Читать интересную книгу Однажды орел… - Энтон Майрер

Напротив него Баки Уоррен. Мужественное, волевое лицо. Интересно, почему это все большие начальники в авиации неизменно чертовски красивы? С одного запястья у него свисает медальон с личным знаком, на другом — хронометр с черным циферблатом, выдающий решительно все, за исключением разве сообщений о боевых действиях для прессы. Ну что ж, этот, пожалуй, будет своеобразным улучшением красавчика Хэла, которого перевели на какую-то канцелярскую работу во Флориду. Говорят, его намечают вскоре назначить на пост командующего бомбардировщиками В-29. Отлично! Теперь морякам будет с кем погрызться. Черт возьми, вся эта воздушная стратегия — просто безумная затея! Захват баз в Микронезии обескровил полдюжины дивизий. А что это дало? Оказалось, что при налетах на Токио они теряли так много бомбардировщиков, что понадобилось захватить некоторые из островов Бонин, чтобы построить аэродромы для истребителей сопровождения этих монстров. А японцев бомбежки заставят сдаться не больше, чем англичан в сороковом или немцев в настоящее время. Старая песня. Зато так удобно, так понятно и так внушительно звучит…

Рядом с ним Сэм. Его лицо печально и апатично. После нескольких месяцев боевой подготовки он выглядит сравнительно отдохнувшим. Его сын убит. Его единственный мальчик. И между ним и Томми образовалась пропасть. Проклятые женщины! Они только все поганят своими сентиментальными представлениями о пьедесталах, своей вечной верностью, бесконечной заботливостью и бог его знает чем еще. Видимо, все это — результат войны. Впрочем, нет. Тут более глубокие корни. Они заразились всем этим во времена гусаров, кринолинов и надушенных носовых платков, а также из книжек типа «Что должна знать каждая женщина». А знают они вовсе не так уж много. «Милый, — написала ему однажды Мардж, — это так ободряет меня, когда я знаю, что ты думаешь обо мне каждую свободную минуту». Бог ты мой! Да во время операций бывало так, что он не вспоминал о ней целыми днями, да и о других чертовски хороших вещах тоже. Все, что требуется в такие минуты, это хороший анекдот.

Бен вздохнул и почесал голову. Ну ладно, это не слишком честно по отношению к старушке: ведь она сейчас беспокоится о Джои. Мальчик отправляется в дивизию Мэнтона Эдди, к востоку от Парижа. Свежеиспеченный младший лейтенант, только что из Вест-Пойнта, едет в действующую армию, так же, как он когда-то. А кажется, как давно это было. «Но Джои не такой, как я. Он похож на Мардж. Беспечный. Такой не надорвется, все — вразвалочку. Он никогда не полезет в драку без нужды, не будет рисковать и всегда будет преуспевать…»

Теперь с докладом по своей части выступал Брайсон. Он бессвязно бормочет о расчетах расхода боеприпасов и продовольствия, о том, что в первые сутки высадки нужно выгрузить на берег шестьсот тонн, об абсолютной необходимости создать тридцатисуточный запас материально-технических средств. Его изборожденный глубокими морщинами лоб блестит от пота, подбородок утопает в воротнике рубашки. «Неужели он думает, черт возьми, что все усядутся на берегу в тесный кружок и будут бурно аплодировать, пока выгружают запасы? Господи, какая же это глупость — вызвать сюда офицеров штабов соединений, да еще разодетых как игрушки для рождественской елки! Глупо и оскорбительно! И вот они сидят в этом проклятом дворце (Бопре окрестил его Малым Трианоном, и прозвище привилось), обвешанные всеми знаками отличия, слишком располневшие, слишком высоко оплачиваемые и жаждущие в кругу избранных в момент выдающегося священнодействия… А драгоценные часы тем временем летят и летят, тонут в бумажной волоките и никчемной болтовне. Ну как тут не ожесточиться?…»

Он, действительно, хватил через край, написав Томми такое письмо. Никаких веских причин для этого у него не было, разве только то, что они давно знали друг друга по службе в Беннинге и Гарфилде. В начале письма он выразил свое соболезнование, а потом чем больше марал бумагу, тем больше выходил из себя, и его письмо все больше и больше становилось похожим на мольбу идиота. Глупо. Ему бы держать свой рот на замке. Письмо, вероятно, лишь усилило ее страдания. Женщины — мудреные создания, с ними трудно ладить больше чем, так сказать, на оперативном уровне. Впрочем, Сэм ничего не сказал об этом письме. Возможно, она не написала ему об этом и, уж конечно, не ответила ему, Бену.

Рука у него затекла, и ее свела судорога. Опустив руку между коленей, он начал массировать мышцы выше локтя. Да, а эта Тэнехилл оказалась неплохим человеком: Сэм был бы вне себя, если не встретился бы с ней. Его начал часто беспокоить желудок, чего раньше с ним никогда не бывало, он ужасно утомился и стал раздражительным после предыдущей десантной операции…

Брайсон закончил свои до смерти скучные разглагольствования. Мессенджейл предложил доложить о воздушном прикрытии, и Крайслер, вновь подняв голову, внимательно слушал докладчика.

— Согласно имеющимся в моем распоряжении данным, на Паламангао — от четырехсот пятидесяти до пятисот самолетов, а на островах в море Висаян, вероятно, еще двести шестьдесят, — говорил Мурто высоким хриплым голосом. — Конечно, это не считая тех, которых они могут перебросить с Формозы.

— Не может быть, Таг! — запротестовал Баки Уоррен. — У вас появилась азиатская склонность к преувеличениям. Да у них не хватит аэродромов даже для половины этого количества! Во время наших последних налетов на перехват вылетело только сорок пять самолетов, а на земле мы уничтожили сто двадцать пять машин. Все, что у них осталось, это флаг да пара парией, чтобы поднимать его на флагштоке. Японской авиации — капут! Мурто бросил на него зловещий взгляд.

— Мне очень хотелось бы разделить ваш оптимизм!

— Вы вполне можете сделать это. Все очень просто. Аэродром в Масавиенге полностью разрушен, Таг.

— На чем именно вы основываете свое заявление? — спросил Фарнхэм.

— Личный осмотр с высоты двухсот футов. — Улыбка Баки казалась еще более ослепительной, чем у Хэла. — Конфуций сказал: «Один взгляд с высоты птичьего полета равен тысяче неуверенных подсчетов». Если б вы не сидели все это время в кают-кампании, потягивая шоколадно-солодовый напиток, то наверняка были бы настроены куда оптимистичнее относительно предстоящего пикника. Почему бы вам время от времени не сесть на велосипед и не прокатиться в гарнизонную лавочку?

— Нам не до таких забав, — пробормотал Мурто. — Он и Баки враждовали еще со времени рейда на Вунаканау, когда военно-воздушные силы, нанося обеспечивающий удар в целях прикрытия, внезапно получили сокрушительный отпор, будто забрались в осиное гнездо, и Баки обвинил военно-морской флот в утечке содержания его переговоров, ставших известными японцам. Если и есть что, к чему военно-морской флот относится особенно щепетильно, так это к охране военной тайны, посему этот скандал прогремел повсюду, вплоть до Пирл-Харбора. — Я скажу вам, почему не атаковал аэродромы на островах Висаян, — гневно продолжал Мурто, спрятав свои глубоко посаженные голубые глаза под свисающими кустистыми бровями. — Причина, мой друг, состоит в том, что последние пять суток я просидел в окопах на Таклобане,[80] а они целыми эскадрильями обрабатывали в это время район высадки…

— Вот это здорово! — Баки так хлопнул ладонью по столу, что его золотой браслет с опознавательным медальоном зазвенел. — Я отдал бы шестимесячное жалование, чтобы посмотреть на это! Ну и как? Вы измяли там свои погоны, приятель?

Таг кивнул в ответ, мрачно улыбнувшись:

— О’кей, продолжайте ваши шутки. Посмотрим, что вы скажете, когда они начнут налеты с аэродромов на Лусоне.

— Джентльмены, — добродушно вмешался Мессенджейл, — не кажется ли вам, что мы слишком отвлеклись, не так ли? — И повернулся к адмиралу авианосного соединения: — Не доложите ли вы о ваших оперативных возможностях, Спенсер?

Мурто опешил. Никто не называл его Спенсером с тех пор, как он тридцать шесть лет назад уехал из дома в Галвестоне, штат Техас. Несколько смешавшись, он взглянул на лежавшую перед ним пачку бумаг, прочистил глотку и вновь поднял глаза.

— Я готов начать наносить удары семнадцатого числа семью авианосцами. Непрерывно в течение пяти суток, если позволит погода.

— Вы можете гарантировать воздушное прикрытие над обоими районами высадки, адмирал? — озабоченно спросил его Брайсон.

Мурто скорчил такую гримасу, что, казалось, от его лица не осталось ничего, кроме бровей и подбородка.

— Полковник, я ничего не гарантирую. Мы выведем из строя взлетно-посадочные полосы и перехватил! все, что сможем, с аэродромов островов Висаян и Лусона. Я имею семь авианосцев и около четырехсот самолетов в строю. Исключая возможные потери, это все, чем я располагаю для участия в операции «Палладиум».