Читать интересную книгу Вандал (сборник) - Андрей Посняков

Александр снова обрушил на врага град ударов, стараясь поразить шею. Однако опытный варвар все время подставлял под клинок навершие щита, и ясно уже было: этого ушлого вояку ни на испуг, ни на измор не возьмешь, тут только умение, хитрость… Защищенный длинной кольчугой вражеский вождь прекрасно понимал, что поразить его можно только острием клинка, и стремился не дать сопернику это сделать. Отскакивал, уклонялся, контратаковал… Саша все ждал, когда же вражина ударит щитом, он и сам давно бы ударил, либо краем, либо умбоном – ведь у самого-то Александра никакого щита не было, как не было и кольчуги. Один лишь меч, одна лишь отвага, а еще – воинское умение и доблесть. Не так уж и мало… Удар!

Клинки вновь скрестились, заскрежетали… полетели искры. Вражина отскочил, злобно кривя тонкие губы. Небольшая, заплетенная в две косички бородка его нервно дрожала. Вот снова атака! Удар! Удар! Удар!

Саша сделал вид, что устал, что отчасти поддался этому неистовому натиску, словно скопившийся в устье реки лед, чуть подтаяв, уступает многотонному давленью воды. И враг, мгновенно ощутив слабину, решил усилить атаку, использовать еще и щит. Александр тоже был опытным бойцом – и знал, куда будет нанесен удар. Смотрел словно сквозь противника, видел, как тот действовал и как собирался действовать, что замышлял… даже, можно сказать, читал его мысли.

И за какие-то полсекунды понял – «черный плащ» сейчас занес клинок для обманного выпада! Вражина не будет бить мечом, нет – ударит навершьем щита в подбородок, в шею… Очень удобно – Саша как раз собрался парировать якобы нанесенный удар… Ну, давай же!

И вот навершье вражеского щита опустилось… ниже, ниже… вот сейчас резко метнется вверх, разрывая шею…

Метнулось бы… Но Александр оказался проворнее. Предвидел. И сам первым нанес удар – резким выпадом достав горло врага!

Что-то противно хлюпнуло. Фонтан алой крови с силой вырвался из аорты, оросив и щит, и сверкающую на солнце кольчугу, и черный край плаща. Варвар зашатался, упал на колени, выронив меч, дернулся в предсмертных конвульсиях. Саша злобно сплюнул – неприятная это работа, убивать. Но уж тут ничего не поделаешь – не ты, так тебя!

Быстро осмотрелся: один из парней-кафоликов был убит, второй еще дрался, да и священник, отец Эльмунд, лихо действовал копьем – отцовская наука. Пара поверженных врагов уже валялась на мостовой, еще одного Эльмунд проткнул, словно жука, прямо на глазах Саши. Оставшиеся в живых «плащи» организованно отступили на холм, по всей видимости, дожидаясь подмоги.

– Уходим! – радостно воскликнул святой отец. – Путь свободен, и да поможет нам Бог!

Все трое рванули вниз, стремясь поскорей укрыться в хитросплетениях узеньких и кривых бедняцких улочек, залечь, раствориться в трущобах, переждать весьма возможную погоню.

– Вряд ли они посмеют, – поддерживая раненного в бок парня, улыбнулся отец Эльмунд.

Александр резко обернулся, услышав звон снаряжения:

– Да нет – посмели! Вы уходите, а я их отвлеку…

– Но…

– Уходи, брат Эльмунд, с тобой раненый. А обо мне не беспокойся – я вас найду. Через ту же Лидию.

– Что ж… Да хранит тебя Господь!

Осенив Сашу крестным знамением, священник подхватил раненого и скрылся в ближайшем проулке.

Александр наконец вытер о траву окровавленный клинок, и, чуть отойдя назад, остановился в ожидании врагов – вроде как замешкался. Ага, вот те заголосили – увидели. Что ж – теперь пора.

Молодой человек живо нырнул в заранее присмотренную подворотню, грязную и вонючую. В нос ударил запах мочи и фекалий – впрочем, и это лучше, чем людская кровь, пусть даже и вражеская.

«Плащи» уже были близко – бежали, гомонили, перекрикивались. Теперь нужно спешить, раздумывать больше некогда, главное – Эльмунд с раненым парнем ушли. Саша улыбнулся, прибавил шагу, даже перешел на бег, услыхав ревущее позади:

– Вот он! Лови!

Что ж, ловите. Если сможете.

Молодой человек бежал по наитию, без всякого плана, справедливо надеясь на редко подводившую интуицию. И не выпускал из виду ничего – словно бы сканировал. Слева – длинный и высокий забор, справа – тоже… А вот уже справа – небольшая круглая площадь, деревья… высокие такие платаны… или каштаны, черт их знает. Деревья!

Миг – и Александр уже взобрался, ухватился за толстый сук, раскачался и лихо перемахнул через ограду – ту, что слева. Человеческое сознание есть плод давно отживших представлений и предрассудков. Ну, что подумают? Куда он делся? Конечно, свернул на площадь, побежал по одной из вон тех улиц… Ищите!

Ага – так и есть!

– Он во-он туда свернул! – донеслись голоса снаружи, из-за ограды.

– Нет, во-он на ту улицу! Я видел!

– Так, воины! Вы двое – туда, вы – туда, остальные – за мной! Вперед! Уж будьте покойны, мы его не упустим.

Флаг вам в руки, пионерский барабан через плечо и ветер в широкие спины! – выбираясь из кустов, мысленно напутствовал Саша.

И внимательно осмотрелся вокруг. Судя по грядкам и клумбам, а также смородиновым кустам и оливам, он оказался в чьем-то саду, не таком уж большом, но тенистом, даже лучше сказать – заросшем, не особо ухоженном. Скосить траву, вырубить сухостой, выкорчевать лишние кусты у владельцев, наверное, не хватало времени, а скорее всего – денег. По-настоящему богатые люди в этом районе не селились!

Да и домик так себе… запущен. Двухэтажный, узкий, сложенный из дешевого, высушенного на солнце кирпича. Когда-то побеленный, а в последние времена не видавший достойного ухода. От невысокого, с деревянными колоннами, крыльца к воротам вела дорожка, вытоптанная в пожухлой траве. За приоткрытой дверью слышались детские голоса:

– Юлия, Юлия, нам надо торопиться! Налей-ка нам молока на дорожку.

– Пейте. Да не спешите вы так.

– Как это не спешить? Ты понимаешь, что говоришь-то? Ведь нас будет ждать сам десятник Вальдульф! Он сказал, что очень скоро и я стану десятником, верно, Максим? Десятник Арник – слышите, как гордо звучит?! Максим, не переживай, ты тоже станешь, конечно, после меня. Юлия, еще есть молоко? Налей, не жадничай.

– Парни, надо оставить и на кашу!

– Вот так всегда… Ничего, скоро у нас будет много молока – хоть залейся! Мы с Максимом уже составили для десятника список. Самые первые в нашем отряде!

– Список?

– Ну да, список. Переписали всех подозрительных!

– И кто же туда угодил, интересно знать?

– Ха! Будто сама не знаешь? Во-первых, старик зеленщик, наш сосед – он точно кафолик. Во-вторых – владелец таверны «У чаши». Мы допросили мальчишку-слугу – трактирщик пускает ночевать кого ни попадя, не спрашивая подорожных. В третьих – Ансак, плотник…

– А еще – вся плотницкая артель, все они еретики, и я слышал, как они непочтительно отзывались о нашем славном правителе Гуннерихе-рэксе, да продлит Господь его века. Очень-очень непочтительно отзывались – я даже слова такие стесняюсь произносить.

– Я очень рада, что ты еще хоть чего-то стесняешься! В отличие от своего братца!

– Юлия! Ну, сколько уже тебе можно говорить?!

– Да! А еще старуха торговка, Лидия, весьма подозрительна – надо бы ее тоже в список внести!

– Она-то чем вам не понравилась?

– Я слышал, как она упоминала Троицу!

– Бедная женщина…

– О, нет, она не бедная – она преступница и еретичка! Таких надо распинать на крестах!

– Ой, парни… Может, вы и меня распнете?

– А ты не говори что попало, Юлия. И вообще, сегодня ожидай нас только к утру.

– К утру? Что же вы будете делать ночью?! Неужто молиться?

– Ха, молиться? Да нет – мы будем жечь костер у старых тофетов и славить нашего великого рэкса!

– У тофетов… там ведь был языческий жертвенник. Вы что же это – язычники?

– Да кто тебе сказал? Ты больше никогда не задавай такие подозрительные вопросы, Юлия… Ну, все, хватит болтать – мы пошли.

Саша едва успел укрыться за кустами, как из дому появились двое мальчиков лет тринадцати, очень похожих: скорее всего, это были родные братья. Один – чуть постарше, оба светлоголовые, кареглазые, в одинаковых льняных туниках до колен и в шерстяных плащиках. Прошлепав по тропинке сандалиями, ребята отперли засов и выбрались на улицу.

– Эй, сестрица! А кто будет ворота запирать? – вспомнил вдруг старший. – Ну, мы пошли уже.

Немного выждав, Александр хотел было выскользнуть вслед за парнями, да немного не успел. На крыльце появилась девушка, точнее сказать, молодая женщина лет двадцати пяти, в длинной, до самых пят, темной тунике и такой же темной столе, надетой сверху. Голову женщины покрывал серый убрус с вышивкой, но без всяких украшений. Лицо казалось очень приятным и даже изысканно красивым – чуть тронутое загаром, с изящным чувственным носом и тонкими бровями, губы тоже, наверное, были чересчур узки, впрочем, это ничуть не портило впечатление. Глаза карие, как у только что вышедших из дома мальчишек, в общем-то похожих на эту женщину, – карие и заплаканные.