, но кивнула и подтвердила:
— Справимся.
Брок сверкнул своими зелеными, сейчас казавшимися выцветшими глазами:
— Надо отвечать: прорвемся.
— Прорвемся, — с улыбкой поправилась она.
Брок вспомнил о правилах приличия и качнул головой в сторону многочисленных стульев, оставшихся со вчерашнего совещания:
— Садись, Вики. Рассказывай: как Эван? Он телефонировал? Как… Грег? Ты же его навещала? Еще не хватало, чтобы он того… Эээ… Ну, ты понимаешь… — он смешался, вовремя вспомнив, что перед ним нера.
Вик чуть-чуть сжала его локоть:
— Справимся, Брок. Правда. Не волнуйся: тот, кто подумает о тебе плохо — сам идиот.
— Вики… Давай не будем обо мне…
Она неожиданно для самой себя подалась вперед и обняла Брока:
— Хорошо. Давай не будем о тебе. Только помни: ты слишком многим дорог — не натвори глупостей. — Она отпрянула в сторону, чтобы не смущать Брока — тот принялся заливаться краской — от щек до кончиков ушей. Вик отвернулась к окну и принялась рассказывать Броку: — Эван не телефонировал. Я пыталась сама связаться с ним, но Олфинбург недоступен. Говорят, буря в Серой долине. Грега я навещала — он почти в порядке, во всяком случае, таким кажется. — Она замерла, не зная, стоит ли рассказывать ему про Клер, ведь это больше подозрения, чем факты. — Он собрался помочь с обыском дома нера Аранды. И еще… Газеты…
Брок простонал:
— Не напоминай! Я сейчас поеду в офис «Седьмицы Аквилиты». «Искре Олфинбурга» повезло — она слишком далеко расположена… Переговорю с репортерами — напомню о профессиональной этике.
Вик нахмурилась — предположение Грега об эмпатическом оружии, скрытом в механите-фиксаторе, не давало ей покоя. С виду фиксатор был обычным — тяжелый плоский треугольник, больше полицейского жетона раза в два, с узкой щелью для записи и глазком-камерой. Старая полицейская форма Аквилиты с множеством ремешков позволяла его прикреплять на грудь или на пояс, кто как больше любил. Форма Тальмы не была приспособлена для этого — констебли сами с помощью ремешков крепили фиксаторы под левым погоном. Шекли, как военный, носил фиксатор закрепленным на портупее. Вик смутно помнила гравировки на фиксаторе — не более того.
— А ты не можешь… — она замерла, попав в собственную ловушку недоговоренностей: Брок не знал, что они уже ищут оружие, а не эмпата. — Ты можешь где-то достать фиксограммы Шекли, точнее Гордона в