Читать интересную книгу Вандал (сборник) - Андрей Посняков

– Молодец, Исайя, нашел себе хорошего компаньона!

– Это ты про колченогого?

– Про него. Он и на той неделе тут ошивался, только не в бурнусе, а в круглой шапке.

– А до того – с бородой? Не он ли и был?

– Так он же – старается не примелькаться. Смотрите-ка, снова торгуют раба. Вон того мальчишку… Видите, которому смотрят зубы? Ишь, какой ангелочек – кудрявый его не зря торгует, ох, не зря!

– Пятнадцать солидов!

– Что ты сказал, любезнейший?

– Говорю, пятнадцать солидов – красная цена!

– Это за подростка-то? Да как бы не дюжина.

– Вот-вот, а Исайя его не меньше чем за двадцать продаст.

– Ушлый он купец, этот Исайя.

– Да уж, палец в рот не клади.

Допив вино, Александр вернул разносчику стаканчик, усмехнулся:

– Рад был знакомству, господа!

– И мы…

– А тот колченогий… он, вообще, кто?

– А черт его знает! Это у Исайи надо спросить…

У Исайи? Ну уж нет – слишком это опасно, в лоб спрашивать, интересоваться чужими делами. И в спокойной-то обстановке проявлять столь неумеренное любопытство явно «некомильфо», а уж тем более здесь и сейчас – когда «черные плащи» имеют прямое отношение к торговым операциям. Работорговля – прибыльное дело, весьма… И главное, легко можно удовлетворить любые сексуальные прихоти «хозяев жизни», обитателей Города Солнца, как и было обещано в рекламном буклете.

Стало быть, «черные плащи» периодически покупают рабов у Исайи… И куда потом их увозят? Или уводят, так лучше сказать? А ведь это ниточка, след… За купцом, конечно, наблюдать не стоит – слишком опасно, он-то наверняка с «черными плащами» напрямую связан. А его колченогий помощничек? Он ведь, похоже, никакой не компаньон, а так, сбоку припека.

Рассуждая таким образом, молодой человек рассеянно осматривал рынок. За невольничьим рядом продавали мелкий рогатый скот – коз, баранов, дальше торговали сеном, а также стригли и брили всех желающих, попутно выпуская «дурную кровь» – первое средство от многих болезней. Народу там скопилось изрядно, да и все зеваки, до того перемывавшие косточки ушлому Исайе, хлебнув винца, тоже потянулись к цирюльникам: не чтобы побриться и подстричь ногти, а просто поболтать, пообщаться. Хм, интересно, что за люди эти все праздношатающиеся граждане? Мелкие землевладельцы? Собственники доходных домов? Удачливые торговцы? Местные рыночные «жучки»? Скорее – и то, и другое, и третье… Кстати, кто-то из них интересовался, откуда прибыл Саша – словно бы невзначай спросил, но довольно настойчиво, однако. Опять «черные плащи» – эти «жучки» на них работают? Очень может быть и даже – вполне вероятно. Не постоянно, конечно, шпионят, просто сливают время от времени информацию. Хорошо, хватило ума впарить им байки про Гиппон Регий. Мол – оттуда явился, купец, жду весны. Сообщат все хозяевам, «черным»? Те проверят… Да пускай – пока проверяют, многое может произойти, очень многое.

А за колченогим надобно последить, более того – хорошо бы втереться в доверие. Вот только как, чтобы излишнего внимания не привлечь? Эх, не догадался взять с собой Весникова и Нгоно. Да сегодня и не получилось бы: Нгоно остался в мастерской, а от Вальдшнепа мало толку… С мастерской, кстати, очень удачно вышло, с купчиной этим, Децием Сальвианом.

– Сальве, господин!

А это еще кто тут нарисовался?

Тощий светлоглазый пацан с волосами, словно спутанная солома. Лицо вроде знакомое… А! Неудачливый воришка! Тот самый, кого едва не прибил разъяренный Весников. Мартин… Мартын…

– Сальве, сальве… Хочешь заработать? – вмиг сообразил молодой человек.

– Конечно, хочу. – Парень охотно закивал.

– Видишь вон того, колченогого, в бурнусе?

– Ну да, вижу… А что?

– Знаешь его? Кто такой, где живет, и все прочее?

– Ммм… нет, кажется. – Мартын озадаченно взъерошил затылок. – Хотя… вроде как-то на рынке видал. Но не скажу точно. А что он, господин, такого сделал?

– Барана у меня украл! – хохотнул Саша. – Прямо со двора свел, стервец.

– Барана?! – Парень хлопнул глазами. – Так он вор?!

– Да нет. – Молодой человек положил руку на плечо мальчика. – Не уверен. Может, и не он. Но похож, прощелыга, похож! А с другой стороны – нехорошо было бы ошибиться. Вдруг он ни при чем? Слышь, Мартын, я бы вот тебя о чем попросил – посмотри за этим колченогим, осторожненько все про него разузнай… Может, он такой человек, которому всякие там чужие бараны без надобности? Узнаешь, получишь солид.

– Два солида, господин.

– И я же его спасал! – Александр весело расхохотался. – Хорошо – два. Узнай поскорей только. На вот тебе пока… задаток. Встретимся завтра в первой половине дня, здесь же… Нет, лучше чуть дальше, во-он у той харчевни.

– Она «У трех дубов» называется.

– Где ж там дубы?

– А говорят, росли когда-то.

Спрятав монету за щеку, Мартын сразу же сделал стойку, словно хороший охотничий пес. И, надо сказать, вовремя: день медленно, но верно клонился к вечеру, ушлый Исайя уже заканчивал торговлишку, и колченогий, наверняка получивший свой навар, резво направился прочь. В какую-нибудь харчевню? Или – домой? Ну, это ж теперь Мартына забота.

Солнце садилось, величаво повиснув над холмом Святой Перпетуи золотисто-оранжевым шаром. К церкви и нужно было Александру, и туда он отправился, стараясь побыстрее выбраться из гомонящей рыночной толпы.

Святая Перпетуя… Дочь богатого римского… или римско-карфагенского патриция, закоренелого язычника, приняла крещение, пойдя наперекор отцу… причем в целой компании родственников. С ними же и была казнена – правда, диким зверями их затравить не удалось, наверное, звери оказались сытыми, или Перпетуя со товарищи – чересчур уж невкусными, тощими… Всех убили просто мечами, и с тех пор сия благословенная мученица считалась христианами покровительницей Карфагена. На вершине холма, где когда-то стояла разрушенная римлянами крепость пунов, построили церковь, чем-то напоминавшая Саше знаменитую парижскую церковь Святого Сердца – Сакре-Кер, возвышающуюся на Монмартре белоснежной сахарной глыбой. Храм Святой Перпетуи здесь, в Карфагене, был очень на нее похож – такие же белые стены, вытянутые вверх купола, башенки, апсиды…

Туристов только не хватало и карманников. Впрочем, последние тут наверняка имелись в избытке. Что и говорить – к церкви постепенно стягивались люди, многие шли целыми семьями. Надо думать, когда-то это был кафолический храм, ныне признаваемый и арианами – отречься от святой мученицы даже им, отвергающим всю церковную организацию, оказалось не по силам. Слишком уж много людей, почти каждый здешний житель, считали святую Перпетую не только покровительницей города, но и своей личной заступницей, к которой обращали молитвы и упования.

Вот гулко ударил колокол – как видно, к вечерне. Немного подумав, молодой человек тоже решил зайти в храм, помолиться об удаче в своем многотрудном деле, уже получившем осязаемый толчок в нужном направлении. И, главное, Катя, Мишка! Они живы и, мало того, где-то здесь, рядом. Обоих увели на гафельную шхуну, явно принадлежащую истинным хозяевам Карфагена! Катя бросилась к ним, как к родным… Еще бы – к своим-то современникам. Верно, заметила кого-нибудь в джинсовой куртке, побежала, подхватив Мишку… И где-то они теперь? Впрочем, о том можно вполне конкретно догадываться.

Выйдя из храма, молодой человек затерялся в многочисленной толпе, хлынувшей с холма вниз, на улицы, в одночасье ставшие людными. Все торопились – небо быстро синело, еще немного – и наступит вечерняя тьма, а ночная стража перекроет деревянными рогатками улицы – как в Константинополе, Равенне, Риме или любом другом городе. С наступлением темноты закроются все городские таверны, все злачные заведения, кроме, может быть, особо упертых либо заплативших немалую мзду.

– Подайте, Христа ради!

– Помолимся за душу твою, господин, помолимся!

– Пода-а-айте…

Нищие… Показатель, по которому в средневековье можно было с большой достоверностью судить о благополучии или неблагополучии страны. Если подаяния просят давно примелькавшиеся граждане, профессионалы, после трудового дня снимающие рубище в собственных довольно приличных особнячках, – значит, в государстве порядок, всего всем хватает. Если же нищих много и почти все они из тех, кого вышвырнуло на обочину жизни войнами, эпидемиями, неудачными реформами, то и государственная власть – очень и очень непрочна, а общество – нестабильно.

Здесь, на огромной паперти перед храмом Святой Перпетуи, похоже, в равной мере присутствовали и те, и другие. Непрофессионалы держались несколько скованно и притом нагло: постоянные места не занимали, боялись, шарились в толпе, гнусавили противными голосами, надеясь побыстрее урвать, ухватить, убежать.